Энтони Джилберт - Не входи в эту дверь!

Альфред Ньюстед ждал ближайшую пятницу, как человек, который вот-вот взлетит от радости на седьмое небо.

Итак, со свидетельством о смерти он отправился утром во вторник в фирму погребальных услуг Джевис-и-Джевис, находившуюся на улице Олт. Младший Джевис с привычной любезной улыбкой обещал тотчас направить в дом умершей сотрудника фирмы Хантера, чтобы составить список всего, что требуется для погребения.

Внимание и обходительность мистера Джевиса были так искренни и неподдельны, что Ньюстеду казалось, что хозяин фирмы готов преподнести и ему самому букет роскошных бумажных цветов и предложить бесплатно заказать для себя один из этих прелестных лакированных гробов.

Около одиннадцати утра Ньюстед уже вернулся домой. Открывая дверь, он услышал телефонный звонок. Это была Гарриет Форбс, которая сказала, что пять минут назад узнала о смерти Эдели.

— Сколько дел и забот свалилось на вашу голову, дорогой мистер Ньюстед. Хотя, с другой стороны, ваша жизнь станет теперь легче и беззаботнее. Для вас, пожалуй, это самый лучший выход из затруднительного положения. Не так ли?

— Видите ли, мисс Форбс… — Ньюстед не знал, что сказать.

— Я прекрасно все понимаю, мистер Ньюстед. Я хорошо знала вашу жену и даже не далее чем вчера навещала ее, хотя особой симпатии к ней не питала. Поблагодарите небо и займитесь делами. Мои деньги можете отдать мне немного позже. От чего она скончалась?

— От инфаркта, — ответил Ньюстед. — Доктор сказал, что от сердечных больных всегда можно ждать такие сюрпризы.

— Подробности меня не слишком интересуют, — небрежно заметила мисс Форбс. — Если хотите, я помогу вам…

— Нет, нет, — пробормотал Ньюстед. — Лучше потом, после похорон…

— Возможно, вы правы. Мне лучше не вмешиваться. Люди злы и подозрительны. Могут обвинить меня в корыстных намерениях или, того хуже — в смерти вашей супруги, — и Гарриет Форбс звонко расхохоталась.

— Извините, я сейчас очень занят, — сказал Ньюстед. — Мне надо разобраться в делах и посмотреть некоторые бумаги Эдели…

— А почему этим не займется ваш адвокат? Это его прямая обязанность. До скорого свидания, желаю удачи.

Ньюстеда охватило беспокойство. Не так-то легко отделаться от этой Гарриет Форбс. Хорошо еще, что сейчас удалось ее отвадить. Хотя, конечно, скоро она собственной персоной явится за деньгами.

Внезапно опять зазвонил телефон. Еще один сосед захотел выразить свое соболезнование. Альфреду Ньюстеду вспомнилась современная поговорка: «Телефон — самое гнусное человеческое изобретение». В данный момент он с этим полностью был согласен.

— Вам чем-нибудь помочь? — спрашивал сосед сладким голосом.

Ньюстед и не подозревал, что у этого здоровенного парня может быть такой медоточивый голос.

— Я сочувствую вашей беде, — продолжал сосед, — и подумал, что, может быть, вы захотите переночевать у нас? Бетси велела мне сказать, что вы нас нисколько не стесните. Она думает, что вам одному страшно ночевать в таком большом доме.

— Нет, нет. Спасибо за приглашение, мне совсем не страшно, — поспешил ответить вдовец и быстро повесил трубку.

Сосед Дженкинс — неплохой малый, но жена у него настоящая ехидна. Она вдалбливала Эдели, что хотя женщины не могут соперничать с мужчинами во многих областях, но управляют делами и ведут хозяйство гораздо лучше. (Ньюстед, понятно, горячо протестовал против такого мнения). Бетси Дженкинс, конечно, хотела высказаться по поводу внезапной смерти Эдели. И так же как Гарриет, станет утверждать, что смерть для «бедняжки Эдели» стала спасением от мук.

Ньюстед после долгих раздумий все же решил позвонить Вэбстеру, чтобы сообщить о смерти Эдели, но, поколебавшись, отложил звонок до вечера.

Он поднялся на второй этаж и направился к письменному столу Эдели, когда внизу в дверь постучали. Еще один сосед пришел проявить свое сочувствие, пришлось и с ним поговорить. Затем надо было ответить на два телефонных звонка. Потом приходили почтальон с письмами и мальчишка, предлагавший наколоть дров. Альфред Ньюстед совсем разнервничался и обозлился: казалось, люди сговорились доконать его своим вниманием.

Ему не захотелось обедать в доме, где лежала покойница, и он пошел в кафе «Синица в руках», где выпил двойное виски и закусил бутербродом. Посетители поглядывали на него с жалостью, но, слава Богу, об Эдели никто не спрашивал.

Возвращаясь домой, Ньюстед покосился на окна в доме мисс Форбс и, заметив, как шевелятся занавески, ускорил шаги. Не дай бог, она опять заговорит с ним.

Наконец, Ньюстед добрался до своего дома. Но, увидав возле дверей высокого незнакомого юношу, который явно ждал его, остановился в некотором удивлении и даже в страхе. Он никогда раньше не видел Сэма и не мог понять, почему этот рыжеволосый долговязый юнец с таким нетерпением шагает вокруг елки, растущей у двери, и о чем хочет говорить с ним.

Может быть, доктор Ленгтон передумал и изменил диагноз?.. Опять неприятности?.. Нет, не может быть… Не должно быть, чтобы в последний момент все рухнуло! Неужто обвинят в убийстве и упекут в тюрьму?

Ньюстеда вдруг охватил ужас. Неужели он не предусмотрел какую-то мелочь? Вспомнил, что еще не успел поговорить с Гербертом, и мысленно упрекнул себя за то, что не позвонил ему часом раньше. Но ни один человек на свете не может делать в одно и то же время тысячу разных дел и не допустить ни одной ошибки. Если бы такое случалось, не раскрывалось бы ни одно преступление, а все преступники были бы гениями.

Ньюстед медленно пошел по дорожке палисадника к дому и сказал, стараясь казаться спокойным:

— Ты кого-нибудь ждешь?

— Наверное, вас. Вы — хозяин этого дома? — спросил Сэм, подтянув джинсы.

— Я арендую дом… А тебе… тебе сказали, что я собираюсь уехать?

— Какое мне дело. Я домами не интересуюсь. Мне надо повидать одну девушку… такую маленькую, — и Сэм ребром ладони коснулся своей груди.

— Маленькую? — повторил с облегчением Ньюстед. Страх сменился холодным спокойствием.

— Да. Ее зовут Нора. Мы договорились, что я приду ровно в два.

— Вот как? — пробормотал Ньюстед, и в сердце снова шевельнулось беспокойство. — Я не знаю, где сейчас сиделка. Ей здесь нечего было делать, и она уехала.

— Вы не могли бы дать мне ее адрес?

— У меня нет ее адреса, — быстро ответил Ньюстед.

Он опасался, как бы маленькая сиделка не нарушила его планы, так как не знал ни о ее намерениях, ни о ее мнении по поводу всего случившегося; к тому же она видела, с какой неохотой доктор выдал свидетельство о смерти. На скачках, особенно на скачках с препятствиями, которые Ньюстед так любил, нельзя до преодоления последнего барьера узнать, какая лошадь принесет победу. В этот миг Ньюстед чувствовал себя жокеем и понимал, что еще не все барьеры взяты.