Рекс Стаут - Смерть демона

Вульф хмыкнул.

— Человек, нанимающий других создавать ему репутацию, не заслуживает успеха. Думаете, Хейзен занимался вымогательством?

— Не знаю, во всяком случае, он их не заработал. Правда, очень немногие специалисты по рекламе и связям с общественностью действительно зарабатывают свои гонорары честным путем.

— У Хейзена, кроме этих четверых, есть еще клиенты?

— Да, конечно. Всего человек пятнадцать. Он зарабатывал на них около четверти миллиона в год.

Вульф взглянул на стенные часы

— Через пять минут у меня обед. Если мои предположения верны и миссис Хейзен не убивала мужа — и вы тоже, — кто, по-вашему, мог это сделать?

Шансы получить разумный ответ на такой вопрос обычно равны одному из ста. Уид явно не был готов к ответу. Либо он опасался, что это сделала Люси, либо стрелял сам. Так или иначе, никаких догадок Уид не выдвинул. Он решил, что, задав вопрос, Вульф позабудет об обеде, но ошибся. Уид напрашивался в гости после обеда, но Вульф отказал ему, предложив записать свой телефон, и пообещал в случае надобности позвонить. Уид так и оставил бы свои деньги на столе Вульфа, если бы я не напомнил ему о них.

К этому моменту, когда, отобедав, мы вернулись в кабинет пить кофе, я совсем перестал волноваться. Если бы пули совпали, Кремер наверняка уже дал бы нам знать. Вульф снова занялся письмами. Подписав последнее и передав мне, он вдруг спросил:

— Не мог ли мистер Уид застрелить Хейзена?

Я покачал головой:

— Не знаю. Хоть бросай монетку. Но, по крайней мере, он прояснил одно обстоятельство. Вы говорили, что тех, кого презирают, не убивают. Что же не давало покоя Люси Хейзен? Уид. По его словам, она не догадывается о его чувствах к ней и не питает взаимности по отношению к нему Ерунда. Ложь или заблуждение. Из десяти тысяч женщин, в которых я влюблялся, все десять тысяч знали это еще до того, как я сам понимал. Мог ли Уид застрелить Хейзена? Не знаю. Было бы, конечно, неплохо сегодня же ей выслать счет за то, что вы нашли убийцу, но, если он ни при чем, вам придется потрудиться. С чего начать? Хейзен тот еще фрукт…

Зазвонил дверной звонок. Неужели Кремер так долго терпел?

Нет, наверное, Уид, решивший еще немного помочь. Но я не угадал. Это был человек, более знакомый. Худой, средних лет, в темно-синем пальто, скроенном так, чтобы сделать его владельца чуть более широкоплечим, чем он был на самом деле. Натаниэль Паркер шил одежду у Стовера. Я открыл дверь, поздоровался и впустил его в холл. Не снимая пальто, он двинулся к кабинету со шляпой в руке. Я за ним.

Паркер входил в число тех восьми человек на белом свете, не считая вашего покорного слуги, с которыми Вульф обменивался рукопожатиями. Паркер отклонил приглашение садиться, сказав, что уже на полтора часа опаздывает на деловой обед.

— Я зашел, а не позвонил, — пояснил он, — потому что меня просили передать вам это. — Он вынул из кармана ключ и вручил мне. — Ключ от дома миссис Хейзен. И еще вот что — Из внутреннего кармана он вытащил бумагу. — Это доверенность, по которой вы имеете право войти в ее дом и кое-что взять. А именно: шкатулку. Миссис Хейзен назвала ее железной, но я думаю, что она из жести или из стали. Шкатулка в комоде, под нижним ящиком. В спальне мужа. Надо вынуть нижний ящик, приподнять доску, под которой и спрятана шкатулка. Моя клиентка не знает, что в ней. Примерно год назад Хейзен приподнял доску и показал шкатулку жене. Сказал, что в случае его смерти она должна достать шкатулку, попросить слесаря открыть ее и сжечь содержимое, не читая. Вам, наверное, будет любопытно взглянуть, — и она очень этого хочет. Вы действуете от ее имени через ее адвоката.

Вульф хмыкнул.

— Я сделаю, как сочту нужным.

— В этом я не сомневаюсь. Если вы не захотите сообщить мне, что в шкатулке, то всегда можно сказать, что она оказалась пустой. Я бы с удовольствием присутствовал при ее вскрытии, но у меня деловая встреча. Кстати, что она вам сказала утром?

— Спросите у нее самой.

— Спрашивал. Она отказалась отвечать. Сказала, что раскроет рот, только получив от вас указания. Но если ей предъявят обвинение в убийстве, я должен знать все, иначе не смогу представлять ее интересы. Она уже провела там пять часов, но, похоже, они еще ее подержат. Если они сочтут ее основным свидетелем, то освободят под залог только завтра утром. В половине десятого у меня встреча с адвокатом Хейзена. У него завещание. У вас что-нибудь ко мне есть?

Вульф сказал, что нет, и адвокат удалился. Проводив его, я вернулся в кабинет и спросил:

— Какие-нибудь особые инструкции?

— Нет. Интересно, есть ли в доме полиция?

— Вряд ли. Это всего-навсего место, где он жил. Его убили не там. Перчатки надеть?

— Не надо. Мы действуем вполне официально.

После того, как несколько лет назад я угодил в глупое положение, выполняя похожее задание, я взял за правило брать с собой оружие — на случай, если мои интересы могут вступить в противоречие с планами убийцы. Я снял пиджак, вынул из стола кобуру и заряженный «морли», повесил кобуру на плечо, надел пиджак, убедился, что в одном кармане у меня ключ Люси, а в другом ее доверенность, и вернулся в холл за пальто и шляпой.

Я остановился возле дома Хейзена, на другой стороне Тридцать седьмой улицы между Лексингтон-авеню и Парк-авеню, и осмотрелся. Дом кирпичный, выкрашенный в серый цвет, с зеленой каймой. Поуже, чем дом Вульфа, но тоже в четыре этажа. Чтобы подойти к парадному, надо спуститься с тротуара на две ступеньки. Все детали я зафиксировал автоматически, на всякий случай. Никакой ценности они не представляли. Куда важней было то, что в одном из окон третьего этажа виднелась полоска света. Это случается, когда вы не очень аккуратно опускаете шторы. Я не знал, где расположена спальня Хейзена. Может, именно там. Может, как раз сейчас сотрудник отдела по расследованию убийств делал обыск, хотя в это верилось с трудом, в их распоряжении было целых десять часов. Комната прислуги? Непохоже. Вряд ли прислуга живет на третьем этаже с окнами на улицу. Кто бы там ни был и что бы ни делал, я решил не пугать его звонком в дверь и пересек улицу, спустился по ступенькам, осторожно отпер дверь ключом, вошел, с еще большей осторожностью закрыл ее за собой и, пока глаза привыкали к темноте, стал прислушиваться. С полминуты было тихо, затем наверху раздался глухой звук, будто что-то упало, и тихо заговорил мужчина. Если он не беседовал сам с собой, в доме было по крайней мере двое. Решив действовать, я снял пальто и шляпу, положил их прямо на пол и ощупью на цыпочках двинулся к холлу. Нашел лестницу. Стал подниматься.

Вскоре я остановился Второй голос. Сопрано? Вроде бы. Потом опять баритон. Я продолжал подъем, только еще медленнее и осторожнее, прижимаясь к стене. В холле второго этажа было чуть светлее, свет пробивался сверху, и можно было различить очертания. Я еще более замедлил шаг, ибо таинственные гости были уже совсем рядом. Голоса смолкли, но раздалось постукивание. Я поднялся настолько, что голова моя оказалась на уровне пола третьего этажа. Холл такой же, как и на втором, а свет пробивался из полуоткрытой двери в самом его начале. Я мог разглядеть стул, часть кровати и шторы на окне, а также над спинкой стула женский затылок — серебристые волосы под черной шляпкой.