Найо Марш - Премьера убийства

— Иногда.

— Тогда угощайтесь.

Пул протянул ей портсигар, Мартина достала сигарету, прикурила и с наслаждением затянулась ароматным дымком.

Она посидела, ощущая легкий шум в голове. Пул поднялся:

— Пойдемте.

На темной сцене мутноватые от пыли лучи юпитеров высветили ярко-желтый круг, в котором были сдвинуты стол и два стула. Словно песчаный остров посреди фиолетовой бездны моря. Мартину усадили за стол. Пул сел напротив нее. Мартина, подражая его жесту, положила ладонь на стол.

— Теперь слушайте и не шевелитесь, — приказал Пул. — Представьте себе, что вы сидите в холле большого красивого дома, который, однако, рассыпается от старости. Вы — девушка с… как бы выразиться помягче… с дурной наследственностью. Вы ходите по кругу в этом доме, как попугай в клетке, туда-сюда и снова обратно. Напротив вас сидит человек, в которого вы влюблены, но при этом вы — всего лишь его плохая копия, улавливаете? Вы поднимаете на него глаза, он делает жест, и вы, как бы непроизвольно, повторяете его. А потом вы говорите: «Неужели вам не нравится ваше отражение?» . Это должно прозвучать убедительно и немножко страшновато, поняли? Теперь посидите смирно… А сейчас поднимите голову и говорите!

Мартина устала до такой степени, что не будь перед ней стола, она свалилась бы на пол и заснула. Голос Пула проникал в ее сознание уже почти как команды гипнотизера… Она была и собой и той девушкой из пьесы одновременно. Наконец, борясь со сном, она подняла голову, автоматически повторила жест Пула и как зачарованная произнесла свою реплику: «Неужели вам не нравится ваше отражение?»

Повисла пауза. Мартина слышала, как гулко стучит у нее в груди сердце.

— Сумеете повторить? — спросил Пул.

— Не знаю, — произнесла Мартина. — Не могу сказать наверняка…

И тут она уже не выдержала всего напряжения этого дня и, уронив лицо в ладони, зарыдала.

— Ну что ж, отлично! — воскликнул Пул, как бы не для того, чтобы подбодрить ее, а словно утверждая свой собственный триумф. И тут из темноты зрительного зала донеслись одинокие, но довольно громкие аплодисменты Джейко.

Пул встал и похлопал Мартину по плечу.

— Ничего-ничего. Все это пройдет. Зато теперь мы вас возьмем в студию. Договор заключим завтра. И если уж вам так приспичило, можем забыть про ваши родственные отношения. Спокойной ночи.

Пул удалился быстро и неслышно. На сцену поднялся Джейко с чемоданчиком Мартины в руке.

— А теперь, малышка, пошли домой. Спать! — ласково сказал он.

Когда Мартина открыла, глаза на второе утро после начала своего удивительного приключения, ей показалось, что ее наконец выбросило на мирный берег после нападения пиратов, кораблекрушения и шторма. Вокруг было тихо, комната чисто прибрана. Стояло ясное утро, и косые лучи восходящего солнца высвечивали на стене четкие ярко-оранжевые квадраты. Она вспомнила, что это комнатка Джейко, и заметила на стене выполненные в цвете эскизы декораций к «Двенадцатой ночи» Шекспира. А прямо над кроватью висела смешная карикатурная маска, очень похожая на самого Джейко. А все-таки комнатка тесновата, слишком уж тесновата, подумала Мартина, уже деловито прикидывая про себя, как разместить здесь свое нехитрое имущество, лежащее пока что в камере храпения.

Ванная комната находилась на первом этаже флигелька, и, спускаясь туда, Мартина еще на лестнице ощутила приятный аромат кофе. Дверь на кухню приоткрылась, и высунулась шарообразная голова Джейко. Ее надвое делила широкая улыбка.

— Завтрак будет подан через десять минут! — объявил Джейко.

Из всех прелестей ее нового жилища больше всего Мартине понравился горячий душ, поскольку она успела наскоро вымыть свои уже далеко не свежие волосы… Слава Богу, хоть стрижка короткая…

Не прошло и десяти минут, как девушка уже входила на кухню.

— Шик! — сказал Джейко, одобрительно ее осмотрев. — Вот что делает из завалящих замухрышек горячий душ и свежий халатик. Киска, ты свежа и красива, как школьница перед первым экзаменом.

Он провел Мартину в большую комнату, которая служила одновременно и столовой, и гостиной, и холлом, и мастерской. Девушка про себя удивилась, что Джейко, такой аккуратный в своей работе, у себя дома ходит как последний оборванец. На нем были мятые серые штаны, заляпанная краской фуфайка и продранная на локтях домашняя куртка. Он был небрит, глаза налиты кровью, словно Джейко здорово поддал вчера ночью. Впрочем, он был все так же обходителен, как и накануне.

— Я хочу предложить, чтобы мы каждый день завтракали вместе, — сказал он. — Скажем так, в твой полупансион, крошка, входит легкий завтрак и ужин, а уж обедать ты можешь где тебе заблагорассудится. Однако поскольку я несомненно лучше тебя готовлю, то ужин буду стряпать только я лично… Идет?

Мартина осторожно ответила:

— Спасибо, Джейко, вы так фантастически добры ко мне, что я прямо не знаю, как и благодарить… Но, понимаете ли, дело в том, что я еще не знаю, сколько я буду зарабатывать, и следовательно…

— Могу сразу сказать — поскольку у тебя будут, так сказать, удвоенные функции — костюмерши и актрисы, я думаю, тебе будут платить что-нибудь около восьми фунтов стерлингов в неделю. А твой полупансион здесь будет стоить… ну, скажем, два фунта.

— Но ведь это же очень мало! — робко заметила Мартина. — Я хочу сказать — за полупансион… Почему так, Джейко?

Француз постучал ложечкой о блюдце:

— Минутку! Если ты боишься меня, то совершенно напрасно! Не подумай, тебе не придется дружить со мной… Конечно, тебе могли наболтать, что я распутник. Правда, я и сам не отрицаю своей слабости к женскому полу, но… Видишь ли, киска, ты совсем не в моем вкусе. Мне нравятся более зрелые женщины, более раскованные, более… — он осекся и ухмыльнулся. — И еще запомни, что тебе не угрожают никакие скандалы, пока ты тут. Считай, что я святее римского Папы, вот так! А пока что ешь. Поскольку у меня нашлись яйца, оливки и паштет, я сделал омлет и мясное суфле.

Они весело и быстро позавтракали, потом Мартина вымыла посуду и Джейко с важностью обрисовал ей распорядок дня на сегодня. С утра ей предстояло выполнять работу костюмерши, в три часа дня у нее пройдет официальная репетиция в качестве актрисы-дублерши, а на вечерней репетиции она снова будет выполнять обязанности костюмерши мисс Гамильтон.

— Вот такой чудовищный рабочий день! — заключил Джейко и вытащил из кармана смятые бумажки с отпечатанной на машинке ролью. — Изучи как следует тринадцатую страницу. Такой у тебя будет крошечный пробный кусочек. Надеюсь, за утро, пока будешь крутиться в своей гримерной, ты его зазубришь наизусть… Ну, что скажешь? Я не слышу криков восторга!