Эллери Квин - Приключение Эллери Квина

— Минутку, сынок, — прервал инспектор. — Насколько я понимаю, существуют две такие марки. Я бы хотел взглянуть на ту, которая все еще здесь.

Эллери кивнул:

— Пожалуйста, джентльмены, покажите эту марку.

Фридрих Ульм встал, склонился над сейфом, набрал комбинацию цифр, открыл стальную дверцу, порылся внутри и вернулся с кожаным футляром, содержащим вторую «однопенсовую черную». Инспектор с любопытством обследовал клочок плотной бумаги — стоимость в тридцать тысяч долларов казалась ему такой же невероятной, как Эллери.

Он едва не уронил марку, услышав, как Эллери обратился к Вели:

— Сержант, могу я позаимствовать ваш револьвер?

Вели извлек из кармана брюк длинноствольный полицейский револьвер. Эллери взял его и задумчиво взвесил в руке. Затем, сжав пальцами рукоятку, он подошел к взломанному ящику в центре комнаты.

— Пожалуйста, джентльмены, обратите внимание — это развивает мой третий пункт, — пытаясь открыть этот ящик, Плэнк использовал ломик, и, чтобы поднять крышку, ему пришлось вставить ломик между ней и передней стенкой четыре раза, как указывают четыре следа под крышкой. Как видите, ящик покрыт тонким стеклом. Более того, он был заперт, а «однопенсовая черная» находилась внутри в кожаном футляре. Очевидно, Плэнк стоял где-то здесь с железным ломиком в руках. Что, по-вашему, джентльмены, должен был сделать в таких обстоятельствах вор, который очень спешит?

Все уставились на него. Инспектор сжал губы, а лицо сержанта Вели расползлось в мрачной ухмылке.

— Это же абсолютно ясно, — продолжал Эллери. — Допустим, я — Плэнк, а револьвер у меня в руке — железная фомка. Я стою над ящиком…

Его глаза блеснули под пенсне, он поднял револьвер высоко над головой и начал быстро опускать дуло на стеклянную крышку. Альберт Ульм взвизгнул, а Фридрих приподнялся со стула. Рука Эллери остановилась в полудюйме от стекла.

— Не разбивайте стекло, идиот! — закричал мужчина с зеленым козырьком. — Вы только…

Прыгнув вперед, он встал перед ящиком и распростер руки, словно защищая его вместе с содержимым. Эллери усмехнулся и ткнул дулом револьвера в его дрожащий живот.

— Рад, что вы остановили меня, мистер Ульм. Поднимите руки. Быстро!

— Почему… что вы имеете в виду? — задыхаясь, спросил Альберт Ульм, поднимая руки вверх.

— Я имею в виду, — любезно отозвался Эллери, — что вы — Уильям Плэнк, а братец Фридрих — ваш сообщник.

Братья Ульм опустились на стулья, а сержант Вели встал рядом с ними с грозной улыбкой. Альберт Ульм дрожал как осиновый лист на ветру.

— Очень простая, почти элементарная серия умозаключений, — снова заговорил Эллери. — Сначала пункт три. Почему вор вместо того, чтобы попросту разбить стекло ломиком, стал тратить драгоценное время, четырежды используя фомку для взлома крышки? Очевидно, чтобы защитить другие марки, лежащие в ящике открытыми, от возможных повреждений, — беспокойство по этому поводу только что продемонстрировал мистер Альберт Ульм. А кто мог проявить такую заботу о сохранности этих марок — Хинчмен, Питерс, Бенинсон, даже сам мифический Плэнк? Конечно нет. Только братья Ульм — владельцы марок.

Старый Унекер, усмехаясь, подтолкнул инспектора локтем:

— Видите? Я ше говорил, што он умний. Я бы ни за что об этом не подумать.

— К тому же почему бы Плэнку не украсть из ящика и другие марки? Вор так бы и поступил, однако Плэнк этого не сделал. Но если ворами были сами Herren [23] Господа (нем.). Ульм, кража остальных марок становилась бессмысленной.

— Как насчет истории с нюхательным табаком, мистер Квин? — спросил Питерс.

— Вывод можно сделать на основании того, что Плэнк, работая с Бенинсоном, только один раз взял понюшку. Ясно, что он не увлекался этим занятием, иначе бы нюхал табак постоянно. Значит, это был не табак. Что же еще нюхают подобным образом? Наркотик в виде порошка — героин! Каковы характерные признаки употребляющих героин? Общая нервозность, худоба — почти истощение — и, что самое важное, суженные под действием наркотика зрачки. Это еще одно объяснение темных очков, которые носил Плэнк. Они служили двоякой цели — обращали на себя внимание и скрывали глаза, могущие обнаружить пристрастие к наркотикам! Но когда я заметил, что мистер Альберт Ульм носит этот козырек, — Эллери подошел к съежившемуся человеку и сорвал зеленый козырек, продемонстрировав зрачки величиной с булавочную головку, — это явилось психологическим подтверждением того, что он и есть загадочный Плэнк.

— А как же кража книг? — спросил Хэзлитт.

— Это часть ловкого, хотя и притянутого за уши плана, — ответил Эллери. — Если Альберт Ульм — переодетый вор, то Фридрих Ульм, демонстрировавший рану на щеке, — его сообщник. Значит, если братья Ульм — воры, то кража книг была всего лишь уловкой. Нападение на Фридриха, бегство из книжного магазина, серия краж экземпляров «Европы в хаосе» — умно спланированная цепочка инцидентов, призванная подчеркнуть наличие постороннего вора и убедить полицию и страховую компанию, что марка украдена, хотя это не соответствовало действительности. Разумеется, целью являлось получение страховки без расставания с маркой. Эти люди — фанатичные коллекционеры.

— Все это прекрасно, мистер Квин, — заговорил Хеффли, неуклюже приподняв маленькую плотную фигуру, — но где марка, которую они украли сами у себя? Куда они ее спрятали?

— Я долго и серьезно раздумывал над этим, Хеффли. Ибо если моя триада умозаключений была психологическим ключом к личности виновного, то находка украденной марки в распоряжении Ульмов послужила бы вещественным доказательством.

Инспектор машинально вертел в руке вторую марку.

— Я спросил себя, — продолжал Эллери, — где вероятнее всего может быть спрятана марка? Вспомнив, что обе марки абсолютно идентичны — даже инициалы королевы находятся в одном и том же месте, — я подумал, что на месте господ Ульм спрятал бы марку, подобно персонажу знаменитого рассказа Эдгара Аллана По, [24] Имеется в виду новелла Э. По «Украденное письмо». в самом очевидном месте. А какое место самое очевидное?

Вздохнув, Эллери вернул неиспользованный револьвер сержанту Вели.

— Папа, — обратился он к инспектору, выглядевшему виноватым, — думаю, если ты позволишь одному из присутствующих филателистов обследовать вторую «однопенсовую черную», которую ты держишь, то выяснится, что первая марка приклеена не повреждающим бумагу резиновым клеем прямо на нее!

Мистер Финеас Мейсон — адвокат из богатой и почти до тошноты респектабельной фирмы «Даулинг, Мейсон и Кулидж», Парк-роу, 40 — был джентльменом с мясистым носом и окруженными морщинами глазами, которые созерцали изнурительное американское судопроизводство тридцать лет (а по их виду — все сто). Он чопорно восседал на заднем сиденье лимузина.