Элен Макклой - Шаг в четвертое измерение

— Ну, Данбар? — обратился ко мне Шарпантье. В то глазах заплясали озорные искорки. — Ведь вы автор этой стратегии — выследить Джонни, наблюдать за ним издалека. Не принадлежите ли вы к когорте тех полководцев, которые слепо цепляются за свой план военных действий независимо от того, что предпринимает противник?

— Я дала обещание дяде Эрику, что буду следовать за Джонни и не мешать ему, — сказала Алиса. — Вы, кстати, тоже, Морис. Теперь нельзя идти на попятный.

Шарпантье пожал плечами.

— Как вам будет угодно.

— Но что-то все же следует предпринять, — вмешался я. — Один из нас может незаметно подкрасться к Джонни, а двое других в это время будут продолжать наблюдение с этой точки. Вряд ли он сможет «провалиться», когда за ним ведется наблюдение с двух разных точек.

— Один из нас? — переспросил Шарпантье. Его глаза с пляшущими искорками приобрели особенное выражение. — О ком речь? Само собой разумеется, не об Алисе. Я сам в охотники, выслеживающего зверя, не гожусь. Значит, один из нас — это вы, мистер Данбар.

Мне вовсе не нравилась эта идея — оставить Шарпантье наедине с Алисой. Но мне не нравилась и другая — позволить ему преследовать Джонни в одиночку.

— Я ведь меньше вас обоих, — сказала Алиса. — Если я притаюсь и начну медленно двигаться вперед…

Но мы с Шарпантье бурно отвергли ее предложение, единодушно наложив на него вето.

— Особой опасности здесь, конечно, нет, — добавил Шарпантье, — но идти туда должен либо Данбар, либо я, — на всякий случай, если вскроется что-то более важное в этом «деле Джонни», чем мы подозреваем.

— Что, черт возьми, вы имеете в виду? — с негодованием уставилась на него Алиса.

Он притворился, что не слышит ее.

— Бросим жребий, — сказал он, вытаскивая из кармана полукрону. — Если решка, иду я.

— А не поручить ли бросить жребий мисс Стоктон? — предложил я.

Шарпантье рассмеялся.

— Однако, мой друг, вы суеверны!

С чисто галльским поклоном он передал монету Алисе.

Она приступила к выполнению обязанностей сибиллы весьма серьезно. Перед тем как испросить совета у богини, она сняла перчатки. Монета, величиной с наш пятидесяти-центовик, взлетела в воздух и упала ей на ладонь, и она мгновенно сжала ее в кулаке. Затем, разжав пальцы, она протянула ее мне. Решка!

Шарпантье не на шутку огорчился.

— Везет вам, Данбар. Вы только генерируете идеи, а осуществлять их должен кто-то другой. Если Джонни разоблачит меня, то, надеюсь, вы объясните мистеру Стоктону, что именно вы настояли на перехвате мальчика.

— Беру всю ответственность на себя, — решительно сказала Алиса. — Я бы не пошла на это, если бы Джонни не оказался в опасной близости от того места, где он исчез в прошлый раз. Все это мне очень не нравится.

— Отлично. Ну тогда «Au revoir!»

Шарпантье отдал рукой воинский салют. Выскользнув через брешь в земляной стене, он, низко наклонившись, начал продираться через кусты. Ничего не было видно, даже его головы. Вероятно, Шарпантье, говоря о своих качествах охотника, выслеживающего зверя, сильно поскромничал. Он легко нес вперед свое тело, бесшумно ступая по земле. Почти совсем не слышался треск ломаемых веток. Любой порыв ветра наделал бы гораздо больше шума. Очень искусно, вдумчиво, выбирал он самые густые делянки среди вересковых зарослей, самые густые поросли. Он либо брал уроки по выслеживанию зверя у Ангуса Макхета, либо прошел курс тренировок «коммандос» во французской армии, где его научили бесшумно подкрадываться к вражескому часовому. Вскоре мы уже не видели никаких признаков его продвижения с того места, где остались вдвоем с Алисой.

— Нужно было пойти вместе с ним, — сказала она, с тревогой всматриваясь туда, где скрылся Шарпантье.

— Нам лучше следить отсюда за передвижениями Джонни, — возразил я.

Мальчик, по-прежнему низко опустив голову, что-то выискивал на земле.

— Что он там ищет? Стал бы он выбираться из запертой комнаты до завтрака, чтобы отыскать то, что потерял там накануне?

— Только в том случае, если это — нечто весьма для него важное, — ответил я. — А то, что важно для ребенка, для нас может не иметь никакого значения.

— Вы считаете Джонни ребенком? — Ее глаза посерьезнели. — Ему четырнадцать. А в таком возрасте мальчик уже не совсем ребенок.

Хотя я убеждал ее не спускать глаз с Джонни, сам не мог оторваться от ее лица. Мягкая зелень домотканого платья так шла к ее нежной коже и яркому, почти бронзовому цвету каштановых волос. Стоя рядом с ней в этом чистом, лишенном теней сером пространстве, я четко видел текстуру ее кожи, нежную, словно самый изысканный и тонкий китайский шелк. Я краснел, чувствуя, как неровно бьется у меня сердце. Боже, и это всего вторая наша встреча!

Вдруг моя память унеслась на десятилетие назад, к лекции в одной аудитории, в которой угрюмый профессор новейшей психологии нудно вбивал нам в головы одну из своих любимых догм:

«Не существует такого понятия, как любовь с первого взгляда. Грубое половое влечение может возникнуть с первого взгляда, но оно не имеет ничего общего с любовью, о чем вам может убедительно рассказать любой зоолог. Комплекс человеческих чувств, вульгарно называемый "любовью", — это, по сути, конечный продукт многолетнего совместного опыта и общих воспоминаний. У любви нет других более вразумительных определений. Если говорить с научной точки зрения, то невозможно любить кого-то в точном смысле этого глагола, если только вы не общались на постоянной основе с этим человеком по крайней мере лет пять, хотя десять или даже двадцать приводят к лучшему результату».

К несчастью для науки, у меня не было ничего грубого в чувствах к Алисе Стоктон. Они не могли бы стать более сложными, более нежными или тревожащими, знай я ее пятьдесят или даже сто лет. Она вдруг пробудила все мои пять чувств, и они получили легкие стимулы от почти болезненной ее яркости, что бывает с человеком в момент физической опасности. В то же время ее присутствие рядом затуманивало, смущало мое сознание, словно я выпил на один коктейль больше, чем требовалось.

И нужно сказать, что она лишь осложнила ситуацию — в тот момент, когда сжала мою руку в своей. Я не ношу перчатки, а свои она сняла, когда подбрасывала монету. Пронзивший меня электрошок от ее теплых пальцев лишил меня на несколько секунд дара речи и способности двигаться.

— Ах! — она сильно сжимала мою руку, но я понял, что этот жест не свидетельствовал о ее нежных чувствах ко мне. Лицо ее побледнело. Она напряженно всматривалась в болото, и глаза ее расширились от ужаса. Ее рука могла бы сжать любой предмет, оказавшийся в этот момент рядом.

Я с трудом приходил в себя.

— Что случилось?

— Разве вы не видели? — резко сказала она, убрав свою руку. — Где Джонни?