Саймон Толкиен - Последний свидетель

«Дорогая Сара,

Ты просила меня побольше рассказать о сапфире Султана, именно так называется драгоценный камень, который я подарил тебе на совершеннолетие. Он привезен из Индии, там он принадлежал набобу одной из диких северо-восточных провинций у границы с Афганистаном. О султане, некогда владевшем этим камнем, мне ничего не известно, не знаю, при каких обстоятельствах завладел этой драгоценностью набоб. Однако известно, что сапфир этот славился на всю северную Индию благодаря своим размерам и совершенству формы, а потому я с нетерпением ждал, когда случаю будет угодно свести меня с его владельцем. Темное мерцание этого камня — самое изумительное, на мой взгляд, его качество. Никогда прежде не видел я ничего подобного, а ты же знаешь, твой отец всегда неплохо разбирался в драгоценных камнях».

Томас поднял глаза от письма и взглянул на портрет бабушки, такой молодой и красивой, с сияющим сапфиром на пальце, подарком отца. Очевидно, нося кольцо с этим камнем, леди Энн чувствовала особую близость к матери, но камень, который Томас теперь держал в руке, казался ему чуждым и опасным. Драгоценность передавалась в семье Сэквилль из поколения в поколение, но не приносила счастья ни одному из обладателей.

Томас вернулся к письму.

«Меня отправили к северо-восточной границе, там были найдены неопровержимые свидетельства того, что местный набоб готовит заговор против британских властей. Действовать надо было решительно и быстро, другого выхода просто не было, и вот я с небольшим отрядом направился ко дворцу набоба, так он называл этот безобразного вида укрепленный дом. Набоб был смертельно ранен во время короткой перестрелки, и я, войдя во дворец, застал его уже при смерти. Там же и нашел этот знаменитый сапфир. Однако, как вскоре выяснилось, жизнь в старом мошеннике еще теплилась, он оказался куда живучей, чем я предполагал. И прокрался за мной в комнату. В руках у него был старинный кинжал с орнаментом, но, к счастью для меня, метнуть далеко и точно он его уже не смог. Это последнее усилие ослабило его, и вскоре он умер. Но до этого все же успел увидеть в руках у меня драгоценный сапфир. И последними его словами были проклятия. Он проклял меня и весь мой род, всех потомков, но тогда я не придал этому значения. Возможно, кто-то скажет, что я не должен был забирать этот камень, но я всегда думал, что имел на это право, поскольку рисковал жизнью и справедливо наказал коварного предателя.

Я искал оправдания и в тех четырех нелегких годах, что провел на службе своему королю и родной стране, сражаясь в окопах во Фландрии, но то было уже после возвращения из Индии. И еще я ничуть не сомневаюсь, что на твоем прелестном пальчике, дорогая, сапфир Султана смотрится куда как лучше, чем выглядел бы в Британском музее под запыленным стеклом.

А потому ты не должна испытывать ни малейших угрызений совести и сомнений, что сапфир по праву принадлежит мне и что я имел полное право и удовольствие презентовать его тебе на день рождения. А романтическая история этого камня, надеюсь, заставит тебя ценить подарок еще больше.

В Лондоне я зашел к «Картье» и попросил вставить сапфир в золотое кольцо, и я надеюсь, ты согласишься со мной, что работа была исполнена безукоризненно. Внутри выгравирована наша фамилия, и я от души надеюсь, что кольцо останется в семье Сэквилль и будет переходить по наследству из поколения в поколение».

Томас перечитал письмо еще два раза, и с каждым разом его все более возмущал этот самооправдательный тон автора. Описанные в нем события, вопреки утверждениям прадеда, вовсе не казались ему романтической историей. Нет, скорее то была довольно неуклюжая попытка старого вояки как-то оправдать этот свой поступок тридцатилетней давности. Очевидно, что совесть продолжала мучить сэра Стивена до конца его жизни. Очевидно также, что он сам проговорился в начале письма, обронив фразу, что знал о сапфире еще до того, как встретился с его владельцем. А может, предательство со стороны набоба было лишь предлогом для его убийства и похищения драгоценного камня? Если да, то попытка как-то замаскировать похищенное, вставить камень в золотую оправу, по сути своей ничего не меняла.

Томас приблизился к одному из высоких окон, откуда открывался вид на море, и поднес камень к свету. Да, так и есть, на внутренней стороне кольца летящими наклонными буквами было выгравировано «СЭКВИЛЛЬ», что, впрочем, вовсе не означало, что сапфир является законной собственностью семьи Томаса. Убийство и грабеж еще никогда не давали на это права, что бы там ни думал и ни писал старый сэр Стивен.

Томас чувствовал: есть какая-то связь между убийством набоба, случившимся около ста лет тому назад на другом конце света, и трагической смертью мамы в доме «Четырех ветров». И еще ему казалось, что далеко не случайно он обнаружил это кольцо и письмо. Словно мама специально оставила их в столе, хотела, чтоб он их нашел. Теперь он понял: темно-синий сапфир был своего рода испытанием. И он должен решить, что с ним делать.

Томас пытался представить сцену, описанную прадедом в письме. И ему почему-то казалось, что набоб был красивым молодым человеком в алом расшитом золотой тесьмой кафтане и широченных белых шароварах. Возможно, потому, что именно так выглядел и так был одет султан Багдада на картинке в книге «Тысяча и одна ночь», которую мама подарила ему на шестнадцатилетие. У набоба была темная, почти оливковая кожа, волосы скрыты под складками высокого тюрбана. И еще во дворце у него жила желтая канарейка, она пела, сидя в позолоченной клетке, когда набоб вкушал разные восточные яства. А блюда подавали девушки, красавицы с длинными черными волосами и пышными грудями. А перед дворцом находился фонтан, украшенный каменными дельфинами, и пенящиеся серебристые струи воды падали на мраморные плиты двора набоба.

И тут в эту сцену ленивого восточного благоденствия, так живо возникшую в воображении Томаса, ворвался другой образ. То был мужчина, изображенный на портрете в гостиной, но только совсем молодой, и во взгляде его читалась жестокость.

Никаким рыцарем сэр Стивен тогда не был. Он был просто Стивеном Сэквиллем, прибывшим три года тому назад из Англии в Индию с целью сколотить состояние и парой черных револьверов в карманах брюк, которые могли обеспечить достижение этой цели. Особое пристрастие Стивен Сэквилль испытывал к драгоценностям. Он жадно слушал бесконечные байки и легенды о поисках редких камней, путешествиях и счастливых находках, но вскоре круг его интересов сузился и сконцентрировался на сапфире Султана, этом удивительном темно-синем драгоценном камне, в котором, казалось, сосредоточились все тайны и загадки континента. И сэр Стивен не успокоился, пока не раздобыл этот камень.