Эллери Квин - Тайна Испанского мыса

Технически никаких сучков нет. Все факты истории убийства Марко здесь перед вами. Можете ли вы составить их вместе и указать пальцем на единственного возможного убийцу?

Эллери Квин

Возвращение на Испанский мыс прошло в напряженной тишине. Эллери Квин сгорбился на заднем сиденье машины, с головой уйдя в свои мысли. Судья Маклин время от времени с любопытством поглядывал на его хмурое лицо; и даже Тиллер, сидевший рядом с водителем, не мог сдержаться, чтобы временами не обернуться назад. Никто не проронил ни слова, слышалось лишь завывание постоянно усиливавшегося ветра.

Эллери остался глух ко всем настойчивым вопросам Молея. Бедный инспектор сидел рядом с ним, страшно взволнованный.

— Слишком быстро, — проронил Эллери. — Простите, если я обнадежил вас, создав впечатление, будто у меня есть ключ к этому невероятно трудному делу. Рассказ Питтс о плаще Марко... дает направление мысли. И весьма определенное. Теперь я вижу, где ошибался и где план убийцы пошел не так, как надо; а в таком деле это уже больше чем половина решения. Но пока я не продумал все как следует, инспектор. Мне нужно время. Время, чтобы подумать.

Они оставили Молея в состоянии апоплексического бешенства, с измученной и совершенно сбитой с толку задержанной миссис Марко, то бишь Питтс. Формально предъявив ей обвинение в попытке вымогательства, ее поместили в окружную тюрьму. Еще имела место печальная интерлюдия, когда двое молодых людей с распухшими от слез глазами прибыли в окружной морг, чтобы забрать останки миссис Лауры Констебль. Репортеры насели на Эллери с кучей вопросов. Но среди этого столпотворения он хранил угрюмое молчание, и при первой же возможности все они слиняли из Пойнсетта.

Только когда машина свернула с шоссе у заведения Гарри Стеббинса и въехала на парковую дорогу, ведущую к Испанскому мысу, молчание было сломлено.

— Надвигается шторм, — беспокойно заметил водитель-полицейский. — Я видел, какой здесь может подняться ветер. Вы только посмотрите на небо.

Деревья в парке стонали и раскачивались от усиливавшихся порывов ветра. Оставив позади парк, они въехали на скалистый перешеек, соединяющий материковую часть с мысом, и увидели вечернее небо. Свинцово-грязного цвета, оно было покрыто огромными черными тучами, наплывающими на них со стороны горизонта. На открытом перешейке на них обрушился шквалистый ветер, и водитель изо всех сил старался не дать машине съехать с дороги.

Однако убежища, образованного скалами мыса, они достигли без происшествий.

Наклонившись вперед, Эллери тронул водителя за плечо:

— Остановите, пожалуйста, прежде чем вы подниметесь к дому.

Машина резко затормозила.

— Какого черта... — начал судья, подняв густые брови. Эллери открыл дверцу и выбрался на дорогу. На лбу его собрались складки, глаза лихорадочно блестели.

— Я скоро вернусь. Пожалуй, мне нужно проверить мои соображения... На самой сцене... — Он пожал плечами, улыбнулся на прощание и направился по дорожке, ведущей к террасе.

Небо быстро темнело. Вспышки молний освещали дорожку; сидящие в машине видели, как Эллери дошел до ступеней на террасу и начал спускаться вниз.

Судья Маклин вздохнул:

— Мы с таким же успехом можем вернуться в дом. Скоро пойдет дождь, и он быстренько прибежит за нами.

И они подъехали к дому.

Мистер Эллери Квин спустился на террасу, немного постоял на цветных плитах, затем подошел к круглому столу, за которым умер Марко, и сел. Утопленная меж отвесных скал на глубину примерно в сорок футов, терраса была надежно защищена от самых сильных порывов ветра. Эллери расслабился, откинувшись на спинку стула в своей излюбленной позе, и стал глядеть через вход в бухту на море. В пределах его зрения не было видно ни единого судна, надвигающийся шторм загнал всех в укрытия. Море в бухте бурлило, вздымая белую пену.

Перед его глазами все расплылось, когда он вгляделся вдаль и еще глубже задумался.

На террасе становилось все темнее. Наконец, подстегнутый темнотой, он вздохнул, встал, поднялся на верхнюю площадку лестницы и включил верхний свет. Зонтики раскачивались и трепетали. Он снова сел, взял лист бумаги, ручку и, обмакнув ее в чернильницу, начал писать.

Крупная капля громко ударила по зонту. Квин перестал писать и выглянул из-под зонта. Затем с задумчивым видом встал, подошел к огромному испанскому кувшину, стоящему слева на самой нижней ступени, и оглядел его со всех сторон. Немного помедлив, зашел за него, вышел и снова проделал ту же самую операцию с кувшином справа от лестницы. Наконец вернулся к столу, сел и, с раздувающимися на ветру волосами, продолжил писать.

Писал он долго. Капли становились все крупнее, свирепее и чаще. Одна из них упала на лист бумаги, лежащий перед Квином, размазав слово. Он стал писать быстрее.

Эллери закончил с первым потоком проливного дождя. Сунув листы в карман, он вскочил, выключил свет и поспешил по дорожке к каменным ступеням, ведущим к дому. К тому времени, как Квин добрался до патио, его плечи промокли насквозь.

В большом коридоре его встретил портье:

— Для вас оставлен горячий ужин, сэр. Миссис Годфри велела...

— Спасибо, — рассеянно поблагодарил Эллери и махнул рукой. Затем бросился к алькову с коммутатором, набрал номер полицейского управления и стал ждать соединения. — Инспектор Молей... А, инспектор, я так и думал, что застану вас в... Да, вполне. Собственно говоря, если вы немедленно прибудете на Испанский мыс, думаю, мы прямо сегодня вечером сможем успешно покончить с этим делом.

Гостиная освещалась мягким, мерцающим светом со вкусом расположенных светильников. По крыше патио бешено барабанил дождь. Гневные порывы ветра ломились в окна. Даже сквозь шум дождя им был слышен глухой стук прибоя, разбивающегося о скалы Испанского мыса. В такую ночь приятно ощущать себя под защитой крова, и они с благодарностью поглядывали на мерцающий в камине огонь.

— Мы здесь все, — спокойно начал Эллери, — кроме Тиллера. Я особенно настаиваю на присутствии Тиллера. Вы не возражаете, мистер Годфри? Он оказал нам неоценимую услугу в этом деле и поэтому заслуживает награды.

Уолтер Годфри пожал плечами; впервые он был одет в нечто похожее на приличный костюм, как если бы вместе с возвращением жены к нему вернулось и чувство социального положения. Он дернул за веревочку колокольчика, что-то коротко приказал дворецкому и снова опустился в кресло рядом с супругой.

Они все собрались здесь: трое Годфри, двое Муннов и Эрли Корт. Судья Маклин и инспектор Молей, слегка подавленные, сидели поодаль от остальных. Знаменательным было то, что, хотя ничего такого еще не обсуждалось, стул Молея стоял ближе всего к двери. Из всех девяти собравшихся один только юный Корт выглядел почти счастливым. Его лицо выражало едва ли не глупое удовлетворение, когда он пристроился на корточках подле колен Розы Годфри, а по мечтательному выражению голубых глаз девушки было ясно, что тень Джона Марко воодушевила обоих. Мунн курил длинную коричневую сигару, терзая ее зубами, а миссис Мунн сидела тише воды ниже травы. Стелла Годфри, спокойная, но напряженная, комкала в руках носовой платок; коротышка миллионер выглядел настороженным. Атмосфера, несомненно, была гнетущая.