Тиана Весняк - Правосудие с того света

Кирилл, вздохнул.

— Муж ревнивый… хочет удостовериться, точно ли она была здесь.

— А! Была, была! Скажи этому импотенту, что была.

Теперь вздрогнули от удивления ресницы Кирилла.

— Почему импотенту?

— Ха!.. Да если он нормальный мужик, так чего ей изменять?!

— Неопровержимая логика! — пришлось согласиться Мелентьеву.

Покончив с проверкой алиби, он влетел к себе в номер, переоделся и в прозрачной чаше лифта опустился в бассейн.

«Завтра — Барнаул», — не без сожаления подумал он, оглядывая оазис рая, устроенный в «Рэдиссон Лазурной».

Когда Кирилл, поигрывая мышцами и сверкая каплями, направился к шезлонгу, не один взгляд с кокетливым любопытством последовал за ним. Почувствовав это, он уже предвкушал волнительно-приятный вечер, как неожиданно коварный подарок Софьи — плавки под цвет глаз — словно поясом целомудрия сковали его. Ни одна из полуобнаженных прелестниц, в красивых позах застывших вокруг бассейна, не вызвала в нем никаких чувств. Только мысли о Софье тут же, словно в насмешку, поднимали планку его желания.

«Вот и не верь в приворот», — С неприятным холодком подумал он и поспешил в раздевалку сменить плавки.

Вьюга бросала в лицо мокрые хлопья снега и прерывала дыхание шквальными порывами ветра. Выйдя из самолета, Кирилл покрепче ухватился за перила лестницы и поспешил вслед за остальными пассажирами в автобус. Барнаул встретил его разгулявшейся осенне-зимней стихией: уходящая осень закатила пир на славу своей подружке зиме.

В зале прилета среди встречающих Кирилл сразу увидел радостно улыбающееся бородатое лицо Антона.

— Как погодка после Сочи? — засмеялся он.

— Радует настолько, что сразу хочется обратно, — ответил Кирилл, с безотчетной грустью вспомнив, что еще несколько часов назад над ним колыхались пальмы, в застекленном пространстве подрагивала бирюзовая гладь бассейна и пахли магнолией пунцовые губы Аллы Владимировны. Антон, посмеиваясь над Кириллом, втолкнул его в джип, который, промчавшись мимо освещенного здания аэропорта,

погрузился в непроглядную мглу ночи с прыгающими в сумасшедшей пляске в свете фар мириадами снежинок.

— Ничего! — утешал друга Антон. — У меня оазис: Сочи на дому.

Оазис находился за массивными раздвижными воротами в двухэтажном особняке. — Вот! — обвел руками свои владения Антон. — Проходи! Всего полгода, как новоселье отыграл.

Неслышное дыхание сплит — системы создавало иллюзию оторванности от конкретного места. Антон нажал на кнопку, и до Кирилла донесся глухой шум прибоя.

— Адаптируйся!

— Нет! — запротестовал Кирилл. — Ты мне давай местный колорит. Не за тем я приехал в Барнаул, чтобы слушать эстетские вздохи южного моря.

— Пожалуйста! — Антон увлек друга по широкому коридору.

— Вот это другое дело! — воскликнул Кирилл, переходя в гостиную и усаживаясь у камина.

Антон принес два стакана с глинтвейном и сел рядом.

— Здорово, что ты приехал!

— Да, давно я у тебя не был…

— А я перед твоим приездом заставил мою горничную научиться всем тонкостям сервировки. В прямом смысле усадил ее за учебники, — хохотал Антон. — Не иначе, она решила, что я какого-то министра из Москвы жду.

— Да ладно тебе!.. Какое это имеет значение? — отмахнулся Кирилл.

— Нет, хочу, чтобы все было по этикету! ~ упрямо возразил Антон.

— Ну, ты точно как разбогатевший сибирский промышленник из какого-нибудь романа Мамина — Сибиряка… чтобы все по форме, не хуже, чем в, столицах…

— А что здесь удивительного? Я и есть потомок тех промышленников. Не будь у нас семидесяти лет мракобесия, мне не пришлось бы начинать все сначала. А так я опять, как и мои далекие предки, стою у самых истоков… ладно, пошли ужинать — оценишь!

Они прошли в большую столовую с массивным столом посередине, покрытым белоснежной скатертью. Хрустальные бокалы, позолоченные приборы, хрустящие салфетки. Кирилл только развел руками…

— Да! Я — сноб! — обреченно констатировал Антон. — А собственно, что здесь плохого? Будь я в рваном полушубке с всклокоченной бородой, неужели тогда я был бы лучше? — разливая вино, спрашивал он сам себя. — Если судить по книгам и фильмам — да! В опрятно и модно одетом человеке обычно находят тьму грехов, а всякая рвань обладает, судя по общественному мнению, массой добродетелей и главное — духовностью. Если ты в смокинге и, самое страшное, если тебе это нравится, то ты погибший человек. Только в старом пиджаке с прорехами ты ЛИЧНОСТЬ ищущая, чистая, надзвездная… Ты согласен?

— Абсолютно! Но в данный момент я, как личность, которой отказано в каких-либо добродетелях, полностью погряз в наслаждении этими восхитительно приготовленными грибами.

— А, нравится! — довольно воскликнул Антон.

— Не то слово! У тебя не домохозяйка, а клад!

«.Ужин при свечах», как в шутку назвал его Кирилл, был завершен десертом: взбитыми сливками, украшенными дрожащими каплями клубничного желе.

Друзья вернулись к камину. Кирилл улегся на диван и, сощурившись, словно кот, лениво посматривал на огонь.

— Порадовал? — потирая руки, спросил Антон.

— Выше всех похвал, — промурлыкал Кирилл.

— Ну, теперь порадуй и ты меня. Было убийство? — с надеждой в голосе осторожно спросил он.

— Было! — кивнув, вяло отозвался Кирилл.

— Ага, значит, я не ошибся! — довольно воскликнул Антон. — А кто, кто его убил?

— Ха! — лукаво улыбнулся Кирилл. — За этим я сюда и приехал.

— Что?! Убийца здесь?!

— Не исключено, не исключено, — хитро щурясь, поддразнивал друга Кирилл.

— Кто же? — в недоумении разведя руки, замер посередине гостиной Антон:

— А вот мы с тобой и попытаемся это выяснить!

Антон энергично тряхнул головой и уже собрался засыпать друга вопросами, как Кирилл, со сладкой иезуитской улыбкой поджаривая Антона на медленном огне неудовлетворенного любопытства, произнес:

— Завтра! Все завтра! Устал!

Антон сожалеюще махнул рукой.

— Ладно, давай спать. И в самом деле, поздно.

— Да! — позевывая, окликнул друга Кирилл. — Что у нас там с пассажирами первой лодки?

— Ты же знаешь: помимо Усова и его друга два моих инструктора и двое туристов: Петр Семенов и Лариса Григорова.

— Завтра вызови в офис своих инструкторов… этак часикам к одиннадцати, а потом мы займемся…

Антон насмешливо перебил его:

— Да уж догадываюсь, что не Петром Семеновым…

— Поразительная интуиция!..

Утром Кирилл посмотрел в окно и замер. Впавшая в художественное буйство вьюга намела за ночь сказочные картины. Он вышел во двор, щедро разукрашенный пушистой снежной краской; холодный воздух терпко защекотал нос, мороз гвоздиками заалел на щеках.