Эллери Квин - Зубы дракона

— Я был в бешенстве, — продолжал де Карлос, сжимая и разжимая кулаки. — Все эти годы я провел с ним, выполняя его приказы, подчиняясь ему, терпя его скверный характер, постоянно притворяясь, — и все напрасно! Так как он не потребовал, чтобы я составил для него завещание, и даже выставил меня из каюты, я был уверен, что он не оставил мне ни цента. Он даже сказал мне, передавая запечатанное завещание перед высадкой на берег: «Не вскрывайте его, Эдмунд! Помните: я вложил инструкции адвокату, чтобы он тщательно проверил печать, не была ли она сломана». И он захохотал своим мерзким лающим смехом, как будто это была необычайно остроумная шутка!

— Разумеется, насчет инструкций Коул солгал, — промолвил мистер Квин. — Он просто хотел вас позлить.

Кивнув, де Карлос схватил бутылку, жадно выпил из горлышка и со стуком поставил ее на стол.

— Тогда я и придумал свой план, — вызывающе заявил он. — План был не слишком четким — я находился в полубезумном состоянии… Кто знал Коула лично? Никто, кроме Энгуса, меня и команды, видевших его в течение восемнадцати лет. Если бы Коул умер в море, а Энгус согласился действовать со мной заодно, мы могли бы откупиться от команды, вернуться вдвоем и заявить, что это де Карлос умер и похоронен в море, а я бы взял на себя роль Коула! Никто бы ни о чем не догадался, и мы с Энгусом поделили бы на двоих около пятидесяти миллионов долларов.

Он умолк, напуганный выражением лица капитана Энгуса. Моряк схватил де Карлоса за воротник и грозно прошипел:

— Ах вы, грязный мошенник! Скажите этим людям, что я впервые слышу об этом мерзком плане, не то вы пожалеете, что родились на свет!

— Нет-нет, я не имел в виду… — поспешно забормотал де Карлос. — Мистер Квин, мистер Раммелл, уверяю вас, что капитан не имел о моей идее ни малейшего представления. Я никогда с ним об этом не говорил!

— Так-то лучше, — проворчал капитан, снова сел и налил себе очередную порцию виски.

— Понятно, — промолвил мистер Квин. — Так вот почему вы изображали Коула — сбрили с головы серую бахрому, сняли очки и вынули вставные зубы. А вернувшись после кончины Коула в море, вы бы сообщили о смерти де Карлоса, имея наготове троих людей, могущих искренне поклясться, что вы — Коул, людей, которых вы посетили на берегу, выдавая себя за Коула: Гуссенса, Раммелла и меня. Грандиозный замысел, мистер де Карлос, но весьма рискованный, не так ли?

— Я осознал это позже, — криво усмехнулся де Карлос. — Как бы то ни было, когда я вернулся на яхту, Коул, сам того не зная, заставил меня отказаться от своего намерения. Он показал мне копию завещания, которое я только что передал Гуссенсу, и я увидел, что мне оставлен миллион долларов. Миллион! Я почувствовал такое облегчение, что отказался от своего плана.

— Однако вы все еще были в опасности, — заметил мистер Квин, — потому что Гуссенс, Раммелл и я видели вас лысым, беззубым, гладко выбритым и без очков, когда вы выдавали себя за Коула, мистер де Карлос. Очевидно, отказавшись от плана, вы должны были появиться перед нами выглядев совершенно по-иному. Вы раздобыли парик — на Кубе, не так ли? — вернули себе вставные зубы и очки и, конечно, сразу после того, как Коул сообщил, что оставил вам миллион, начали отращивать бороду.

— Погоди минуту. — Бо нахмурился. — Я не могу понять истории с почерком. Этот червяк выписал чек, поставил на нем имя Коула, и банк принял его! Каким образом? Даже подпись на завещании…

— Это самая ловкая часть плана, — ответил мистер Квин, — на которой мы, по сути дела, и воздвигали нашу ошибочную теорию. Почерк лежал в основе вашего обмана — верно, де Карлос? Это и сделало возможным весь фантастический проект. Кто мог вообразить, что человек, посетивший нас, не был Коулом, когда мы своими глазами видели, как он подписался на чеке именем Коула и чек был принят банком без всяких затруднений? Но капитан Энгус уже ответил на этот вопрос! — Пьяный де Карлос мрачно и тяжело опустился на стул. — Артрит Коула! Деформирующий артрит — быстро развивающееся и неизлечимое заболевание суставов. Он сопровождается сильными болями…

— Сильными? — Капитан скорчил гримасу. — Да мистер Коул просто с ума сходил от боли! Он принимал от шестидесяти до ста гран аспирина ежедневно в течение всех лет, когда я его знал. Я часто говорил ему, что он не должен бывать в море, так как влажный воздух усиливает боль, но, очевидно, он слишком стыдился искалеченных рук, чтобы вернуться в человеческое общество.

Эллери кивнул:

— Капитан говорил, что руки Коула были настолько искалечены, что его приходилось кормить — он даже не мог пользоваться ножом и вилкой. Следовательно, он не мог и писать. Но если Коул не мог писать, то вот вам ответ на проблему с почерком. Коул был очень богатым человеком, и, даже когда он удалился на покой, его обширные вклады должны были постоянно требовать подписи на документах. К тому же нужно было и выписывать чеки. Он ведь не мог таскать с собой свое состояние в наличных деньгах. Какой же выход? Верный Пятница, пробывший рядом с ним более двадцати пяти лет. Безусловно, к тому времени, когда его поразил артрит, — очевидно, это произошло незадолго до того, как он сорвал огромный послевоенный куш на Уолл-стрит, — де Карлос уже достаточно долго был доверенным помощником Коула, чтобы послужить парой рук вместо ставших бесполезными рук его босса. Миллионер поручил де Карлосу подписываться именем Кадмус Коул на всех бумагах, включая чеки. Дабы избавиться от утомительных объяснений и будучи, как указывал капитан Энгус, очень чувствительным по поводу своей инвалидности, Коул решил сохранить свою беспомощность в секрете. Он поручил вам открыть новые счета в разных банках, не так ли, де Карлос? Таким образом, с самого начала отшельничества Коула его имя, написанное вашим почерком, не вызывало никаких сомнений.

— Вы имеете в виду, джентльмены, — осведомился капитан Энгус, — что де Карлос не рассказал вам об этом?

— Он, очевидно, забыл, — сухо сказал Бо.

— Но я не понимаю… Да, де Карлос подписал завещание Коула за старого джентльмена. Он должен был это сделать, потому что, как сказал мистер Квин, мистер Коул даже не мог держать ручку. После того как я отпечатал завещание, я подписал его как свидетель и отнес в радиорубку, где его подписал радист Спаркс. Потом я принес завещание назад в каюту мистера Коула, он послал за де Карлосом, и де Карлос, очевидно, поставил на нем имя мистера Коула, после того как я ушел. Когда я был в каюте, то заметил, — усмехнулся капитан, — что мистер Коул не показал де Карлосу, что написано в завещании. Он морочил ему голову до самого конца.

— Мне кажется странным, — вмешался Бо, — что такой толковый человек, как Коул, шел на колоссальный риск, позволяя де Карлосу подписывать его чеки.