Эрл Гарднер - Дело о мрачной девушке

– А у тебя что? – не понял Мейсон.

– Вера в тебя, – ответила Делла Стрит.

Мейсон махнул рукой:

– Ладно, выйдите, пожалуйста, и дайте мне поговорить с Дрейком. Посмотрим, что он разузнал.

Дрейк вошел в кабинет адвоката, сел, улыбнулся и закурил сигарету.

– Я выведал всю подноготную, – сообщил он.

– Выкладывай.

– Мы провели слежку в открытую.

– Меня не интересуют методы. Мне нужны факты.

– Тогда слушай. Твоя миссис Мейфилд – крепкий орешек.

– Знаю, – кивнул Мейсон. – Мне несколько раз приходилось с ней встречаться.

– Все дело в том, Перри, что полученная информация выглядит не очень-то благоприятно для твоих клиентов.

– Что ты имеешь в виду?

– Во-первых, миссис Мейфилд не знает столько, на сколько она намекала. Она сделала ошибку: не вовремя легла спать – за пятнадцать или двадцать минут до совершения убийства. Но вечером она рыскала по дому. Все началось с того, что она проведала, что Глиасон и Фрэнсис Челейн поженились. Она попыталась на этом обогатиться и выудила у Фрэнсис довольно большую сумму – не знаю, сколько точно, но где-то около десяти тысяч долларов. Затем Эдвард Нортон откуда-то пронюхал, что Фрэнсис шантажируют. Он вызвал ее к себе в кабинет и попытался выяснить, кому она платит и почему. Она, естественно, не осмелилась ему признаться, но Нортон был очень упрям и, чтобы получить ответ на интересующий его вопрос, полностью лишил племянницу денег. Таким образом, ей стало нечем расплачиваться с шантажисткой. Миссис Мейфилд заявила, что она сможет обогатиться в другом месте и, если Фрэнсис Челейн не в состоянии ей платить, она продаст информацию благотворительным учреждениям, которые, по завещанию отца Фрэнсис, имеют шанс получить кругленькую сумму. Конечно, миссис Мейфилд блефовала, но твоя клиентка не знала об этом. Ситуация пришла к разрешению в ночь убийства. Фрэнсис Челейн страшно поругалась с Нортоном. Нортон заявил, что, перед тем как лечь спать, составит бумагу, где официально закончит свое управление траст-фондом как доверенное лицо, установит ей ежегодный доход в соответствии с условиями завещания, а остаток передаст на благотворительные цели. Я не знаю, блефовал он или нет, но эти слова были сказаны. Затем миссис Мейфилд отправилась спать. На следующее утро у Фрэнсис Челейн оказались деньги, причем крупная сумма. Она дала миссис Мейфилд двадцать восемь тысяч долларов, чтобы та молчала, и экономка обещала держать язык за зубами. В тот вечер в доме находился Роб Глиасон и участвовал в разговоре Фрэнсис с Эдвардом Нортоном или, по крайней мере, в какой-то его части. Нортон пришел в ярость и обвинил племянницу во всех смертных грехах. Она тоже разозлилась и осыпала его такими выражениями, что у него наверняка завяли уши. После этого Глиасон отправился в комнату девушки. Это произошло после приезда Кринстона, но перед убийством. Примерно в это время миссис Мейфилд пошла спать. Она не знает, что точно произошло, но в одном уверена: ни в каком «Бьюике» Фрэнсис никуда не уезжала. Поэтому она не сомневалась, что девушка представляет ложное алиби. Потом она попыталась заловить тебя и выудить что-то за то, что она не станет впутывать Фрэнсис. Ты послал ее куда подальше, так что она сконцентрировала свои усилия на девушке и фактически получила от нее деньги. Затем она выяснила, что эти тысячедолларовые купюры имеют последовательные номера, их список хранится в банке и если она захочет их разменять на мелкие, то ее ждут неприятности. Так что она спрятала эти денежки и попробовала создать впечатление, что Фрэнсис заплатила тебе предварительный гонорар в размере двадцати восьми тысяч долларов тысячедолларовыми купюрами. Именно эту версию она представила окружному прокурору, и его люди ищут эти деньги. Они провели проверку твоих банковских счетов и обыскали твой офис. Теперь они пришли к выводу, что ты носишь купюры с собой. Клод Драмм собирается использовать миссис Мейфилд как свидетельницу, которая даст неожиданные для тебя показания. Она намерена заявить, что девушка ложно утверждала, что ездила в «Бьюике», а также рассказать об имевшей место ссоре. Обвинение разработало теорию, что ссору прервало появление Артура Кринстона. Пока Кринстон беседовал о делах с Нортоном, двое молодых людей запланировали убийство и, как только Кринстон уехал, бросились наверх и привели задуманное в исполнение, затем подложили улики в комнату Девоэ, чтобы свалить на него всю вину, если полицию не убедят взломанное окно и следы на мягком грунте.

– А что с Грейвсом? – спросил Мейсон. – Он что-нибудь выдал?

– Моя оперативница с ним здорово поработала. Она его просто вывернула наизнанку. Тебе, конечно, придется с ним непросто, но моей сотруднице он заявляет, что пытается защитить Фрэнсис Челейн или, по крайней мере, пытался, пока заместитель окружного прокурора не надавил на него.

– Послушай, – заговорил Мейсон. – Я считаю, что Нортон сам дал Фрэн деньги перед приездом Кринстона. Что об этом заявляет Грейвс?

– Вот это самая худшая часть его показаний. Он утверждает, что мог слышать каждое слово, произносимое в кабинете. Нортон достал бумажник и показал девушке сорок тысяч долларов, сообщив, что изначально приготовил эти деньги для нее, но ей он даст только небольшую сумму на каждодневные расходы. Затем он протянул ей две тысячедолларовые бумажки. Дон Грейвс считает, что мисс Челейн взяла деньги и именно эти купюры они с Глиасоном подложили Девоэ, пока Кринстон совещался с Нортоном. Затем твои клиенты вернулись и убили Нортона, взяли оставшиеся деньги у него из бумажника, чтобы дать взятку экономке и обеспечить ее молчание и заплатить тебе такой гонорар, чтобы в достаточной мере заинтересовать тебя и заставить заняться этим делом. Такова теория Дона Грейвса. Заместитель окружного прокурора планировал, что бóльшая часть из того, что я тебе только что рассказал, всплывет при перекрестном допросе. Он думал дать тебе пощечину этими уликами. Сейчас Драмм занервничал, потому что ты практически отказался от ведения перекрестного допроса. Теперь он намерен представить все при повторном допросе свидетелей, выставленных им самим.

Мейсон потянулся, посмотрел на детектива и расхохотался:

– Пол, ты знаешь, что иногда осторожность является пороком?

– Что ты хочешь сказать?

– Я думаю, что в некоторых случаях разумно все поставить на один сокрушительный удар. В этом деле в моем луке только одна тетива. Если она порвется, мне конец. Но если нет – я пошлю стрелу прямо в яблочко.

– Здорово, если ты можешь разобраться во всем этом, Перри, потому что я чем больше думаю, тем больше прихожу в смятение. Мне кажется, что дело страшно запутано.