Рекс Стаут - Смерть там еще не побывала

Самолёт начал плавно снижаться и в 13.20 коснулся бетонной полосы, шедшей параллельно Потомаку. Случилось это в дождливый понедельник в начале марта.

Я не знал, суждено мне задержаться в Вашингтоне или лететь дальше в Детройт, а то и в Африку, а потому сдал свой багаж в камеру хранения, вышел из здания аэропорта и поймал такси. В течение двадцати минут мы пробирались сквозь двухмиллионную толпу государственных служащих в форме и цивильных костюмах, которые двигались на машинах и пешком, и ещё двадцать минут после входа в здание ушло на предъявление документов, ожидание, пока мне дадут разрешение, проведут по коридорам и наконец впустят в огромный кабинет с большим письменным столом посередине.

Впервые в жизни я увидел главу военной разведки Соединённых Штатов. Облачённый в форму, он имел два подбородка и пронзительные глаза, которые не упускали ни малейшей детали. Я хотел протянуть ему руку, но он коротко велел мне сесть, взглянул на бумагу, лежавшую на самом верху пачки документов, и сухим, ломким голосом заявил, что меня зовут Арчи Гудвин.

Я без особого энтузиазма кивнул. Насколько мне было известно, это была военная тайна.

— Что, чёрт побери, случилось с Ниро Вулфом? — кисло спросил он.

— Понятия не имею, сэр. А что, разве он болен?

— Вы работали на него десять лет. В качестве главного помощника в его сыскной деятельности, не так ли?

— Совершенно верно, сэр. Но я ни разу не слышал, чтобы с ним что-то случилось. Однако если вам требуется квалифицированное предположение…

— Вы, по-моему, неплохо расхлебали ту кашу в Джорджии, майор Гудвин.

— Премного обязан вам, сэр. Что же касается Ниро Вулфа…

— Об этом я и хочу с вами поговорить. — Он отодвинул от себя бумаги. — Я вызвал вас, чтобы спросить: он что, ненормальный?

— Можно и так сказать. — Я старался выглядеть рассудительным, поэтому, положив ногу на ногу, мигом вспомнил, где я нахожусь, и тут же выпрямился. — Он гений, признаю, но вам известно, по какой причине австралийская собака остаётся дикой. Помощник — не то слово. Я был одновременно акселератором и тормозом в его деятельности. Могу добавить, что жалованье я получал примерно раза в три больше, чем сейчас. Разумеется, если бы мне дали звание полковника…

— Как давно вы стали майором?

— Три дня назад.

Он коротко кивнул, давая мне понять, что оценил шутку, и продолжал:

— Нам нужен Ниро Вулф. Не обязательно в военной форме, но нужен. Не знаю, заслуживает ли он своей репутации…

— Заслуживает, — заявил я. — Не хочется это признать, но более чем заслуживает.

— Очень хорошо. Вы меня убедили. Нам он нужен, и мы попытались его заполучить. Его навестили Кросс и полковник Райдер, но он отказался даже позвонить генералу Файфу. У меня здесь их рапорт…

— Они неправильно с ним обращались, — усмехнулся я. — Он не позвонил бы даже китайскому императору, если бы таковой сейчас существовал. Сомневаюсь, что он хоть раз вышел на улицу с тех пор, как я два месяца назад уехал из Нью-Йорка. Единственное, что у него есть, — это его мозги, и единственный способ, каким его можно заставить ими шевелить, — это доставить ему факты, проблемы и людей на блюдечке.

Генерал раздражённо покачал головой.

— Мы пытались это сделать. Полковник Райдер отправился к нему, чтобы заставить его принять участие в работе над очень важным делом, однако он категорически отказался. Судя но нашим сведениям, он не фашист и не из тех, кто считает, будто мы напрасно ввязались в войну. Так в чём же дело?

— Ни в чём, сэр. Ничего серьёзного. Наверное, он пребывал в плохом настроении, что с ним часто бывает, а теперь, по-видимому, к этому присоединилось ещё и чувство одиночества, потому что рядом с ним нет меня. Главное — это уметь с ним обращаться.

— А вам известно, как?

— Да, сэр.

— Тогда поезжайте и сделайте это. Мы готовы платить ему за каждые рабочие сутки. Причём он нужен нам немедленно — по тому вопросу, с которым к нему обратился полковник Райдер. Никто так и не сумел даже подступиться к этой проблеме. Сколько времени вам потребуется?

— Не могу сказать. В зависимости от обстоятельств. — Я встал — пятки вместе, носки врозь. — Час, день, неделя, две недели. Мне придётся жить у него в доме, как раньше. Проще всего вести с ним беседу поздно вечером.

— Отлично. По прибытии доложитесь полковнику Райдеру по телефону, докладывайте ему же о ходе дела и сообщите, когда он сможет повидать мистера Вулфа. — Он встал и протянул мне руку, которую я не замедлил пожать. — Не теряйте времени.

В другой комнате я узнал, что мне уже заказан билет на нью-йоркский рейс в три часа дня, а такси доставило меня в аэропорт как раз вовремя, чтобы я успел взвесить свой багаж и пройти на посадку.

Все места кроме одного у прохода в носовой части самолёта, были заняты. Я поздоровался с человеком в очках и с утомлённым лицом, который сидел возле иллюминатора, сунул свои плащ и шляпу на багажную полку и уселся. Через минуту самолёт тронулся по взлётной полосе, набрал скорость и оторвался от земли. Не успел я отстегнуть привязной ремень, как изящные дамские пальчики ухватились за ручку моего кресла, и передо мной возникла фигура женщины с густыми светлыми волосами. Женщина обратилась к моему соседу:

— Не поменяетесь ли вы со мной местами?

Чтобы не привлекать к себе внимания пассажиров, мне не оставалось ничего другого, как подняться, позволив мужчине встать, а женщине сесть на его место. Затем я снова опустился в своё кресло, как раз перед тем, как самолёт качнуло.

— Здравствуй, милый, — погладив меня по руке, сказала женщина. — Не целуй меня здесь. Господи боже, до чего же тебе идёт форма!

— У меня и не было никакого намерения целовать тебя где бы то ни было, — холодно отозвался я.

Её голубые глаза были полузакрыты, а уголок рта чуть приподнят. Если рассуждать объективно, ничего плохого я не видел, но я был не в настроении смотреть на Лили Роуэн объективно. Я уже рассказывал, как впервые встретился с ней за изгородью одной из ферм под Нью-Йорком [1] Роман Р. Стаута «Где Цезарь кровью истекал». (Прим. ред.) . История началась с того, что я попался на глаза быку на пастбище, и, когда я добрался до изгороди, мой внешний вид и чувство собственного достоинства оставляли желать лучшего. Тем не менее мне удалось перепрыгнуть через изгородь и, прокатившись ярдов десять по земле, кое-как встать, когда какая-то девица в жёлтой рубашке и брючках захлопала в ладоши и насмешливо протянула:

— Восхитительно, Эскамильо! Давай-ка ещё раз!

Это была Лили. Мы познакомились, пятое-десятое, пока наконец…