Анри Магог - Тайна красного чемодана

– Одну минуту! – прервал его Падди Вельгон. – Разве вы не принимали участия в… Вам известно, что труп был изуродован и полусожжен?

Он пристально посмотрел на Саргасса.

– А как же иначе? – проворчал тот, отворачиваясь. – Его сразу бы признали.

– Что же было потом?

– Потом я ни во что не вмешивался.

– Исключая покупки билета. Вы купили его для господина Монпарно?

– Конечно.

– Что заставило вас стрелять в господина Бонассу?

– Не все ли равно, раз он жив. А впрочем, он сам виноват. Он все твердил, что найдет вещи. Я и решил заставить его замолчать.

Вельгон понял, что от него не добьешься раскаяния, и обратился к Монпарно.

– Теперь вы! – сказал он. – Как видите, отрицать будет бесполезно. Лучшее, что вы можете сделать, это откровенно отвечать на мои вопросы.

– Что вы хотите знать? – простонал Монпарно.

– Как вам пришла в голову эта ужасная мистификация?

Он минуту колебался, но затем, взглянув на Софи, решительно заговорил.

– Моя жена – невозможная женщина, – начал он. – Это может подтвердить и Бонассу. Жить с ней было выше моих сил. Я давно уже мечтал отделаться о нее и зажить новой жизнью с любимой женщиной. На что-нибудь да существовал же развод. Как видите, мои намерения были вполне честны, и я поделился ими с Софи, которую глубоко любил. Она вполне одобрила мои планы и согласилась разделить мою участь, если мне удастся получить свободу. Но дела мои пришли в упадок, и после всякого рода неудачных спекуляций у меня осталось всего-навсего около двадцати тысяч франков. Если бы я развелся, мне необходимо было бы отдать половину госпоже Монпарно. Уехать же, имея в кармане десять тысяч франков, было безумием. Поэтому мысль о разводе была оставлена, и я стал подумывать, не симулировать ли мне самоубийство. Но как раз в это время все газеты были полны описанием подобного случая, кончившегося очень неудачно, и я понял, что единственный способ заставить окружающих поверить в чье бы то ни было самоубийство, это показать труп умершего. Для того, чтобы мы могли спокойно уехать, надо было, чтобы все видели мой труп. Как только мне это пришло в голову, я уже не мог отделаться от этой мысли. К ней скоро присоединилась и другая: получить не только свободу, но и деньги. Я решил застраховать свою жизнь в пользу Софи. В силу этого я начал переговоры с господином Кристини. Но я скоро заметил, что он опасается с моей стороны самоубийства и не решается принять меня в число своих клиентов. Чтобы ускорить дело, я предложил включить в условие пункт, согласно которому в случае самоубийства страховая премия не выдается. Он согласился, и дело было сделано. Я же начал обдумывать симуляцию уже не самоубийства, а убийства. Воображение у меня богатое, и это не стоило мне большого труда. Некоторую помощь оказала мне при этом и Софи, с которой мы разрабатывали все подробности. Тем не менее намерение мое, если можно так выразиться, вылилось в окончательную форму только тогда, когда я узнал о безнадежном положении Титэна. Я знал, что за деньги Саргасс пойдет на все. Так и случилось. Из слов Саргасса вы знаете все остальное. Замысел удался на славу, и я не понимаю, как он мог раскрыться, тем более, что Софи удалось заручиться бессознательной помощью этого молодого человека.

Он указал на меня, и насмешливая улыбка скользнула по его губам.

– Все, казалось, нам благоприятствовало. Бонассу делал все от него зависящее, чтобы облегчить отъезд Софи; согласился ждать ее в Генуе, в то время как я уеду вместе со своей спутницей под его именем в Марсель. Одним словом, ни с какой стороны не было опасности.

– Итак, значит, мадемуазель Перанди принимала участие в вашем замысле? – спросил сыщик.

– Это было необходимо. Во-первых, для того, чтобы ее не испугало известие о моей смерти. А во-вторых, она должна была получить страховую премию и выехать ко мне навстречу. Кроме того, ей надо было исполнить одно мое поручение, как только разнесется весть о моей смерти.

– Взорвать сундук, из которого вы, уезжая, взяли все деньги? – спросил Падди Вельгон.

– Да, если бы она этого не сделала, всем показалось бы подозрительным, зачем я взял с собой в дорогу такие деньги. А не мог же я оставить двадцать тысяч франков в подарок своей жене. Поэтому я и решил симулировать грабеж и перед отъездом дал надлежащее наставление Софи, оставив ей ключ.

– Вы заранее наметили место вашего исчезновения.

– Да, в туннеле, не доезжая Месклы. Кондуктор простриг мой билет еще в Вилларе и перешел в Малоссен из моего вагона в самый первый от локомотива. Уверенный, что меня больше никто не потревожит, я стал переодеваться. Поверх своего платья я надел велосипедный костюм и взятые у Саргасса вещи. Это сделало меня гораздо полнее. Рыжая борода и такой же парик сразу изменили мое лицо. Я пустил себе из носа кровь, чтобы запачкать диван, и положил на него револьвер, в котором не хватало одного патрона. Затем я уронил на пол смятую шляпу и выбросил в окно бывший при мне ручной чемодан. Как раз в это время мы въехали в туннель, и я воспользовался темнотой, чтобы перейти в соседнее отделение второго класса. Здесь никто не обратил на меня внимания, и я преспокойно вышел в Мескле. Подождав, пока отойдет поезд, я бросился к тому месту, где мы оставили труп. Я снял с себя свое собственное платье и одел его на мертвеца. Затем, желая скрыть некоторый беспорядок костюма, вполне естественный при столь поспешном одевании, я поджег его в нескольких местах, сохранив неприкосновенным карман, в котором лежали документы.

Сделав это, я перетащил труп на рельсы, уложив его при помощи камней таким образом, чтобы поезд завершил начатое мной дело. Когда он прошел, я, к большому своему удовольствию, убедился, что не было никакой возможности признать в этом изуродованном трупе несчастного Титэна, тем более, что получившаяся картина давала полную иллюзию убийства. Считая не лишним присутствие на месте преступления пули, я произвел в размозженную голову трупа выстрел и после этого счел возможным удалиться.

С рассветом, преобразившись в крестьянина, я направился в Тине, рассчитывая, что мое появление будет замечено и сослужит мне в будущем пользу, сбив с толку правосудие. На середине дороги между Тине и Везюби я окончательно превратился в туриста, под видом которого и переехал, без всяких затруднений, итальянскую границу. Остальное вы знаете.

Монпарно замолчал, видимо, облегченный своей исповедью. Мне показалось даже, что он испытывал некоторое удовлетворение, чувствуя себя героем этой необыкновенной истории.

– Роман господина Монпарно! – прошептал я, бросая в сторону Софи полный упрека взгляд.

Но она его не заметила. Это была действительно закоренелая преступница.