Джон Карр - Загадка Красной вдовы

Г. М. предпочел промолчать. Он сидел и часто моргал, глядя на Мастерса поверх очков. Продолжалось это довольно долго. Потом Г. М. высказался:

— Ага. Если так случится, то вы сможете с полным правом веселиться еще пуще, чем сейчас. Мне кажется, я знаю, от какого именно яда умер Бендер. Но лучше подождать результатов официального осмотра. Для вящей уверенности. А пока доктор Блейн не закончил, давайте поиграем в игру под названием «предположения». Давайте предположим, что вы не найдете здесь никакой ловушки, никаких устройств или средств для впрыскивания яда под кожу жертвы. Что тогда?

Мастерс посмотрел на Г. М.

— Простите, сэр Генри, — сказал он, — но не слишком ли вы… да и остальные присутствующие… не слишком ли близоруко вы смотрите на вещи? А? Ну подумайте сами! У вас на уме только отравленные иглы. Они вас просто загипнотизировали. Вы не рассматриваете никаких других возможностей, кроме отравления ядом местного действия, вводимого в ткани тела. Однако взгляните на факты. Я не медик, но о ядах кое-что знаю. По долгу службы. Так вот: вспомните его позу! Как при столбняке: рот оскален, плечи отведены назад, голова втянута в плечи и тоже откинута назад. Спина немного выгнута. На медицинском жаргоне — опистанатос. Одна нога поджата, хотя обе должны быть вытянуты, что… хм…

— Не вписывается в общую картину?

Мастерс примирительно кивнул:

— Если хотите. Я вот что хочу сказать: перед нами более или менее точная картина отравления стрихнином, а стрихнин можно и проглотить . Проглотить, сэр, без всяких игл. Вы скажете, что в этой комнате нет никакой емкости, ничего, в чем мог бы находиться яд. Ее и не должно быть! Ему каким-то образом дали яд до того, как он вообще вошел в комнату. Стрихнину нужно некоторое время, чтобы подействовать. Оно варьируется в зависимости от дозы и… хм… восприимчивости жертвы. Но, — Мастерс ткнул пальцем в ладонь, словно в листок бумаги, — остаются симптомы. Например. — Он повернулся к Терлейну: — Вы, сэр, описали мне, в каком виде нашли мистера Бендера. Я позволю себе процитировать по памяти одно предложение из справочника по судебной медицине: «Жертва отравления стрихнином в первую очередь чувствует некоторую скованность в области шеи, а его взгляд выражает дискомфорт или ужас». Не правда ли, очень напоминает то, как вы описывали мистера Бендера? Спасибо. Вот так.

— Хватит болтать попусту, — сказал Г. М. — Ваша мысль понятна. Но хорошо. А как быть с синюшностью лица?

Мастерс замялся:

— Да, признаться, немного странно…

— Странно?! — прорычал Г. М. — Да чушь все ваши теории, больше ничего. Брось, сынок, ты и сам не хуже меня знаешь! Если у жертвы отекло и посинело лицо, значит, яд воздействовал на дыхательную систему. Жертва в первую очередь лишается возможности закричать. Стрихнин же воздействует на спинной мозг. Если Бендеру кто-то подсыпал стрихнин, почему он не позвал на помощь, когда почувствовал, что яд распространяется по телу? Он даже не пикнул. И на несварение он не жаловался — а вы утверждаете, что он отравился ядом, являющимся одним из самых болезненных в вашем справочнике. Он не мог позвать на помощь. Яд парализовал его мускулы. Он стал трупом еще до того, как умер. Я особенно хочу подчеркнуть, сынок, что его убил чертовски быстро действующий яд. И он был введен в этой комнате. Кроме того, Бендер не мог его проглотить.

— Почему?

— Потому что он отравился кураре, — сказал Г. М.

После паузы, во время которой Мастерс снял котелок, аккуратно положил его на стол и достал записную книжку, Г. М. мрачно продолжил:

— Любой другой токсин — и я бы с тобой согласился. Но только не кураре. Кураре — исключение. Оно абсолютно безвредно, если его проглотить. Можно намазать его на хлеб, выпить с пивом — вы ничего не почувствуете. В то же время многократно меньшая доза, введенная под кожу, убьет вас в течение десяти минут. Естественно, что кураре имеет схожие со стрихнином симптомы отравления. Их получают из одного и того же растения: Strachnos Ignatii, если вам интересно. Но кураре во много раз смертоноснее стрихнина. Южноафриканские индейцы обмазывают им наконечники стрел. Каким-то образом этот яд проник в тело Бендера.

Мастерс задумчиво сказал:

— Яд для стрел. Да, я слышал о нем. — Он улыбнулся. — Ну, ну, сэр, не расстраивайтесь! Удивительно видеть вас расстроенным. Признаюсь, я и сам немного выбит из колеи. Но все это пока теория. Мы возвращаемся к постулату, что где-то в комнате находится смертельная ловушка. Значит, комнату нужно обыскать , — с мрачным удовлетворением заявил Мастерс, — и могу без ложной скромности сказать, что я как раз тот человек, который вам нужен.

Сэр Джордж Анструзер пошевелился. Он стоял у окна, опустив голову и скрестив руки сзади, под фалдами смокинга — этакий невеселый Пиквик. Он сказал:

— Я не хотел бы вмешиваться, мистер Мастерс. И я очень благодарен за то, что мне разрешили присутствовать на вашем… совете. Но по-моему, вы упускаете из виду одну, самую странную, деталь. Если Бендер умер от ядовитой иглы, то кто еще был в комнате? Кто отзывался Мантлингу каждые четверть часа, когда Бендер был уже мертв? Разве вы не слышали, что сказал доктор Арнольд? Бендер умер приблизительно в одиннадцать часов. Если это так, кто по меньшей мере три раза откликался вместо него?

— А… — сказал Мастерс. Теперь он выглядел менее жизнерадостным. Он слегка наклонил голову набок и прищурился. — Вот вы о чем… Понимаете, вы, находящиеся в комнате, — пока мой единственный источник информации. Я еще не допрашивал слуг. Я действительно слышал нечто подобное. Но диагноз, поставленный в спешке, может оказаться ошибочным.

— Никакой ошибки, — проворчал Г. М., — если только вы не записали меня в еще большие глупцы, чем я есть на самом деле. Я его тоже осматривал. — Г. М. достал из кармана трубку, примостил ее в угол рта, но зажигать не стал. — По-моему, Бендер умер где-то в одиннадцать пятнадцать. Действительно, кто-то отвечал за него. Сымитировать крик нетрудно: толстая дверь, большое расстояние — подойдет любой приглушенный звук. Лишь бы мы услышали. Но почему , Мастерс? Зачем кому-то понадобилось изображать Бендера? Здесь действительно был другой. И он украл записную книжку Бендера.

Мастерс сел на стол и открыл блокнот.

— Знаю я, что вы сейчас скажете, — буркнул Г. М. — Я весьма общо ввел тебя в курс дела. Но вот факты. Я сразу стал искать записную книжку Бендера. Она исчезла. В ее существовании я не сомневаюсь. Наверное, в ней было что-то компрометирующее кого-либо из участников игры. И наконец, кто-то положил ему на грудь свиток.

— И еще игральную карту. — Мастерс наклонил голову набок и улыбнулся. — А тот листок бумаги…