Марджери Аллингем - Тигр в дыму

— Здесь, сэр! — юный голос, срывающийся от нетерпения, раздался за спиной Кэмпиона, и тут же из темноты выступила коренастая фигура.

— Так держать! Рвение, задор — первое дело в уголовном розыске! На главное вещественное доказательство не наступать! — юмор Люка по свирепости не уступал его улыбке. — Значит так, тут прямо у нас за спиной низенькая изгородь с калиткой. Если калитку не найдешь, полезай через забор. Когда приземлишься на этом кладбище дорогих воспоминаний, тут ими все кишмя кишит, постучи в освещенное окно, — дверь и откроется. Внутри увидишь самого препаршивого старикашку на свете, по фамилии Кризи. Если утерпишь и дослушаешь его до конца, то будешь хорошим полисменом. А если к тому же сумеешь выяснить, не слышал ли он и не видел чего необычного тут в проезде нынче вечером между пятью тридцатью и шестью сорока, можешь смело считать себя детективом. Он дома, это точно. У него старуха-мать прикована к постели, он ее надолго оставлять не может. Ясно?

— Да, сэр!

— Хорошо. Ступай. Не теряй темпа. Сержант Бранч здесь? Ага, вот ты где, Генри. У покойника имеются родственники, вполне приличное семейство Аткинс. Миссис Аткинс — его сестра. Живут они где-то в районе Тафнелл-Парк. У меня где-то был адрес. Я записал его, когда наводил сегодня справки. Ага, вот. Смит стрит, 22. Сгоняешь туда?

— Есть, сэр!

Ряды полицейских редели, появились служащие морга. Люк взял под руку Кэмпиона и каноника и осторожно отвел обоих в сторону.

— Пора нам возвращаться, — произнес он, — а не то босс рассердится.

Эйврил обернулся:

— А тот несчастный, его отнесут домой?

— Ну… — Люку это показалось забавным. — Я слышал, будто Челмсфорд — тюрьма довольно современная, и что теперь они достигли прямо удивительных вещей, но чтобы провожать своих клиентов в последний путь на катафалке и с похоронной процессией — что-то я сомневаюсь!

— Но вы упомянули родственников…

— Да уж, близкое родство, ничего не скажешь! — последовал мрачный ответ. — Вот уж кому не позавидуешь. Он назвал эту бедную женщину на первом же допросе, как я понимаю, а у нас ничего не забывается. И все-таки, может, удастся убедить этих Аткинсов раскошелиться на гроб и могилу. Приличия надо соблюсти. Сюда, сэр. Вы, кажется, хотели переговорить со мной? Вы что, узнали его?

Фонарик в руке, продетой сквозь локоть Кэмпиона, в этот момент дрогнул, и лучик осветил благородные черты немолодого лица.

— Нет. Мне он совершенно незнаком, — в голосе священника послышалось что-то вроде сожаления. — Вот Мартина я бы узнал. Я бы узнал Мартина где угодно. Он был необычный, характерный парень. А этот несчастный мальчик ни единой черточкой не похож на него.

Разговор прервался на мгновение, когда все трое поспешно вышли из тесного проезда в улочку чуть пошире.

— Но куртка, — снова начал Люк. Эйврил кивнул.

— Куртка — Мартина, и взята она из моего дома.

— Ничего себе! Когда же? Я хотел сказать когда вы ее видели в последний раз?

— Вот пытаюсь припомнить. Точно не знаю. Я не очень наблюдателен. Пожалуй, несколько недель тому назад. Наверное, месяца два.

Люк чуть было не свистнул, но вовремя спохватился. Участок был уже рядом, и старший инспектор провел своих спутников внутрь здания в строгий, пахнущий карболкой интерьер, и дальше, через помещение уголовной полиции в свой собственный скромный кабинет на первом этаже. Туман просочился и сюда и висел дымными полотнищами, но все же Люк и Кэмпион, наконец, заметили: каноник в таком виде, что его нельзя отпустить домой, предварительно как следует не отмыв. При виде их констебль Гэллоуэй, круглолицый молодой человек, исполняющий обязанности секретаря Люка, стремительно выскочил из-за своего стола, подумав, вероятно, что привели убийцу, взятого с поличным, да и мистер Кэмпион, казалось, перепугался.

— Ну, так, — произнес Люк, скептически обозревая каноника, — пожалуй, нашу беседу мы продолжим в ванной. Что, Энди, не звонил Супер? Надеюсь, он еще не объявился?

— Пока никаких признаков, сэр, но есть парочка сообщений для вас. Были запросы относительно мистера Джеффри Ливетта. Секретарша его беспокоится. Сегодня вечером, говорит, ему выступать на каком-то ответственном приеме, а его все нет. И она, и миссис Элджинбродд полагают, что он, возможно, как-то связывался с вами. Обе очень волнуются.

Инспектор и Кэмпион переглянулись, а затем Люк, пожав плечами, предложил руку Эйврилу.

— Как насчет того, чтобы пройти с нами, сэр? — произнес он, после чего беседа продолжилась в ванной комнате во время малоэффективных попыток привести внешний вид настоятеля в мало-мальский порядок.

— Нет, дружок, не так уж это было и давно, — Эйврил, стоя в одной сорочке, обращался к затылку Люка, оттиравшего в этот момент влажным полотенцем фалды знаменитого пальто. — Эта самая куртка, — ее не спутаешь ни с чем, — хранилась у нас в гардеробной не один год, и она была там еще совсем недавно. В начале этой зимы она там висела, совершенно точно!

— Почему вы так уверены, дядюшка? — Кэмпион лил теплую воду на стариковские руки, худые, шершавые, как у школьника, но с изящными миндалевидными ногтями, красивыми от природы и не требующими никакого ухода.

Каноник, взяв кусок мыла, отвечал:

— Потому что я видел ее, когда доставал свое теплое пальто, в первый холодный день осени, а это пальто как раз висело поверх куртки. На святого Матфея, двадцать первого сентября — рановато для заморозков. Мы старики, на такие вещи всегда обращаем внимание, — Эйврил послушно принялся намыливать руки со смирением человека, притерпевшегося за долгую жизнь к тирании по мелочам. Он отправлял эту обязанность тщательно и долго, как его когда-то учили. Было видно, что мысли его где-то далеко, глаза глядели задумчиво и печально. — Да-да, тогда она была там. Меньше чем семь недель тому назад. Я обычно что-нибудь вешал поверх нее, и в тот день я тоже осмотрелся, нет ли еще чего, чтобы прикрыть ее. Увидел какой-то макинтош и повесил сверху!

— Зачем?

Каноник протянул руки к полотенцу.

— Потому что боялся, что туда зайдет Мэг и увидит ее. Эта куртка всегда так живо напоминала о Мартине. И я считал, что Мэг все это незачем, — он взглянул на Люка, который, понимающе кивая, глядел на него своими искрящимися глазами-кристаллами. Уловив эту едва заметную улыбку инспектора, старик продолжал. — Мне, видимо, надо было совсем убрать ее, сложить и спрятать у себя в кабинете? Но я этого не сделал, как вам известно. Я оставил ее висеть, но все время чем-нибудь прикрывал, Подсознание иногда проделывает с нами странные вещи. Вроде бы ни о чем таком и не думаешь. Вы ведь понимаете меня, инспектор? По-моему, вы должны понять!

На лицо Люка набежала тень, и он усмехнулся словно бы только для того, чтобы сделаться еще серьезнее.