Павел Ершов - Рождество Шерлока Холмса

— Да, мой друг. Этот укус и меня заставил плутать в трех соснах.

— Подождите, но что же с ключом?

— Терпение мой друг, терпение. Вы правы, все это время мне не давал покоя ключ. Совершенно очевидно, что именно он – ключ к этому делу. Вы помните, при первой встрече с Лестрейдом, я сказал, что мне знакома та монограмма?

— Двойная Р?

— Совершенно верно. Меня не покидало ощущение, что я где-то ее видел, эта мысль будоражила меня, пока я не споткнулся о ваш чемодан.

— Ага, я увидел тогда по вашим глазам, что вы что-то вспомнили.

— Все потому, мой дорогой Ватсон, что мы слишком много времени проводим вместе.

— Но почему вы не признались Лестрейду?

— Очень просто. Мне нужно было проверить свою догадку, а для этого необходимо было приехать в Париж.

— Так вот почему вы исчезли из вагона перед самым отправлением! Значит, вы раскрыли загадку ключа?

— Да, мой друг. И эта разгадка прямо у вас перед носом.

Я невольно огляделся.

— Посмотрите хотя бы на этот подстаканник.

Я взял в руки витой металлический подстаканник, в каком нам подали чай, и ахнул. Узор его в точности повторял тот самый вензель на ключе американца.

— Двойная Р! Но что это?

— Нет ничего проще. Вся тайна двух Р открыта любому желающему, который не поленится ознакомиться с проспектом, тем что лежит на столике нашего купе. Вы когда-нибудь читаете эти рекламные проспекты?

— Признаться, нет. В дороге я предпочитаю…

Я хотел распространиться на тему колесного дактиля, выстукиваемого железнодорожными составами на стыках рельс, и его связи с классическими дорожными романами, но был бесцеремонно прерван моим приятелем

— И очень зря, мой друг! В этом буклете – половина нашей тайны. Это фамильный вензель Жоржа…

— … Нагльмакерса?!

— Именно. Жорж Нагльмакерс, основатель Общества спальных вагонов. Эта же символика придана и Всеевропейскому железнодорожному банку, чьи отделения есть на всех крупных вокзалах, где ходят вагоны этого поистине вездесущего Общества. Например, на Черинг Кросс. Вы понимаете? Именно там я видел эту монограмму! Я понял это, как только увидел ваш саквояж.

— И поэтому вы столь эгоистично бросили меня одного с багажом на платформе?

— Прошу меня простить, дружище! Такой шанс нельзя было упускать. Мне необходимо было наведаться в местное отделение Банка, прежде чем наш экспресс отойдет. Вы ведь знаете, именно в Париже находится штаб-квартира Общества? И именно здесь, как я предполагал, находилась нужная мне информация. К счастью, мои надежды оправдались.

— Что же вы узнали?

— Мне пришлось войти в роль английского лорда, весьма состоятельного наследника, который желает разместить часть своего состояния в банковском сейфе с тем условием, что воспользоваться им могли бы совершенно разные люди, наделенные определенным условием. Оказалось, что это не сложнее, чем положить багаж в камере хранения Черинг-Кросс. За мной закрепляется ячейка, содержимое которой я определяю по своему усмотрению. В необходимом количестве экземпляров мне вручается незатейливый ключ, который служит доступом для введения шифра. Шифр во всех ячейках состоит из четырех цифр. Любой, кто обладает ключом и шифром может получить доступ к ячейке не более раза в сутки. На все дается одна минута. Вуаля!

— Чудесно. Теперь мы знаем, что трое убитых владели ключом, который давал им доступ к какой-то ячейке. Но как это знание приближает нас к убийце?

— Вы бьете не в бровь, а в глаз, Ватсон. Ответ нам может дать лишь ячейка, а для того, чтобы открыть ее, необходим код.

— Подождите, а ключ?

— А, ерунда. Надо думать о Turkey.

— Погодите, как ерунда?

— Ключ у меня в кармане. А вот что делать с Turkey…

— Погодите вы, наконец, Холмс! Объясните мне, откуда вы взяли ключ.

— Сделал дубликат, как же еще.

— Но как?

— Ватсон, вы меня удивляете! Снял слепок с того ключа, который дал мне Лестрейд. Сначала я убедился, что рисунок зубцов повторяет рисунок ключа от вашего чемодана…

— Так вот для чего вы споткнулись тогда!

— Да. А затем сделал отпечаток головки, чтобы впоследствии скопировать вензель. Надеюсь, вы не в обиде, что для этого мне пришлось воспользоваться вашим пудингом?

— Бог мой, так вот оно что! А я признаться подумал, что вы в кои это веки оценили мою стряпню.

— Не дуйтесь, Ватсон. У меня в распоряжении было лишь несколько секунд, а ваш пудинг как нельзя лучше подходил для этой цели. Теперь вы готовы помочь мне с кодом?

— Знаете, я никогда не осуждал вашей манеры ведения дел, но это, как мне кажется, переходит всякие границы. Сначала вы утаиваете от полиции надпись на снегу, затем снимаете отпечаток с ключа.

— Что вы хотите сказать всем этим?

— Только то, что мы должны придерживаться буквы закона.

— Прекрасно, Ватсон – буквы закона! Значит ли это, что мы должны выписывать букву L, как шахматный конь, или кружить на одном месте буквой О? Или же нам придется метаться из стороны в сторону как W?

— Боже Холмс, не хотите ли вы сказать, что не знаете, как пишется слово «закон»?

— Неужели я где-то ошибся? Не думал, что когда-либо произнесу эту фразу. Ну да чего не бывает. Знаете, Ватсон, я знаю, как пишется слово «разум». Этого достаточно. Вы поможете мне с кодом или нет?

Я еду с лучшим другом в путешествие по Европе. И почему меня тянет на выяснение отношений?!

— Конечно, Шерлок. Но я, признаться, передумал все, что мог.

— Но теперь мы знаем, что ищем. Наверняка это слово должно дать нам те самые четыре цифры кода. Что вы знаете о Турции, Ватсон?

— Э-э-мм. Стамбул, Босфор и Дарданеллы, мигранты… Шерлок, я бы предложил взять паузу и, наконец, пообедать. Индейка давно остыла…

— Не пойму, как вы можете говорить о еде… Подождите, дружище, что вы сказали?

— Я говорю, что индейка давно остыла, а Рождество мы так и не отметили…

— Гениально, Ватсон! Дайте я расцелую вас. Мы все это время говорили о Турции, совершенно позабыв о Рождестве. Turkey это ведь еще и птица!

— Совершенно верно. Вам следовало бы давно прислушаться к моим советам.

— Полно, Ватсон. Сейчас не время для обид. У вас ассоциируется эта птица с каким-либо числом?

— Боюсь, что нет. Разве что с минусовой температурой, до которой моя индейка остыла…

— Ну что мне с вами делать! Давайте же съедим ее. Будем надеяться, что вместе с ней в нас перейдет и Тайна, которую скрывает эта птичка.

Холмс повязал салфетку и в два счета управился со своей половиной.

— Итак, теперь можно спокойно порассуждать.

Холм откинулся на спинку и зажег свою «думательную» трубку.

— Холмс!

— Да, мой истошный друг?

— Я просто подумал, что 4 цифры могут быть какой-нибудь датой.

— В самом деле! Ватсон, вы молодчина!