Джон Карр - Часы смерти

— Тогда пока что у меня остается только один вопрос. Но он очень важный. Настолько важный, — подчеркнул Хэдли, стараясь привлечь ускользающее внимание Карвера, — что, если вы не ответите откровенно, это может оказаться чертовски опасным для вас. — Старший инспектор сделал паузу. — Я хочу знать, где вы и все остальные обитатели этого дома, особенно леди, были в определенный день и в определенное время. Во вторник 27 августа между половиной шестого и шестью вечера.

Карвер выглядел искренне ошеломленным.

— Я бы хотел вам помочь, — сказал он наконец, — но, честное слово, не знаю. Вторник… я никогда не запоминаю даты. Каким образом я могу помнить, что произошло в какой день?

— Этот день вы вспомните, — заверил его Хэдли, — даже если забыли все остальные в календаре. В тот день принадлежавшие вам ценные часы украли с выставки в универмаге «Гэмбридж» на Оксфорд-стрит. Надеюсь, вы это не забыли?

— Право, не знаю, — отозвался Карвер после очередной паузы. — Но теперь я кое-что понял. Этот человек был полицейским офицером. Вы считаете, что его убил тот же преступник, который прикончил беднягу в универмаге. — Он говорил безжизненным голосом, словно находясь в трансе, вцепившись в подлокотники стула. — И вы думаете, что это была женщина. По-моему, вы с ума сошли!

Хэдли подал многозначительный знак Мелсону, словно поворачивая ручку двери. Мелсон приоткрыл ее на дюйм и встал спиной к ней, чувствуя, как стучит его сердце. Ему казалось, будто весь дом ждет и прислушивается.

Голос Хэдли четко прозвучал в ночной тишине:

— Кое-кто в этом доме обвинил кое-кого в убийстве. Благодаря последнему рапорту инспектора Эймса, доставленному в Скотленд-Ярд этим вечером, мы знаем имя обвинителя. Если этот человек хочет повторить нам свое обвинение, очень хорошо. В противном случае обещаю вам, мистер Карвер, что нам придется поместить его под арест за соучастие после совершения преступления и сокрытие важных доказательств в деле об убийстве.

Он снова подал знак Мелсону. Дверь закрылась, и Хэдли продолжал обычным тоном:

— Даю вам ночь, мистер Карвер, чтобы постараться вспомнить, как ваши домочадцы провели эти полчаса. Это все, благодарю вас.

Карвер поднялся, вышел из комнаты неровным шагом и закрыл дверь на щеколду после нескольких попыток. Мелсон понимал, что дом взбудоражен, — громкие слова еще висели в воздухе, навевая ужас. Тишина была насыщена подозрениями.

Доктор Фелл бросил в камин потухшую сигару.

— Было ли это разумно, Хэдли?

— Я бросил бомбу. Черт возьми, мне пришлось это сделать! — Хэдли начал ходить по комнате. — Неужели вы не понимаете, что это единственный способ воспользоваться нашим преимуществом? Если бы я мог скрыть тот факт, что Эймс был полицейским офицером, это был бы туз в рукаве. Но я не могу. Завтра это станет известным, а если нет, то послезавтра на дознании. Все узнают, почему Эймс находился здесь… И прежде чем они поймут, что нам неизвестно, кто из них обвинил одну из женщин из этого дома в убийстве администратора универмага, мы должны напугать обвинителя и заставить его говорить. Почему он или она молчит? Ведь он обратился с обвинением к Эймсу. Почему не ко мне?

— Не знаю. — Доктор Фелл взъерошил свою шевелюру. — Это один из факторов, которые меня беспокоят. Но я не думаю, что он или она заговорит.

— Надеюсь, вы верите рапорту?

— Да. Меня беспокоит предельная осторожность обвинителя. Он мог бы решиться потихоньку проскользнуть сюда и выдвинуть свое обвинение конфиденциально. Но после вашего публичного обращения все об этом знают. Вы подняли волну…

Хэдли мрачно кивнул.

— Волна — именно то, что нам нужно, — указал он. — Если кто-то видел что-то подозрительное, мы вскоре услышим об этом. А если мои слова не вселили в обвинителя страх Божий, то я не разбираюсь в человеческой натуре. Чтобы хранить молчание теперь, ему понадобится железное самообладание. Бьюсь об заклад, Фелл, что через пять минут кто-то подойдет к этой двери с информацией для нас… А тем временем что вы думаете о показаниях Карвера?

Доктор Фелл мрачно постукивал тростью по краю стола.

— Две вещи, — ответил он. — Вторую я понял, а первую — нет. Imprimis, [22] Во-первых (лат). как заметил Карвер, никто не потрудился украсть стрелки часов, когда они находились в доступном для всех месте. Вор ждал, пока их не запрут и, что самое худшее, пока их не покрасят. Если он намеревался использовать стрелки для убийства, зачем рисковать испачкать перчатки и одежду масляным лаком на скипидаре, который потом придется выводить бензином? Разве только…

Доктор Фелл громко прочистил горло.

— Хм, хм! Наводит на размышления, а? — Он усмехнулся Хэдли. — А вот пункт, который я понимаю. В половине двенадцатого Карвер услышал звук цепочки на входной двери. По его словам, сначала он подумал, что неожиданно вернулся этот парень — Полл. Потом, когда он узнал о присутствии в доме Стэнли, то решил, что это Боском впускал его. Боском это подтвердил…

— И солгал?

— И солгал, — согласился Фелл, — если вы смотрите на это так же, как я.

Дыша с присвистом, он снова достал свой портсигар. Мелсон переводил взгляд с одного на другого.

— Но почему? — осведомился он, заговорив впервые.

— Потому что Стэнли, несомненно, уже находился в доме, — объяснил старший инспектор. — Боюсь, что Фелл прав. Предположение насчет кожаной ширмы в комнате Боскома имеет достаточно оснований. Какова была ситуация? На столе за ширмой имелась газовая горелка, а кто-то недавно пролил молоко и опрокинул банку кофе. Это не был Боском, чья аккуратная душонка едва не заставила его помчаться убирать, как только Фелл заговорил об этом. Да, Стэнли прятался здесь, за ширмой… Они курили и пили, но пепельницы были опустошены, а стаканы вымыты, дабы создать впечатление, будто в комнате находился только один человек — Боском.

— Всего лишь чтобы обмануть Карвера?

— Не только Карвера, — отозвался доктор Фелл. — Чтобы обмануть…

В дверь постучали.

— Могу я войти? — осведомился женский голос. — Я должна сообщить вам кое-что важное.

Это была Лючия Хэндрет.

При виде ее Мелсон испытал шок, сам не зная почему. Хэдли предсказал, что через пять минут последует ответ на его «бомбометание». Стоя у стола и пряча улыбку под коротко подстриженными усами, Хэдли с притворной небрежностью достал из кармана часы и продемонстрировал их остальным. Стрелки показывали пять минут третьего. Потом он повернулся к женщине, которая стояла, держась за ручку двери.

Теперь на ней были сшитые на заказ жакет и юбка. Волны черных волос поблескивали при свете, контрастируя с бледным лицом. На этом лице, привлекательном, хотя и не особенно красивом, читались страсти и импульсы, которые она пыталась скрыть, сжимая широкий рот и прикрывая веками карие глаза, устремленные на Хэдли.