Джеймс Хилтон - Это - убийство?

— Да, хотя я и не наблюдал его в течение достаточного времени, но… — Мерчистон прокашлялся. — При обычных обстоятельствах я сразу выдал бы свидетельство о смерти, но после всех ужасных происшествий и всяких гнусных придирок… Ведь нельзя обвинять кого-либо в излишней осторожности, верно?

— Конечно, конечно. Я вполне вас понимаю. Значит, вы считаете, что необходимо патологоанатомическое вскрытие?

— Да, если кто-нибудь пожелает его провести. Лично я не хочу.

Ривелл разделял опасения старого доктора. Газеты не пощадили Мерчистона, вдоволь поиздевавшись над ним из-за его неверного заключения о причине смерти второго Маршалла, и надо полагать, колкие замечания журналистов обидели старика. Ведь, в конечном счете, кто мог предположить наличие пули в размозженной голове подростка?

Пока Роузвер обсуждал с Мерчистоном и Браунли, как быть с телом, Ривеллу вдруг пришла в голову неожиданная идея. Он выскользнул из комнаты и поспешил к домику директора.

Там он позвонил в местное полицейское управление и попросил передать послание детективу Гатри. «В школе происходят важные события» — вот и все, что он сообщил. Дежурный на другом конце провода лениво пообещал, что послание будет передано незамедлительно. Ривелл положил трубку и пошел завтракать. По лицу мажордома он понял, что новость уже распространилась повсюду…

Четверть часа спустя Колин увидел, как машина Гатри въезжает на аллею, ведущую к школе, вышел навстречу и коротко сообщил сыщику о происшедшем.

Гатри кивнул:

— Ладно. Пойдемте посмотрим.

Но Браунли, оставленный сторожить комнату Ламберна, преградил им путь:

— Извините, джентльмены, я имею строгое указание директора не…

— Вы пропустите нас или будете арестованы, — коротко сказал Гатри. — Я детектив и не намерен попусту терять время.

Он быстро извлек из кармана свое удостоверение и сунул в лицо мажордому. Подобные действия Ривелл раньше видел только в кино. Браунли смирился.

В маленькой комнатке Ламберна Гатри казался еще более похожим на персонаж детективных фильмов. Он осматривал посуду, книги, бумаги покойного — короче, все, что попадалось на глаза. Но единственное, к чему он притронулся, был флакон с таблетками аспирина. Гатри положил склянку в карман с видимым удовольствием.

Осмотр еще продолжался, когда появился доктор Роузвер. Ривелл догадался, что верный слуга доложил директору о внезапном вторжении.

— Доктор Роузвер? — небрежно кивнул Гатри.

Директор молча кивнул в ответ.

Некоторое время они молчали, разглядывая друг друга. Наконец Гатри, пожав плечами, заметил:

— Надеюсь, вы простите мне мое законное самоуправство?

Директор школы был как никогда любезен:

— Ну конечно, мистер Гатри, ведь закон — в ваших руках, не так ли? По правде сказать, в ваших руках все, включая мои личные права и свободы… Но с этим надо смириться.

— Уверяю вас, моя единственная цель — установить истину. Вероятно, вы сможете мне кое-что сказать по поводу этого печального происшествия?

— Все, что в моих силах. У мистера Ламберна, как вы, вероятно, знаете, было очень слабое здоровье, больное сердце…

— Нет-нет, поскольку тело подлежит медицинской экспертизе, мы не будем обсуждать этот вопрос. Скажите лучше — когда вы в последний раз видели мистера Ламберна?

— Прошлым вечером. Примерно в девять. Я ужинал в гостях, а потом зашел к нему.

— Он был один?

— Да, он был один. Я пробыл у него около часа, мы беседовали, я пытался его немного успокоить… Извините, сэр, но я считаю, что это вы в какой-то степени довели его до такого состояния…

— Не будем об этом. Кто сказал вам, что он сегодня был нездоров?

— Он не пришел на занятия и уведомил меня обычным способом.

— А до вечера вы к нему не заходили?

— Нет. У меня не было времени.

— Вы были с ним в хороших отношениях?

— Я могу похвастаться тем, что в хороших отношениях со всеми преподавателями, если хотите знать!

— Вы были удовлетворены его работой?

— Неужели этот вопрос так важен?

— Если вы на него не ответите, я просто сделаю свои выводы, вот и все.

— Ну, если мистер Ламберн и не был самым лучшим из наших педагогов, то старался совершенствоваться. Я хотел, чтобы он остался в школе.

— Ладно… Значит, он был один, когда вы пришли к нему вчера вечером? А позже?

— Часов в десять его навестила миссис Эллингтон, она принесла ему что-то диетическое на ужин… Одним словом, я почувствовал себя лишним и попрощался. Почти сразу.

— Насколько я знаю, миссис Эллингтон в прошлом была медсестрой. И теперь она взялась ухаживать за мистером Ламберном, как вы думаете?

— Вполне возможно. Она — и я тоже — очень симпатизировала Ламберну.

— Вы можете предположить, когда она ушла от него вчера вечером?

— Не могу.

Гатри прекратил расспросы.

— Хорошо, всему свое время… Оставим пока все как есть… — С этими словами он вышел вместе с Роузвером из комнаты и запер дверь снаружи. — Конечно, вам еще придется давать официальные показания, — добавил он, кладя ключи в карман.

— Понятное дело! — вздохнул Роузвер.

Мужчины обменялись многозначительными взглядами, в которых читались и уважение друг к другу, и враждебность. Роузвер повернулся и с достоинством зашагал по коридору прочь.

Гатри обратился к Ривеллу:

— Нравится мне этот тип, ничего не могу с собой поделать! А вам? Какая осанка, какая величественность, а всего лишь пять минут назад он извивался как угорь на сковородке!

— Вы в чем-то его подозреваете?

— Я? Ну, мне кажется, с ним все более-менее ясно. Но еще нужно побеседовать с одной загадочной леди… А вот и она собственной персоной!

Последнюю фразу Гатри произнес уже шепотом, ибо по коридору к ним быстро приближалась миссис Эллингтон. Лицо ее было пепельно-серого цвета, глаза хранили следы недавних слез, но когда она обратилась к Гатри, голос ее звучал деловито:

— Я искала вас. Хотела с вами поговорить. Это очень важно. Не могли бы вы оба пройти со мной в комнату моего мужа, этажом выше?

— Конечно, миссис Эллингтон.

В молчании они поднялись наверх. Ривелл с удовольствием отметил, что отношение Гатри к миссис Эллингтон было учтивым и участливым. Видимо, он простил ей вчерашнюю вспышку.

Устроившись в кресле, Гатри осведомился:

— Теперь, надеюсь, мы можем побеседовать спокойно?.. Не возражаете, если я закурю?

Она нетерпеливо кивнула.

— Я чувствую, что должна вам кое-что рассказать, просто должна… И потом… Думаю, что мне следует извиниться перед вами…

— Уж не знаю, за что именно, — галантно ответил Гатри.

— Я имею в виду свое вчерашнее поведение. Но мне показалось отвратительным, что вы обижаете мистера Ламберна, если, конечно, вы его обижали… Тем не менее теперь я вижу, как вы были правы — по крайней мере, с вашей точки зрения.