Артур Конан Дойл - Возвращение Шерлока Холмса

— Да, сэр. Я работаю до одиннадцати часов вечера.

— Ночной портье, надеюсь, ничего необычного не заметил?

— Нет, сэр. Только несколько человек вернулись поздно из театра. Больше никто не приходил.

— Вы вчера никуда не отлучались из гостиницы?

— Нет, сэр.

— Были ли для мистера Стонтона письма или телеграммы?

— Да, сэр, телеграмма.

— Вот как, это интересно. В котором часу?

— Около шести.

— Где мистер Стонтон получил ее?

— У себя в комнате.

— Вы видели, как он читал ее?

— Да, сэр: я ждал, не будет ли ответа.

— Ну и как?

— Он написал ответ, сэр.

— Вы отнесли его на почту?

— Нет, он отнес сам.

— Но он написал его в вашем присутствии?

— Да, сэр. Я стоял у двери, а он сидел за столом, спиной ко мне. Когда он кончил писать, он сказал: «Можете идти, я отправлю ответ сам».

— Чем он писал ответ?

— Пером, сэр.

— Он взял телеграфный бланк со стола?

— Да, сэр. Он писал на верхнем бланке.

Холмс взял бланки и, подойдя к окну, тщательно осмотрел верхний.

— Жаль, что он не писал карандашом, — разочарованно сказал он, бросив бланки на стол. — Вы ведь, Уотсон, не раз, наверное, замечали, что буквы, написанные карандашом, четко отпечатываются на следующем листе — это обстоятельство разрушило немало счастливых браков. Ну, а здесь, к сожалению, нет никаких следов. Это значит, что он писал мягким широким пером. И я почти уверен, что в этом случае нам может помочь пресс-папье. Ага! Вот то, что нам нужно!

Он сорвал лист промокательной бумаги, и мы увидели на ней загадочные иероглифы.

— Поднесите к зеркалу! — заволновался Сирил Овертон.

— Не нужно, — сказал Холмс. — Бумага тонкая, мы увидим текст на обратной стороне.

Он перевернул листок, и мы прочитали:

«Помогите нам, ради всего святого».

— Это последние слова телеграммы, которую Годфри Стонтон отправил за несколько часов до исчезновения. Не хватает по меньшей мере шести слов. Но и то, что есть, свидетельствует о серьезной опасности, угрожавшей молодому человеку, от которой кто-то мог бы защитить его. Причем, опасность угрожала двоим — в телеграмме стоит «нам», а не «мне». Так что замешан еще один человек. И это, конечно, ночной посетитель Годфри Стонтона, который сам был в крайнем смятении. Но что у него может быть с ним общего? И кто этот третий, кому была послана мольба о помощи? Вот с него-то мы и начнем наши поиски.

— Значит, первым делом надо узнать, кому послана телеграмма, — предположил я.

— Совершенно верно, мой дорогой Уотсон. Эта глубокая мысль и мне пришла в голову. Но разве вам неизвестно, что если мы явимся на почту и потребуем корешок телеграммы, то служащие едва ли пойдут нам навстречу. Столько еще у нас бюрократизма! Однако, если взяться за дело с умом и тактом, то можно, пожалуй, надеяться на успех. А теперь, мистер Овертон, я хотел бы в вашем присутствии просмотреть бумаги, оставленные на столе.

Холмс переворачивал быстрыми, тонкими пальцами письма, счета и записные книжки, изучая их живым, проницательным взглядом.

— Ничего интересного, — сказал он наконец. — кстати, ваш друг, кажется, не жаловался на здоровье. Его ничего не беспокоило?

— Нет, он здоров как бык.

— Вы когда-нибудь видели его больным?

— Ни разу. Однажды он расшиб ногу, и еще как-то у него сместилась коленная чашечка, но все это пустяки.

— И все-таки, возможно, он не так уж здоров, как вам кажется. По-моему, он чем-то болен, но держит это в тайне. С вашего согласия я захвачу с собой некоторые бумаги, они могут понадобиться нам в дальнейшем.

— Одну минуту, — послышался скрипучий голос, и, оглянувшись, мы увидели в дверях смешного старичка, размахивающего руками. На нем был порыжелый сюртук с развязавшимся белым галстуком и цилиндр с необычайно широкими полями. Он был похож на деревенского священника или наемного плакальщика. Но, несмотря на этот жалкий, почти нелепый вид, его резкий голос и решительные манеры выдавали в нем человека, привыкшего повелевать.

— Кто вы такой, сэр, и по какому праву берете бумаги этого джентльмена? — спросил он.

— Я частный сыщик. Хочу найти причину его исчезновения.

— Ах вон оно что! А кто вас об этом просил?

— Вот этот джентльмен, друг мистера Стонтона. Его направили ко мне из Скотленд-Ярда.

— Кто вы такой, сэр?

— Я Сирил Овертон.

— Значит, это вы послали мне телеграмму. Я лорд Маунт-Джеймс. Получив ее, я с первым же омнибусом отправился сюда. Значит, это вы наняли сыщика?

— Да, сэр.

— И вы готовы платить?

— Я не сомневаюсь, что мой друг Годфри оплатит счет.

— А если вы его не найдете? Что тогда, отвечайте!

— В таком случае его родные, несомненно…

— Ни в коем случае, сэр! — взвизгнул старик. — И не думайте, что я заплачу вам хоть пенни. Так и знайте, мистер сыщик. Я единственный родственник этого молодого человека, и я заявляю, что меня все это не касается. Если у него есть виды на наследство, то только потому, что я никогда не бросал денег на ветер и сейчас не собираюсь этого делать. Что же касается бумаг, с которыми вы так бесцеремонно обращаетесь, то должен сказать, что если они представляют какую-нибудь ценность, вы будете по всей строгости отвечать за каждый пропавший листок.

— Отлично, сэр, — сказал Шерлок Холмс. — Но позвольте спросить, нет ли у вас каких-либо соображений, куда мог деться молодой человек.

— Никаких соображений! Он достаточно взрослый, чтобы заботиться о себе. И если у него хватило ума потеряться, пусть пеняет на себя. Я категорически отказываюсь участвовать в его розысках.

— Я понимаю вас, — сказал Холмс, и в его глазах сверкнул злой огонек. — Но вы, кажется, не совсем меня понимаете. Годфри Стонтон небогат. И если его похитили, то вовсе не для того, чтобы завладеть его состоянием. Молва о вашем богатстве, лорд Маунт-Джеймс, распространилась даже за границей. Не исключено поэтому, что вашего племянника похитили бандиты, которые надеются выведать у него план вашего дома, ваши привычки и где вы храните драгоценности.

Лицо нашего неприятного посетителя стало белым, как его галстук.

— Боже мой, сэр, я никогда не думал, что люди способны на такое! Каких только мерзавцев нет на свете! Но Годфри — стойкий парень, он не предаст своего дядю. Впрочем, я сегодня же вечером отвезу в банк фамильное серебро. А вы, мистер сыщик, не жалейте, пожалуйста, сил. Во чтобы то ни стало найдите его целым и невредимым. Что же касается денег — ну, скажем, пять или даже десять фунтов, — можете всегда рассчитывать на меня.