Стивен Ван Дайн - Смерть коллекционера

Риду не понравилась властность в голосе Маркхэма; Грасси лишь вежливо улыбнулся и кивнул. Затем оба, в сопровождении Хеннесси, покинули спальню.

– Вы, Гэмбл, ступайте к парадной двери. Сейчас подъедет доктор Доремус – проследите, чтобы ему не пришлось долго ждать ответа на звонок.

Гэмбл поспешно вышел.

Маркхэм закрыл дверь и воззрился на Вэнса, который мрачно глядел на руку покойного, сжимавшую револьвер.

– На что вы все время намекаете? К чему столько загадочности? – с раздражением спросил он.

– Я не намекаю, – спокойно ответил Вэнс, по-прежнему глядя на правую руку мертвеца. – Я размышляю вслух. Видите ли, отдельные аспекты этого впечатляющего преступления весьма меня интригуют.

– Преступления? – усмехнулся Маркхэм. – Конечно, мы, направляясь в дом Коу, говорили о такой вероятности. Я даже готов был согласиться с вами, что Арчер не имел суицидальных наклонностей. Но факты – упрямая вещь, и в данном случае они свидетельствуют в пользу одной-единственной версии. Что тут непонятного? Дверь заперта изнутри, другим способом в комнату проникнуть нельзя; Коу держит летальное оружие…

– Умоляю, называйте эту штуковину револьвером, – перебил Вэнс. – Слова «летальное оружие» звучат довольно глупо.

Маркхэм фыркнул:

– Будь по-вашему… Итак, у Арчера Коу в руке револьвер, а в правом виске – дыра. Следы борьбы отсутствуют. Окна закрыты, шторы задернуты, электричество горит. Откуда, скажите ради всего святого, вы взяли, что это не самоубийство?

– Откуда взял – не могу объяснить. – Вэнс пожал плечами. – Только это совершенно точно не самоубийство. – Он снова нахмурился. – Потому-то я и говорю – данное преступление меня интригует. Я склонен усматривать здесь даже некий юмор. Черный, разумеется. Похоже, преступник просчитался, с определенного момента все пошло не так, как он планировал, и карты обернулись против него. Нет, поистине дело в своем роде замечательное!

– А факты куда девать? – упирался Маркхэм.

– Как говорят юристы, с фактами не поспоришь. Вот и вы не спорьте, милый мой Маркхэм, а просто учтите те из них, что не сразу бросаются в глаза.

– Например?

– Например, домашние туфли, – Вэнс указал на пару туфель из мягкой красной кожи, стоявшую подле кровати. – А теперь оцените вот эти тяжелые блюхеры, которые гораздо лучше сочетаются с военным мундиром, нежели с кашемировым халатом. И тем не менее на нашем покойнике одновременно и блюхеры, и халат. И сам он посажен в мягкое кресло. Вот лично вам не кажется, что здесь наличествуют некие несоответствия? Почему Арчер Коу, известный гедонист и ценитель роскоши, не надел расслабляющих комнатных туфель? Заметьте: времени у него было достаточно. Халат мерзкого оттенка – ну да это к слову – застегнут на все пуговицы, пояс завязан великолепным бантом. Едва ли можно предположить, что идея свести счеты с жизнью явилась Арчеру в процессе переодевания в неглиже и сию же секунду получила воплощение. И однако нечто остановило Арчера Коу. Нечто вынудило его сесть к столу, вытянуть ноги и навечно закрыть глаза прежде, чем он сменил уличные ботинки на куда более комфортную обувь.

– Честно говоря, не убедили, – нахмурился Маркхэм. – Почему бы человеку не надеть ботинки с халатом? В конце концов, мы живем в свободной стране.

– Не хочу показаться педантом, – пожал плечами Вэнс. – Только примите во внимание следующее обстоятельство. Допустим, Коу действительно покончил с собой. Тогда почему он для этого уселся в кресло, повернутое лицом к двери? Человек, решивший застрелиться, инстинктивно выберет предмет мебели, на котором можно сидеть прямо, опираясь локтем на некую поверхность. Иначе – без опоры – может дрогнуть рука. Если даже Коу и надумал стреляться за столом, ему логичнее было бы сесть в виндзорское кресло, обеими руками облокотиться на стол и таким образом гарантировать себе точность попадания.

– И впрямь рука-то у него, считай, с края сползла, – вставил Хис.

– Вот именно. Весьма неудобное положение, вы не находите? Учитывая скромную высоту мягкого кресла, в котором сидит покойный, Коу едва ли мог в момент выстрела опираться локтем на стол. А раз так, значит, пуля должна была просвистеть у него над головой, не причинив вреда. Смотрите сами – его локоть не доставал до столешницы в тот миг, когда Коу производил выстрел. Если, конечно, выстрел производил именно Коу. Исходя из данных свидетельств, мы можем сделать вывод: после того, как пуля вошла в мозг, Коу поднял правую руку, положил ее на стол, да еще и устроил поудобнее.

– Может, так, а может, и нет, – пробормотал Хис после продолжительной паузы, в течение которой он изучал мертвое тело. Для того чтобы лучше вникнуть в ситуацию, Хис даже поднес ко лбу собственную правую руку. Проделав это, он добавил почти враждебно: – А почему же тогда дверь изнутри заперта?

Вэнс вздохнул:

– Эта дверь мне всю картину портит. Не будь она заперта изнутри, я бы с большей готовностью признал данный случай самоубийством.

– Ну вот, приехали! – Маркхэм изумленно воззрился на Вэнса. – Теперь вы парадоксами изъясняетесь.

– Отнюдь. – Вэнс покачал головой. – Человек с интеллектом Арчера Коу если и запланирует покончить жизнь самоубийством, то уж точно не станет чинить подобных препятствий для доступа к собственному мертвому телу. Сами подумайте: к чему запирать дверь, к чему вынуждать родных и близких взламывать ее? Для нажатия на курок достаточно секунды; нет никакой опасности, что некто ворвется в спальню и помешает человеку вершить то, на что права лишь у Господа Бога. Имей Коу действительно суицидальные наклонности, решись он застрелиться, его первейшим желанием было бы следующее: чтобы Гэмбл или кто-нибудь еще как можно скорее обнаружили его тело. Он не стал бы затруднять им этот процесс.

– Вы сами себе противоречите, Вэнс. По-моему, вы с теориями перемудрили, – сказал Маркхэм. – Кто, кроме Коу, мог запереть дверь изнутри?

– То-то и оно, что никто. – Вэнс испустил вздох, окрашенный безнадежностью. – Но именно это обстоятельство меня и интригует! Что мы имеем? Человек гибнет от рук преступника; тот уходит обычным путем. Труп встает и запирает дверь за своим убийцей, после чего устраивается в кресле таким образом, чтобы создать впечатление суицида.

– По-моему, вся теория за уши притянута! – скривился Хис. – Ладно, дождемся доктора Доремуса. Держу пари, он скажет, что это самоубийство.

– А я, сержант, – мягко возразил Вэнс, – держу пари, что все будет с точностью до наоборот. У меня устойчивое внутреннее ощущение, что доктор Доремус со всей ответственностью заявит нам: это убийство.

На лице Хиса появилось вопросительное выражение, он воззрился на Вэнса, а не дождавшись пояснений, хмыкнул и пробормотал: