Эллери Квин - Последний удар

— Пожалуйста, не беспокойтесь, мистер Крейг. В случае необходимости я пойду пешком. Это всего около мили. Я уже лет пятьдесят не пропускал мессу в сочельник, а в моем возрасте едва ли разумно впадать в грех.

— Мы доставим вас в церковь, — сказал Джон. — Прошу внимания!

Мариус Карло, вздрогнув, проснулся. Эллери заметил, что рука блондинки, сидевшей на подлокотнике кресла, крепче вцепилась ему в волосы.

— Теперь, когда прибыл мистер Гардинер, — продолжал Джон, — я могу сообщить о третьем колоссальном событии 6 января. Мистер Гардинер останется на все каникулы и не только в качестве друга. Сразу после полуночи 5 января его преподобие проведет церемонию бракосочетания — Расти и меня!

В последовавшей радостной суматохе Эллери умудрился держаться позади, чтобы наблюдать за Валентиной и Мариусом. Актриса, обнимая Расти и Джона, выглядела чрезмерно оживленной, а ее голос звучал пронзительно от напряжения. Валентина была настолько бледной, что Эллери испугался, как бы она не упала в обморок. Очевидно, Мариус подумал о том же, так как стиснул ее руку. Но Валентина резко отпрянула, вырвав руку из пальцев музыканта. Эллери услышал, как Мариус сказал ей:

— Все-таки ты паршивая актриса.

— Заткнись, черт бы тебя побрал! — прошипела она в ответ.

Потом оба заулыбались и протянули стаканы Фелтону, который, вновь исполняя обязанности дворецкого, наполнил их для тоста.

Расти спросила у жениха:

— Но, дорогой, ты сказал, что 6 января произойдут четыре события. Какое же четвертое?

— Это мой большой секрет, — засмеялся Джон. — О нем никто не знает и не узнает до той ночи. Даже моя невеста.

И ни льстивые просьбы Расти, ни добродушные подшучивания остальных — включая Артура Крейга, который утверждал, что не имеет ни малейшего понятия, о чем говорит Джон, — не заставили молодого поэта открыть свою тайну.

Позднее, в столовой с дубовыми панелями и потрескивающим в камине пламенем, когда гости сидели за украшенным остролистом дубовым столом, Эллери сказал сидящей рядом с ним Эллен:

— Какое забавное совпадение.

— О чем вы, Эллери?

— От 25 декабря до ночи 5 января — от Рождества до так называемой Двенадцатой ночи в канун Крещения — ровно двенадцать дней.

— Ну и что из этого?

— Оглянитесь вокруг. Нас двенадцать человек. Разве это вам не кажется интересным?

— Нисколько, — ответила Эллен. — Что за странный у вас ум.

В этот момент Оливетт Браун воскликнула:

— За столом двенадцать человек. Должна признаться, я рада, что не появился еще один гость!

— Видите? — шепнул Эллери Эллен Крейг.

Проснувшись, гости Артура Бенджамина Крейга увидели похожий на почтовую открытку мир белого снега и замерзшей хвои. Даже у самых высоких кустов виднелись только верхушки. Не было никаких признаков подъездной аллеи или дороги. Повсюду громоздились параболы сугробов.

Почти все встали рано, восторгаясь видом из окон эркеров и наслаждаясь шведским столом, приготовленным кухаркой-экономкой Крейга, миссис Дженсен, и поданным краснощекой ирландкой-горничной. В столовой царили шум и оживление.

Преподобный мистер Гардинер был безутешен. Ему все-таки пришлось пропустить рождественскую мессу. Вывести машину прошлой ночью не представлялось возможным, и даже он понимал всю бесполезность попыток пробираться пешком сквозь заносы. Крейг несколько смягчил его досаду, включив радио в половине двенадцатого, чтобы он мог послушать по Дабл-ю-оу-ар «Невидимый хор» и перезвон церкви Святого Фомы, а позже все присоединились к старому священнику, слушая трансляцию полуночной мессы из церкви Святого Сердца. Расти и Джон сидели на полу рука об руку перед приемником, а Эллери наблюдал за неподвижной белой маской, в которую превратилось лицо Валентины Уоррен, и сардонической усмешкой на губах Карло. Эллен тоже заметила это и казалась обеспокоенной.

Потом все пели рождественские гимны и украшали большую елку в гостиной, после чего большинство отправились спать.

По окончании завтрака Джон объявил, что приготовил всем рождественские утренние сюрпризы, и повел их в гостиную.

— Под елкой... — начал Джон и внезапно умолк с глупым видом, ибо поддеревом не было ничего. Он посмотрел на Расти, а Расти — на мать.

— Не понимаю, — сказала Расти. — Мы сами оставили их здесь прошлой ночью, когда все разошлись.

— Странно, — пробормотал Джон. — Мейбл! — Горничная просунула голову в дверь из столовой. — Ты не видела пакеты под елкой, когда разводила огонь сегодня утром?

— Нет, мистер Джон.

— Если кто-то так представляет себе забавную шутку... — холодно начал Джон и внезапно расхохотался.

Все обернулись. В арочном проходе из холла стоял Санта-Клаус, нагруженный маленькими рождественскими пакетами.

— Санта.

— Джон, тебе следовало стать актером.

— Но я не...

— Отличная идея!

Это был классический Санта с огромным животом, белой бородой и бровями. Он молча стал раздавать яркие пакетики.

— Джон, какая красивая брошь!

— Зажим для денег в форме... Что это такое?

— По-моему, ягненок.

— Неужели вы не понимаете? — воскликнула Оливетт Браун. — Это ваши знаки зодиака. Ты — Овен, Эллен, поэтому получила ягненка. А ты — Стрелец, Валентина, так что тебе достался лучник. И так далее. Это я вдохновила вас, не так ли, Джон?

— Конечно. Расти сделала эскизы фигурок и заказала их в ювелирной мастерской Мойлана на Пятой авеню.

— Нам было нелегко узнать дату рождения каждого, — засмеялась Расти, — но мы это сделали, и тогда выяснилось, что у всех двенадцати разные знаки зодиака. Вам они нравятся?

Это были миниатюрные изделия из золота с полудрагоценными камнями — броши для женщин, денежные зажимы для мужчин. Зажим Эллери был искусно изготовлен в виде Кастора и Поллукса [22] Кастор и Полидевк (у римлян Поллукс) — в греческой мифологии близнецы-Диоскуры, сыновья Зевса и Леды. В созвездии Близнецов появляются на небе попеременно, так как Полидевк отдал смертному Кастору часть своего бессмертия. .

— Мы должны поблагодарить Фелтона, Джон, — сказал Эллери. — Из него вышел отличный Санта. Где он?

Санта-Клаус исчез.

— Разве это был Фелтон? — отозвался Джон.

— Тебе виднее.

— Но я этого не знаю, Эллери. Я не договаривался насчет Санты. А ты, Артур?

— Я? — Крейг покачал головой. — Я тут ни при чем.

Воцарилось молчание.

— Это не мог быть один из нас — все двенадцать были здесь, когда он вручал подарки. И это явно не была малютка Мейбл или миссис Дженсен в костюме Санты. Значит, это Фелтон.