Гари Ромен - Европейское воспитание

– Это все равно, что подружиться с туберкулезом, - сказал Тадек. - Ты словно говоришь мне: «Не борись с туберкулезом, Тадек! Будь хитрее! Договорись с ним! Попытайся завоевать его дружбу! Тебе нужны мои легкие, дорогой? Так возьми же их, они твои, дружище! Заходи, устраивайся поудобнее, чувствуй себя, как дома». Не сомневаюсь, что после этого я смогу спать спокойно: туберкулез будет так любезен, что пощадит меня.

– Rany boskie ! - переспугался Валентий. - Экие речи…

Хмура повернулся к Добранскому.

– Вы погубили моего сына, - сказал он. - Вы прячетесь в лесу и ждете у моря погоды: вы никогда не смотрели немцу в лицо. Вам проще разыгрывать из себя робин-гудов. Но мой сын болен туберкулезом. Здесь он расстанется со своей жизнью, расстанется глупо и напрасно. Ему нужны горы и солнце. Вы упрекаете немцев в том, что они берут заложников, а сами взяли в заложники моего сына. Вы словно бы говорите: «Откажитесь помогать немцам, и мы вернем вам сына». Я хочу его спасти. Я хочу спасти своего сына. Но, наверно, уже слишком поздно…

– Барин! - испуганно закричал Валентий. - Что вы такое говорите… Тьфу! тьфу! тьфу! - сплюнул он. - Sila nieczysta ! 1

Хмура на мгновение задержал взгляд на сыне.

– Вернись, - сказал он.

– Сколько ты заработал на поставках зерна немецкой армии?

– Пане Тадек! - вздохнул Валентий.

– Если бы я не продал его немцам, они бы его отобрали, и мои крестьяне не получили бы ни гроша…

– Ты мог бы сжечь урожай!

– Тогда, - холодно сказал Хмура, - моих крестьян расстреляли бы, а их деревню сожгли… Да здравствует бунт, господин сын! - Он немного понизил голос: - Я больше не хочу, чтобы мои деревни стирали с лица земли, я не хочу больше горя. Ну, а ты поступай,

____________________

1Нечистая сила! (польск.)

как знаешь. - Он продолжил с горечью: - Каков отец, таков и сын… Nie daleko pada jablko ed jabloni 1. Если у тебя хватает мужества погибнуть во имя своих идей, я готов потерять сына во имя своих.

– Барин! - закричал Валентий. - А сердце, сердце-то что вам велит?

– Поступай, как считаешь нужным, Тадек. Но помни, что в наше время во всех странах Европы зрелые люди думают так же, как я, а их сыновья бросаются под пули, чтобы иметь удовольствие написать на стенах уборной: «Да здравствует свобода!» В каждой стране старики защищают свою нацию. Они умнее. Самое главное - это не флаг, не граница и не правительство, а плоть и кровь, пот и материнская грудь. Запомни, мертвецы не поют « Jeszcze Polska nie zginiela !» 1. - Он сказал: - Я ухожу. Ты пойдешь со мной? Завтра я отправлю тебя в Швейцарию.

– Янек, проводи его!

Хмура повернулся к нему спиной и зашагал быстро, не оборачиваясь. Старик Вален-

____________________

1Яблоко от яблони не далеко падает (польск.).

2Польский национальный гимн.

тий семенил следом, поминутно останавливаясь, оглядываясь на Тадека и в отчаянии разводя руками.

– Барин, вы не можете его там оставить… Езус, мальчик болен. Просто сердце кровью обливается!

Хмура остановился.

– Довольно! - приказал он. - Ничего не поделаешь. Ты думаешь, что я изверг, что я ничего не чувствую? Что я могу тебе сказать? Ничего не поделаешь. Он узнал все, что хотел. Он упрям. Моя порода. Он будет идти до конца. И потом, я уже говорил тебе, лучше иметь мертвого сына, но своего, чем целый выводок живых ублюдков…

Внезапно терпение старого слуги лопнуло.

– Убийца! - вдруг закричал он тоненьким голоском. - И тебе не стыдно? Будь жив твой отец, он бы плюнул тебе в лицо. Наверное, мать родила тебя от пьяного конюха!

– Можешь остаться с ним, - процедил Хмура сквозь зубы.

– Zeby ci sie krew zalala! Чтоб ты кровью залился! Ты думаешь, я бы не остался, если бы был моложе лет на пятьдесят? Давно уж я не плевал тебе под ноги… Так говорить со мной! Давно я тебя не колотил, paskudo 1 .

Они еще долго слышали его голос, выкрикивавший проклятия, удаляясь в ночи.

____________________

1Польское ругательство.

Вслед за первым снегом пришли сильные морозы. Янек и Зося почти не выходили из землянки. Отныне их жизнь сводилась к немногому: дрова, огонь, кипяток, пара картофелин, сон. Янек заявил Черву:

– Зося больше не пойдет в Вильно.

Черв как раз чинил сапог. Он сказал, не поднимая головы:

– Я знаю.

– Она живет со мной.

– Хорошо.

Вот и все. Ни удивления, ни досады. Добранский дал Янеку несколько книг: Гоголя, Сельму Лагерлёф 1. Янек часто читал Зосе вслух. Потом спрашивал:

– Тебе нравится?

____________________

1Сельма Оттилиана Ловиза Лагерлёф (1858-1940) - шведская писательница, лауреат Нобелевской премии. - Прим. пер.

– Мне нравится твой голос.

Ложились они рано. Иногда, запасшись дровами на несколько дней, вставали только затем, чтобы подбросить их в огонь. День был похож на ночь, и время перестало для них существовать. Бывало, проснувшись и выглянув наружу, они обнаруживали, что на дворе ночь.

– Сколько сейчас времени?

– Не знаю. Иди сюда. Давай ляжем.

Оставалось еще четыре больших мешка картошки: на зиму должно было хватить. Беспокоил их только огонь. Обернув руки тряпьем, они ходили за хворостом, приносили его в землянку и уходили снова. По девственному снегу ползали взад-вперед два черных муравья, волоча свои смешные веточки… Потом они возвращались в нору, разжигали огонь и грелись. Говорили мало. Их тела, укутанные в груду одеял, прижимались друг к дружке и выражали чувства красноречивее слов. Иногда Зося спрашивала:

– Ты думаешь, это когда-нибудь кончится?

– Не знаю. Отец говорил, все зависит от исхода битвы.

– Какой битвы?

– Сталинградской.

– О ней все говорят. Даже немцы в Вильно.

– Да, все.

– Она все еще продолжается?

– Днем и ночью.

– А что сделают наши друзья, когда выиграют эту битву?

– Построят новый мир.

– Мы не сможем им помочь. Мы еще маленькие. А жаль.

– Дело не в возрасте, а в мужестве.

– Каким он будет, этот новый мир?

– Это будет мир без ненависти.

– Тогда нужно будет убить много людей…

– Да, нужно будет убить много людей.

– А ненависть все равно останется… Ее станет даже больше, чем раньше…

– Тогда их не будут убивать. Их будут лечить. И кормить. Для них построят дома. Им подарят музыку и книги. Их научат доброте. Если они научились ненависти, их можно будет научить доброте.

– Ненависти не разучиваются. Это как любовь.

– Я знаю, что такое ненависть. Меня научили немцы. Я научился ей, когда потерял родителей, когда мерз и голодал, жил в землянке и знал, что, если меня встретит немец, он не предложит мне своего котелка, не уступит мне места возле костра и угостить меня сможет только пулей. Ведь у немцев есть пули для всего. Для груди и для надежды, для красоты и для любви… Я ненавижу их!