Вернер Тельке - Единственный выход

— Блондинка, — дополнила фройляйн Долл.

— Почему — блондинка? — спросил ошарашенный Вебер.

— Принцессы в сказках всегда блондинки.

Вебер усмехнулся, поудобнее устроился на диване и устремил взгляд в потолок. Говорил он, скорее, сам с собой.

— В ней была какая-то невинность, что ныне встречается редко.

Он помолчал, потом начал снова, пользуясь поэтическими оборотами. И его самого порой мутило, когда он слышал эти штампованные выражения.

— И что дальше? — спросила она.

— Что дальше? Потом появился принц, поцеловал ее, и у них родился ребенок.

— И тогда появилась злая колдунья, и эта колдунья… — шутливым тоном продолжила Ингрид Долл.

Вебер резко оборвал ее:

— Откуда ты знаешь?

Она с невинным видом уставилась на него.

— Я же говорила, что сказки часто плохо кончаются. Вебер спустил ноги на пол и сел, проведя руками по волосам.

Витте велел сыну прикончить служанку Анну в Швейцарии. Оба Штайнерта, которые знали Витте и его методы, предвидели такое развитие событий и наняли его, Вебера. Он должен был разнюхать, когда и при каких обстоятельствах будет совершено убийство. Но теперь, когда события пошли именно так, как Штайнерты рассчитывали, они вдруг начали утверждать, что никакого дела не существует. И больше того, Штайнерт-старший завязывает отношения со своим конкурентом. Что знает обо всей этой истории Ингрид Долл, сидящая рядом с ним? Что-то должна знать, и он из нее это вытянет. Сегодня же вечером.

Вебер заглянул ей в глаза и вдруг понял: то, что она знает, если вообще что-то знает, обойдется ему очень дорого.

— Да, веселый получился вечер, — заметила она. — Кстати, выпить у тебя что-нибудь найдется?

— Наверняка, наверняка, — ответил Вебер, вставая.

В этот момент зазвонил телефон. Вебер присел на край стола и снял трубку.

— Герр Вебер?

— Да, а в чем дело? — спросил он, узнав слащавый голос. Йоханнес…

— Вы можете минутку подождать у аппарата?

— А в чем дело?

— Герр Витте хочет с вами говорить, — торжественно сообщил Йоханнес.

Потом Вебер услышал стук, как будто кто-то положил трубку на стол. Слышна была музыка из приемника или проигрывателя, какой-то блюз. Потом вдруг кто-то рядом с трубкой буркнул:

— Магдалена, сделай потише радио.

«Значит, француженка снова появилась на горизонте», — мелькнуло в голове у Вебера. Перед самым отъездом в Швейцарию, в понедельник, Вольфганг Штайнерт говорил ему, что Магдалена отбыла в Париж, но намерена вернуться в Гамбург на уик-энд. Верно, сегодня пятница, подумал он, так что…

Вдруг в трубке прозвучал голос Витте.

— Герр Вебер, вы у телефона?

— Да, что вам угодно? — холодно спросил Вебер.

— Мы с вами виделись на приеме, правда, только мельком.

— Мне тоже так кажется.

— Разумеется, я тогда не знал, что вы работаете в совершенно иной области.

— Это была только шутка, — весело ответил Вебер. — Так что не обращайте внимания.

Витте кашлянул и продолжал:

— У меня есть предложение, которое может вас заинтересовать.

Веберу сделалось нехорошо, но он превозмог себя и официальным тоном спросил:

— О чем идет речь?

— В двух словах этого не скажешь. Вас устроит завтра утром? Можете ко мне приехать?

Вебер покосился на Ингрид Долл, которая сидела на диване, подавшись в его сторону. Она совсем не скрывала, что хочет услышать как можно больше.

— Так я вас жду, герр Вебер? — спросил после паузы Витте.

— Почему бы и нет?

— Одиннадцать утра вас устроит?

— Я успею позавтракать.

— Отлично, тогда до завтра. Спокойной ночи, герр Вебер. Вебер не ответил. Последовала небольшая паузы, потом он услышал щелчок. Витте повесил трубку. Вебер тоже бросил трубку и сказал:

— Теперь мне нужно выпить. И чего-нибудь покрепче.

Долл встала и шагнула к нему. Погладила его по щеке, потом сочувственно улыбнулась. На этот раз ничего таинственного в ее улыбке не было. Только тепло и ласка.

— В самом деле паскудное дело! — в сердцах бросил он. Она легонько покачала головой и приложила палец к его губам. Потом отвернулась и плавной походкой пересекла комнату, едва заметно покачивая бедрами. Но это покачивание расходилось, как морская волна, и Вебер почувствовал возбуждение. Она, конечно, прекрасно знала, как должна двигаться женщина. Облегающая юбка и еще более, облегающий джемпер подчеркивали притягательные линии фигуры. Остановившись перед репродукцией Бюффе, которую Вебер вырезал из журнала по искусству и приколол к стене, она, склонив голову набок, присмотрелась.

Вебер сейчас совсем не думал о Бернаре Бюффе, который пытался передать всю скорбь человечества. Взгляд его бродил по бедрам Ингрид Долл, пока не остановился на ее ногах. Собственно, он впервые толком разглядел ее ноги — стройные, обтянутые волнующе тонкими чулочками.

— Ну, нечто подобное я бы у себя в комнате не повесила, — бросила она через плечо. — Вас это не расстраивает?

Вебер взглянул на картину, изображавшую женщину, которая в смятении военной поры родила ребенка. В искаженном болью лице знатоки распознавали черты самого художника.

Вебер молча кивнул и направился на кухню. С полки снял два бокала толстого стекла и поставил на поднос. Открыл холодильник, достал пару кусочков льда и бросил в бокалы. Потом налил виски и вернулся в комнату.

И никого не застал. От фройляйн Долл, еще пару минут назад поглощенной созерцанием репродукции Бюффе, не осталось ни следа. Он беспомощно оглядел комнату. Двери на балкон заперты. Выглянул через распахнутую дверь в коридор. И наконец его взгляд остановился на занавеске, которая отгораживала кровать от жилой комнаты и спускалась до самого пола.

Он неторопливо шагнул вперед.

Ингрид лежала на постели, заложив руки под голову, и смотрела на него. В первый момент он даже не понял, что его возбуждает больше — таинственная усмешка, снова игравшая в уголках губ, или юбка, которая задралась гораздо выше колен.

— Что там? — спросила она, вырывая его из размышлений.

Он подал ей бокал.

— Детская смесь.

Нерешительно постояв у постели, он отошел и сел в кресло в паре шагов от нее.

Принюхавшись, она от удивления даже причмокнула, поднесла бокал к губам и одним глотком опустошила до половины. Даже не моргнув глазом.

— Действует? — невинно спросил Вебер.

— Действует просто одуряюще, как кое-кому и хотелось бы, — последовал ответ. Ирония в ее голосе едва слышалась, но все же была.

Вебер откинулся в кресле, тоже сделал приличный глоток. И после паузы сказал:

— Все это кажется мне странным.

— Тебе тоже? — бросила она.

Иронии в ее тоне прибавилось. Наверняка на губах ее все еще играла та самая загадочная улыбка, но он на нее не смотрел.