Найо Марш - Игра в убийство

— Этот лес гораздо приятнее летом, — заметила мисс Норт.

— Он и сейчас хорош, — пробормотал Найджел, зажмурив глаза, когда они проносились по узкому мосту.

Через несколько секунд машина влетела на широкий вираж гравийной дороги и, взвизгнув тормозами, встала как вкопанная перед восхитительным старым кирпичным домом.

Возблагодарив Господа, Найджел извлек себя из автомобиля и последовал за своей попутчицей в дом.

Он оказался в действительно прекрасном холле, тусклом от дымчатой серости старого дуба и веселом от уютных языков пламени в большом камине. С потолка свисала огромная люстра, в которой отражались блики огня, мерцая и переливаясь. Широкая лестница, наполовину утонувшая в полутьме, смутно вздымалась в дальнем конце холла. Найджел увидел, что стены увешаны традиционными для любого загородного дома охотничьими трофеями и оружием. Он вспомнил, как Чарлз рассказывал, что сэр Хьюберт владеет одной из лучших в Англии коллекций старинного оружия.

— Если не возражаете, я поднимусь к дяде Хьюберту, а вы налейте себе чего-нибудь выпить и погрейтесь у камина, — сказала Анджела. — Ваш багаж, разумеется, в другой машине. Они сию минуту подъедут.

Она взглянула на него и улыбнулась.

— Надеюсь, я вас не слишком потрясла… я имею в виду стиль вождения.

— Потрясли… но не стилем вождения, — непроизвольно вырвалось у Найджела.

— О, комплимент? Звучит в духе Чарлза.

Он сообразил, что подражать Чарлзу было бы ошибкой.

— Я вернусь мигом, — бросила Анджела. — Напитки вон там.

Она махнула рукой в сторону батареи бутылок и стаканов и исчезла во мраке.

Найджел налил себе виски с содовой и подошел к лестнице. Здесь висела длинная кожаная лента, в прорезях которой содержалась грозная команда изогнутых лезвий с резными рукоятками. Найджел протянул руку к кривому малайскому крису, но тут неожиданный поток света, вспыхнувший на стали, заставил его резко обернуться. Справа открылась дверь. Неподвижный силуэт обрисовался в ней на фоне ярко освещенной комнаты.

— Простите, — раздался чрезвычайно глубокий голос, — мы, по-видимому, не знакомы. Позвольте представиться: доктор Фома Токарев. Интересуетесь восточным оружием?

Такое начало показалось Найджелу весьма многообещающим. Он направился навстречу улыбающемуся русскому, который приближался с протянутой рукой. Молодой журналист пожал тонкую кисть, которая ответила неожиданно крепким пожатием. Почему-то он почувствовал себя неловко!

— Прошу прощения… Как поживаете? Нет… впрочем, да, интересуюсь, боюсь только, что очень плохо осведомлен, — замялся Найджел.

— Ага! — воскликнул доктор Токарев. — Вы будете просто вынуждены услышать многое о старинном оружии. — Он раскатисто произносил «орружии». — Сэр Хьюберт — большой авторитет и коллекционер-энтузиаст.

Он говорил, тщательно соблюдая правила, но его фразы с их забавно подчеркнутыми интонациями звучали несколько неестественно. Найджел пробормотал, что боится оказаться крайне невежественным, и с облегчением услышал шум подъезжающего «бентли».

Из темноты выбежала Анджела, тут же появился дворецкий, и холл моментально наполнился шумом и гамом вновь прибывших. С верхней площадки лестницы послышался бодрый голос, и сэр Хьюберт Хэндсли спустился вниз, чтобы приветствовать своих гостей.

Возможно, секрет успеха приемов во Фрэнтоке заключался именно в обаянии его хозяина. Хэндсли был необычайно привлекательным человеком. Розамунда Грант однажды сказала, что это несправедливо — дать столько хорошего одному человеку. Он был высокого роста и сохранял спортивную фигуру, несмотря на свои пятьдесят с гаком. Седые волосы, густые и мягкие, нисколько не старили, скорее украшали скульптурно вылепленную голову. Под густыми бровями прятались глубоко посаженные, удивительно живые голубые глаза, рот был твердо очерчен, а уголки губ крепко сжаты. В общем, чуть ли не слишком красивый человек. Его мышление было таким же неизменно качественным, как и его внешний вид. Способный дипломат до войны и блестящий член кабинета министров после нее, он еще находил время писать монографии о предмете своего главного увлечения — боевом оружии древних цивилизаций — и предаваться любимому хобби, которое он превратил почти в науку — устраивать забавные приемы.

После общих приветствий он сосредоточил свое внимание на Найджеле, младшем из гостей. Это было очень характерно для него.

— Рад, что вы сумели добраться, Басгейт, — сказал он. — Анджела сообщила, что доставила вас со станции. Жуткое впечатление, не правда ли? Чарлз должен был вас предупредить.

— Мой дорогой, он был так отважен! — закричала миссис Уайлд. — Анджела сунула его в свой адский экипаж, и он пронесся мимо нас с белыми губами и глазами, устремленными в небытие. Чарлз должен гордиться своим родственником. Не так ли, Чарлз?

— Он истинный джентльмен, — торжественно заявил Чарлз.

— Мы действительно собираемся играть в убийство? — спросила Розамунда Грант. — Тогда Анджела должна выиграть.

— Мы будем играть в убийство… по тем же правилам, что вы придумали, да, дядя Хьюберт?

— Я объясню их после того, как все выпьют по коктейлю, — сказал Хэндсли. — Гости всегда снисходительнее к хозяину после того, как он даст им чего-нибудь выпить. Ты не позвонишь Василию, Анджела?

— Игра в убийство? — промолвил доктор Токарев, изучающий один из ножей. Пламя камина играло в его больших очках, и он выглядел, как прошептала Рэнкину миссис Уайлд, «чертовски зловеще». — Игра в убийство? Это, должно быть, забавная штука. Я в такой игре совсем невежествен.

— Она сейчас очень популярна в самой примитивной форме, — сказал Уайлд, — но я уверен, что Хэндсли изобрел какие-нибудь тонкости, которые сделают ее гораздо интереснее.

Дверь слева от лестницы отворилась, и вошел пожилой славянин, держа в руках шейкер для коктейля. Его приход был встречен с восторгом.

— Василий Васильевич! — начала миссис Уайлд в стиле англо-русской комической оперы. — Батюшка! Будь милостив, одари нас, недостойных, глоточком сего божественного пития!

Василий кивнул головой и ласково улыбнулся. Он открыл шейкер и с величественным видом начал сосредоточенно разливать прозрачную желтоватую смесь.

— Как твое мнение, Найджел? — спросил Рэнкин. — Это личный рецепт Василия. Марджори называет этот коктейль «Советские репрессии».

— Хватит с нас репрессий, — проворчал Артур Уайлд.

Найджел, осторожно потягивающий свою порцию, был склонен согласиться.

Он наблюдал, как старый русский усердно хлопочет среди гостей. Анджела рассказала ему, что Василий состоит в услужении у ее дяди с тех пор, как тот был молодым атташе в Петербурге.