Энтони Джилберт - Не входи в эту дверь!

Ни у кого в гараже не было причин в чем-то подозревать владельца машины и потому никто не обратил на него ни малейшего внимания. Клиент сказал, что с неделю отдохнет в своем коттедже, а потом вернется и заберет автомобиль. Но так и не вернулся.

Полиции не удалось добиться описания особых примет человека, бросившего машину в гараже.

— Самый обычный человек средних лет, — повторял хозяин гаража.

В машине не было ни пятен крови, ни пуговицы, никакой бумажки, ничего такого, что говорило бы об убийстве, совершенном в салоне.

— И все же я думаю, что именно в этой машине отвезли Ньюстеда на «Гиблый пустырь», — с уверенностью сказал Веркер, один из детективов, участвовавших в расследовании. — А потом машину доставили сюда. Очень сомневаюсь, что преступник отдыхает в своем коттедже.

— В окрестностях Мидленда не так уж много загородных домов. Надо их проверить, — сказал его коллега Добби.

Как Веркер и предполагал, никто за последний месяц в этих домах не появлялся: одни люди жили в коттеджах все лето, другие вовсе не приезжали. Можно сказать, что владелец машины испарился.

— Скорее всего, он поехал в Манчестер, — сказал Добби. — Оттуда поездом можно отправиться на все четыре стороны. Кроме того, это огромный город, и там легко прожить с месяц без всяких забот и хлопот.

— Вполне естественно, что он побоялся вернуться в Лондон, где его многие знают. Преступники обычно отсиживаются в домах друзей или родственников, пока не убедятся, что полиция о них забыла или идет по ложному следу. Тогда они выходят, обзаводятся фальшивыми документами и… найти их почти невозможно. Вэбстер, как адвокат, должен знать все эти уловки…

В общем, после проведенных расследований полиция была твердо уверена лишь в том, что Ньюстед был злодейски убит. С большой долей уверенности можно было предположить, что Вэбстер ненавидел Ньюстеда. Этот вопрос прояснила служанка Вэбстера, которая рассказала, что оба невзлюбили друг друга потому, что миссис Ньюстед делилась с братом всеми своими невзгодами и переживаниями. Бывало, мистер Вэбстер говорил ей в возмущении:

— Долго ты будешь терпеть такое безобразие? Почему ты допускаешь, чтобы твой муж тратил в свое удовольствие деньги, которые оставил нам наш отец?

— Значит, речь шла о деньгах?

— Не только. Он советовал сестре развестись с мужем, но она не соглашалась, ее религия ей этого не позволяла. Она хотела расстаться с ним просто так. А брат говорил, что такая разлука ничего не дает; ты, мол, и не замужем, и не свободна. Лучше на что-то решиться, раз и навсегда, — рассказывала служанка. — Я думаю, что мистер Вэбстер знал слабый характер своей сестры и боялся, что если она уедет от мужа, не разведясь с ним, то скоро опять к нему вернется.

— Значит, мистер Вэбстер уговаривал ее потребовать у мужа развод?

— Да. Понятное дело, брат тоже замахивался на деньги сестры. Тут и сомневаться нечего.

— Почему вы так думаете?

— Потому что он был очень скуп и расчетлив, хотя его контора процветала. А мне он лишнего пенса на покупки не давал, да и сам никаких пустых трат не терпел, хотя не женат и живет один-одинешенек. Когда он уезжает из Лондона по делам, он и фунта не истратит на виски или еще на что-нибудь… Я уверена.

— Мне бы вашу уверенность, — заметил Веркер и, обернувшись к коллеге-детективу, сказал:

— Если верить ее словам, можно предположить, что Вэбстера прикончил какой-нибудь бродяга, которому тот не пожелал поднести стаканчик виски. В общем, загадка остается загадкой. Но все же исчезновение Вэбстера пока можно объяснить только так: есть какое-то третье лицо, которое заинтересовано в том, чтобы Вэбстер не явился в полицию, и старается этому помешать. Хотя создается впечатление, что Вэбстер не такой человек, который идет на поводу у других…

Получив ордер на обыск дома Вэбстера и его бумаг, Веркер и Добби приступили к делу. Они обнаружили два письма Эдели Ньюстед, в которых сквозило беспокойство за свою судьбу.

Первое письмо гласило:

«Мой дорогой Герберт,

я обещала тебе, что, если я получу подтверждение моих худших подозрений в отношении Альфреда, я приму определенное решение. Он создает мне невыносимую жизнь. К несчастью, слабое здоровье мешает мне противостоять его капризам и противиться уговорам. А он, получив нужную сумму, тут же бежит из дому. Впрочем, сегодня я чувствую прилив сил и постараюсь с ним серьезно поговорить, попытаюсь удержать его дома.

Эдель».

Письмо было датировано июлем этого года. Второе письмо было написано позже, незадолго до описываемых событий.

«Дорогой Герберт,

сегодня я решилась сказать Альфреду, что нам следует расстаться. Он был очень расстроен. Но я убедилась, что он играет не только на бегах, но и в другие азартные игры. Поэтому должна с тобой согласиться, что ему от меня нужны только мои деньги. Однако не сердись за то, что я тебе скажу: он — мой муж, я поклялась перед Богом и людьми делить с ним все беды и радости. Считаю, что не должна оставлять его одного, пока он не станет на путь истинный.

Он говорит, что, если я от него уеду, он погибнет, а я не хочу брать на душу такой грех. Поэтому надо дать ему еще один шанс и немного подождать. Совсем немного.

Твоя любящая сестра

Эдель Ньюстед».

В конце письма рукой Вэбстера была сделана приписка:

«Звонил С. Недавно Альфред взял большую сумму взаймы и проиграл. Вопрос надо решать безотлагательно».

— Если бы миссис Ньюстед послушалась брата, никто из троих не пострадал бы, — задумчиво проговорил Веркер. — Тучи сгущались, пока не наступила трагическая развязка. А кому теперь, после смерти Альфреда Ньюстеда, достались бы ее деньги?

— Герберту Вэбстеру, — ответил Добби. — Но, кажется, и ему они теперь не понадобятся.

Таково было положение вещей, когда в дело вмешалась старая миссис Трентхем и приложила все усилия, чтобы могло свершиться еще одно преступление.

Старуха Трентхем была из тех женщин, которые критикуют правительство, обвиняют полицию во взяточничестве, а врачей в невежестве и алчности. Понятно, что при таком взгляде на жизнь она доверяла только своему любимому племяннику Роджеру Трентхему, репортеру газеты «Дейли пост». Роджер в эту пору еще не проявлял большого интереса к убийству Ньюстеда, которое, по его мнению, не могло привлечь особого внимания читателей.

В этом преступлении не было ничего интригующего, ничего поразительного, а убитый не вызывал ни ужаса, ни сострадания. Даже если Альфред Ньюстед действительно отравил жену, об этом нельзя писать, пока не найдется хоть одна значительная улика, поскольку публиковать неподтвержденные сведения, которые порочат доброе имя человека, в «Дейли пост» было запрещено. Но даже если бы и нашлись улики, кого может заинтересовать то, что какая-то пожилая женщина отдала Богу душу, приняв лекарство, которое ей преподнес муж, человек, ничем не примечательный и тоже весьма почтенного возраста.