Эллери Квин - Две возможности

— Что? — проскрипел доктор Додд.

— Я хочу, чтобы вы дошли до этого, как дошел я, доктор, — сказал Эллери. — Первым умер Мак-Кэби. Как бы вы его описали?

Додд вцепился в край стола.

— В каком смысле?

— Не физически. Как личность.

— Чудак.

— Нет. В смысле социального положения. Что больше всего обсуждал Райтсвилл после его смерти? — Эллери сделал паузу. — Все думали, что он…

— Бедняк? — Додд прищурил глаза.

— Хотя в действительности он был…

— Богач.

— Теперь вторая смерть — Харт. Как бы вы его описали, доктор, в том же самом смысле?

— Он оказался растратчиком.

— Да, но как насчет того факта, который низвел Харта до уровня самого никчемного жителя Лоу-Виллидж?

— Все думали, что он миллионер, хотя на самом деле у него не осталось ни единого цента.

— Вот именно Имущий оказался неимущим. В нашем обществе, где накоплением состояния занято большинство людей, потеря его является одним из самых трагических оборотов событий. Итак, согласно шкале наших социальных ценностей, самым значительным в Люке Мак-Кэби было то, что он, считаясь бедняком, оказался богачом, а в Джоне Спенсере Харте — что он, считаясь богачом, оказался бедняком. А теперь, — продолжал Эллери, — опишите Тома Эндерсона.

— Можете не стесняться, доктор… — начала Рима.

— Дело не в пьянстве, — прервал Эллери. — Очевидно, речь идет о классификации по имущественному принципу, не так ли? Богатые и бедные… Кем был в этом смысле Том Эндерсон, доктор Додд?

— Бедняком.

— Более чем бедняком. Вернее, менее. Бедность — понятие относительное, вроде пустоты. Но экономическое положение Тома Эндерсона было — абсолютная бедность. В Нью-Йорке, Рима, вы говорили мне, как в Райтсвилле именовали вашего отца, когда его не называли городским пьяницей.

— Городской нищий.

— Совершенно верно, городской нищий. А Жакар, последовавший за городским нищим в этой таинственной цепочке смертей? Чем он был знаменит?

— Мелкими кражами. Его прозвали городским вором.

— Мак-Кэби — богач. Харт — бедняк. Эндерсон — нищий. Жакар — вор. Богач, бедняк, нищий, вор. — Эллери умолк, но все только недоуменно смотрели на него. Тогда он расстегнул пиджак, перебросил галстук через плечо и ткнул указательным пальцем в верхнюю пуговицу на рубашке. — Богач… — Он ткнул в пуговицу пониже. — Бедняк… — Потом в пуговицу под ней. — Нищий… — И наконец, в четвертую пуговицу. — Вор!

Вернув галстук на место, Эллери застегнул пиджак и улыбнулся.

— По-вашему, я сошел с ума. Четыре человека умерли при высшей степени «взрослых» обстоятельствах, а тут выходит парень и вспоминает детскую считалку о предсказании будущего! «Кем ты станешь, малыш, когда вырастешь? Посчитай по своим пуговкам». И малыш тычет пухлым пальчиком в блестящие пуговицы, попискивая: «Богачом, бедняком, нищим, вором…» Неужели вы не видите, доктор Додд, что это заклинание, каким бы безумным оно ни казалось, вызывает духи Мак-Кэби, Харта, Эндерсона и Жакара? Вы же верите в четырехлистный клевер! Почему же вы не в состоянии поверить, что четыре смерти могут следовать считалке?

По пятнистому черепу Додда катился пот.

— Не знаю, что и думать, — пробормотал он.

— Судите сами. Что еще это может означать? Четыре человека умирают в последовательности детской считалки! Невероятно, но факт!

— Совпадение! — сердито сказал Кен Уиншип.

— Один или два — возможно, три — куда ни шло, но четыре? Нет, Кен, это не совпадение, а план.

— Чей?

Рима побледнела, но хранила молчание. Доктор Додд вытер лысый череп.

— Ради бога, док! Послушайте, Эллери. — Теперь Кен говорил спокойно и рассудительно. — Конечно, это находка для вашей очередной книги, но отвлекитесь на минутку от романтической чепухи. У Мак-Кэби отказало сердце. Харт пустил себе пулю в голову. Эндерсон… мы даже не знаем точно, что он мертв. Жакар… И вы утверждаете, что за всем этим стоит какой-то изощренный ум?

— Тем не менее «богач, бедняк, нищий и вор» указывают на план, Кен. Я верю в это, должен верить. И более того. — Эллери прислонился к столу, уже не обращаясь к доктору Уиншипу. — Вы тоже должны, доктор Додд.

— Я? — Глаза Додда забегали. — Почему?

— Потому что это еще не кончено.

— Что не кончено? — раздраженно осведомился Кен.

Рима оставалась неподвижной.

— Погодите, Кеннет. — Додд внезапно перестал дрожать и медленно произнес: — «Богач, бедняк, нищий, вор, доктор…»

— Так вот оно что! — расхохотался Уиншип.

— Доктор, — кивнул Эллери. — Согласно считалке, следующий в списке — доктор Додд, Кен.

Додд снова затрясся. Смотреть на него было невыносимо.

— Пятый персонаж считалки — доктор, и это непременно должен быть доктор Себастьян Додд! Хотя в городе тринадцать докторов медицины, пять дантистов и не знаю сколько докторов других наук! Кто кого здесь дурачит, Квин? И почему? — В голосе Кена послышались угрожающие нотки.

— Я не порицаю вас, Кен, — беззлобно отозвался Эллери. — Внешне это выглядит полным бредом, если не хуже. Но подумайте как следует. Доктор Додд — единственный доктор в Райтсвилле, связанный со смертью Мак-Кэби, Харта, Эндерсона и Жакара — всех четверых. Додд лечил Мак-Кэби и унаследовал его состояние. Додд стал деловым партнером Харта, а после его самоубийства — единоличным владельцем предприятия Харта-Мак-Кэби. Додд дал Эндерсону пять тысяч долларов незадолго до его исчезновения. А Ник Жакар был убит в доме Додда и из его револьвера. Вот почему, Кен, «доктор» в считалке равнозначен для меня доктору Додду. Назовите это предчувствием, суеверием, паранойей, но я убежден, что в чьем-то списке жертв под номером пять значится доктор Додд. Вы все должны осознать это и принять меры предосторожности. Я готов помочь, если вы примете мою помощь…

— Кен!

При возгласе Римы доктор Уиншип быстро обернулся. Но Эллери уже отодвинул его в сторону.

Себастьян Додд стоял за своим столом. Рот его был открыт, в глазах застыл ужас.

Он начал падать вперед, когда Эллери подбежал к нему.

— Шок, — заявил Кен официальным тоном. Он и Эллери стояли у двери спальни Додда. Рима дежурила у его постели. — С сердцем все в порядке. Иначе, Квин, вы бы убили его.

— Он болен куда сильнее, чем я думал. Но у меня не было выбора. Доктор Додд на крючке, и я должен был его предупредить. Ему нужно остерегаться.

— Я буду наблюдать за ним. К утру с ним все будет в порядке.

— Позвольте вам помочь, Кен.

Уиншип не ответил.

— Нам незачем вести себя как два драчливых пса. У вас впереди долгая жизнь с Римой, а мне жить со своей совестью. Мы оба должны оберегать Додда и узнать, что за всем этим кроется. — Эллери спокойно добавил: — Во всяком случае, я намерен это сделать.