Гари Ромен - Европейское воспитание

– Отец! - воскликнул генерал.

Но старик не обращал внимания на сына и полностью сосредоточился на часовом.

– Ты что, не видишь нашивок, а? - горланил он. Он поднес свой рукав под нос часовому. - Чем пахнет, а? У тебя таких никогда не будет!

Он высморкался в кулак и повернулся к сыну. К молодому Крыленко вернулось самообладание. Он жестом выпроводил часового и дневального. Старик подбоченился, наклонился вперед и с недоверчивым отвращением осмотрел свое создание с головы до ног.

– Значит, это правда, Митька? Они произвели тебя в генералы?

Митька опустил глаза и молчал с виноватым видом.

– Да что ж это такое! - заорал вдруг старик. - Разве так встречают отца, сукин ты сын? Задница на стуле, а рот на замке? Я мало тебя лупил, а? Или ты считаешь, что уже поздно? - Огромный, волосатый кулак оказался под носом у генерала Крыленко. - А?

Отворилась дверь соседней комнаты, и с опешившим видом вошел капитан Лукин.

– Это мой отец! - поспешно объяснил ему молодой Крыленко.

Дверь вежливо затворилась. Молодой Крыленко повернулся к отцу и начал примирительным тоном:

– Да не орите вы так! А то сейчас все сбегутся. Понятное дело, я очень рад вас видеть…

Капрал Крыленко удобно устроился в кресле за генеральским письменным столом.

– Ну то-то! - проворчал он. Он подозрительно посмотрел на грудь сына. - А это что такое? - строго спросил он, ткнув пальцем в орден Ленина.

Молодой Крыленко покраснел от смущения. Он чувствовал себя несчастным и раздавленным. Он смотрел исподлобья с виноватым видом. «Честное слово, можно подумать, будто я его украл».

– Это так, - попробовал он оправдаться. - За Смоленск, помнишь, прошлым летом… Штуковина такая!

– Штуковина! - передразнил его старик Крыленко, хрипя от злости. - И правда, почему бы не нацепить орден Ленина, коли есть куда? А? Прохвост!

- Но…

– Молчать. - Над сосновой доской снова протянулся мохнатый кулак. - Сыми сейчас же!

Молодой Крыленко быстро отцепил медаль и спрятал ее в карман.

– Не нервничайте… В вашем возрасте…

– В своем возрасте я еще сражаюсь на фронте, а ты в свои двадцать девять превратился в тыловую крысу. А? - Он презрительно сплюнул и вытянул ногу. - Сними с меня сапоги!

Молодой Крыленко подошел к отцу, повернулся к нему спиной, ухватился за один сапог и начал тянуть, а старик уперся вторым ему в зад.

– Чаю хочу, - заявил он. - Скажи, чтобы принесли самовар.

Генерал позвал дневального. Дневальный вошел, щелкнул каблуками, отдал честь и с разинутым ртом уставился на разутого капрала, удобно разместившегося за генеральским столом.

– Принесите чаю!

Дневальный щелкнул каблуками и вышел, пошатываясь. Старик Крыленко потер руки и посмотрел на карту.

– Рябинниково! - внезапно обнаружил он с детской радостью и поставил на карту свой толстый грязный палец. - А это что за подкова?

– Это наши новые позиции. Я отдал приказ эвакуировать Рябинниково и занять…

Молодой Крыленко с тревогой остановился. Усы старика мгновенно встали торчком и затрепетали, как листва на ветру. Глаза злобно сощурились, а из носа послышался прерывистый, злобный свист. Он медленно встал и наклонился вперед…

– Это как же понимать?

– Не стоит смотреть на эти вещи с сугубо личной точки зрения, отец!

– Ты не будешь защищать Рябинниково? Наше Рябинниково?

– Ну перестаньте, отец… Будьте благоразумны. У врага совершенно свежая бронетанковая дивизия, а у меня нет противотанковых установок…

– Нет противотанковых установок? Что же ты сделал с теми, которые доверил тебе народ? Пропил их, что ли? Или в карты продул?

- Да что вы такое говорите, отец…

– Сволочь ! - завопил вдруг старик сорвавшимся голосом. - Ко мне, товарищи! К стенке его! Расстрелять! Погоди, погоди у меня!

Он подпрыгнул с поразительным проворством, схватил сына за ухо и оттаскал его…

– Ай! - бесстыдно закричал генерал Крыленко. - Отпустите меня!

– Он оставил Рябинниково! - причитал старик. - Пятнадцать лет я там жил, работал и трудился… Нет такой ноги, которой бы я не обул! Наша деревня, без единого выстрела отданная врагу! Что скажет Степка Богородица? А Ватрушкин? А Анна Ивановна? Митька Крыленко отдал врагу родное село! Мой сын!

Встревоженный криками часовой ворвался в комнату с выставленным штыком, убежденный, что его генерала убивают. Он увидел расхристанного и босого старого капрала, с плачем таскавшего за ухо генерала, который - о, ужас! - даже не пытался защищаться. Для часового это было уже слишком. Он протер глаза и вылетел из комнаты с таким видом, будто все бесы восстали из ада и несутся за ним по пятам… В конце концов молодому Крыленко удалось освободить свое измятое ухо и спрятаться за столом.

– Мне дают приказы! - пытался он объясниться. - Нельзя вести войну, как вздумается… И я же сказал вам, у меня нет противотанковых установок!

– Противотанковые установки, противотанковые установки! А штыки что, для собак придуманы?

– Отец!

– Холера тебя побери! - попросту ответил ему старик Крыленко. - Рябинниково, оставленное без единого выстрела, без единого погибшего на его улицах солдата!

Он резко замолчал и встал.

– Ну что ж, я, Савелий Крыленко, сам покажу тебе, как должен драться настоящий гражданин! Я сам пойду в Рябинниково! Я один буду защищать его! Своей грудью! Своими руками! Обойдусь без тебя… Скотина.

Он засучил рукава и торжествующе направился к двери.

– Отец, а чай? - робко промямлил Митька.

Старик Крыленко обернулся и спокойно плюнул себе под ноги.

– Вот тебе твой чай! Не хватало, чтобы меня еще отравили! Человек, способный отдать врагу свою деревню, вполне может отравить собственного отца!

Он вышел, и за дверью еще некоторое время слышался его голос, изрыгавший проклятия. Молодой Крыленко остался один в комнате. Он вынул носовой платок и вытер лоб. «Мне что, все это приснилось?» Он обвел робким взглядом кабинет и вскочил. Посреди комнаты важно возвышалась пара почти новых, до блеска начищенных сапог… «Он ушел босиком!» Он схватил сапоги и бросился на улицу. Галопом, с сапогами в руках, пробежал по снегу сотню метров и окликнул какого-то солдата.

– Вы не видели разгневанного капрала с большими усами и босиком? - строго, скороговоркой спросил он.

Несчастный солдат посмотрел на генерала Крыленко, прославленного генерала Крыленко, который, запыхавшись, стоял перед ним с сапогами в руках, и его рот широко раскрылся, издав слабый вскрик… Но Митьки уже и след простыл. С сапогами в руках он быстро бежал в сторону размахивавшей руками фигуры, что удалялась по снегу вдоль замерзшей реки… Старик прибыл в Рябинниково как раз в тот момент, когда немцы, вошедшие в деревню с противоположной стороны, въехали на рыночную площадь. Крыленко побледнел, взглянул на толстого немецкого майора, высунувшегося из танка, и подошел к нему: