Патриция Вентворт - Отпечаток пальца

— Так ведь Мирри и слова не могла вставить, так что нельзя сказать, что она с кем-то разговаривала!

Мисс Силвер сделала вид, что не замечает агрессивности в ее тоне.

— Нет, вы совершенно ясно дали понять, что говорил в основном тот мужчина. Но сейчас я вас спрашиваю о другом. Может быть, вы слышали еще раз тот же голос, не важно, с кем он говорил, с мисс Мирри или с кем-то другим.

Мэгги на секунду задумалась, потом ответила:

— Меня это не касается, даже если я и слышала что-то!

Мисс Силвер ласково посмотрела на нее:

— Вы не хотите причинять Мирри неприятности. Но вполне вероятно, что вы поможете ей. Если этот мужчина запугал ее, и она согласилась встретиться с ним, чтобы передать ему какую-то информацию, то, возможно, сейчас она нуждается в защите. Этот человек может быть опасен. Мисс Мирри совсем юная девушка, и у нее нет ни отца, ни матери. Мне кажется, вы не все рассказали мне, и я прошу вас ничего не скрывать. Если этот человек убийца, не кажется ли вам, что мисс Мирри грозит опасность? Я очень серьезно просила бы вас рассказать мне все, что вы знаете.

Секунду Мэгги колебалась. Потом сказала:

— Она звонила ему.

— Когда?

— Во вторник вечером, пятнадцать минут девятого. И не спрашивайте меня, по какому номеру, потому что я не сразу подняла трубку и не слышала этого. Первое, что я услышала, как он бранится за то, что она позвонила ему. «И никаких имен, — говорит он, — или ты пожалеешь об этом». Он прямо запугивал ее, на ее месте я бы просто бросила трубку. А она говорит: «Нет, нет…» Она говорит, у нее, дескать, только минута, потому что все в гостиной пьют кофе. А потом быстро сказала, что ее дядя вернулся из Лондона и сказал ей, что составил новое завещание и заверил его и что он относится к ней, как к своей дочери. Она была так довольна, да и неудивительно.

— А что на это сказал тот мужчина?

— Он сказал, что тогда все в порядке и что у него в конторе есть приятельница, которая подтвердила ее слова, а то он решил бы, что все идет слишком гладко, в жизни так не бывает. Мисс Мирри спросила его, что он имеет в виду. А он сказал, что нашел способ выяснить то, что ему хотелось узнать, и нечего ей забивать себе голову ненужными мыслями. Он сам позаботится о них обоих. А ей лучше всего вернуться в гостиную, а то кто-нибудь хватится ее и пойдет искать.

— Мисс Белл, — очень серьезным тоном произнесла мисс Силвер, — вы абсолютно уверены в том, что мужчина, который разговаривал с мисс Мирри незадолго до начала танцев, тот самый человек, которому она звонила во вторник вечером, в четверть девятого? И что именно он звонил мистеру Филду позднее в тот же вечер и договаривался с ним о встрече?

Мэгги пристально посмотрела на нее:

— Это был тот же голос. Могу поклясться в этом.

— Возможно, вам придется это сделать, — сказала мисс Силвер.

Джонни Фэбиан повез Мирри на общинные земли и, свернув с шоссе, повел машину по грунтовой дороге, которая кончалась тупиком. Много лет назад, так давно, что большинство жителей уже и забыли об этом, человек по имени Сефтон задумал построить там дом. Земля эта не принадлежала частным лицам, и ему не позволили продвинуться далеко со своим строительством. В негодовании он бросил все и уехал, а народ из окрестных деревень постепенно растащил то, что после него осталось. Да, честно говоря, там особо и нечего было уносить: на месте строительства осталось только несколько кладок кирпича, сломанная тачка и куча гравия. Очень скоро общинная земля вернулась в прежнее состояние, заросла вербейником, а позднее можжевельником, вереском и березками. Единственным напоминанием о том, что когда-то здесь собирались строить дом, была эта грунтовая дорога, проложенная к строительной площадке, которая после того, как ее перекопали, еще более буйно заросла растительностью и получила название Сефтонские развалины.

Джонни доехал до конца дороги и остановился, отметив, что Сефтон выбрал прекрасное место для своего дома, если бы ему позволили его достроить. Он рассказал Мирри эту историю, а она сказала, что жить здесь было бы одиноко, поскольку по соседству никого нет.

Джонни рассмеялся:

— Некоторые так ценят одиночество, что взбираются на самые высокие в мире вершины.

— Это не для меня. Я ненавижу одиночество.

— Почему?

— Я люблю людей.

Он опять засмеялся:

— Только тех, которые живут по раз и навсегда установленному порядку, в одинаковых домиках, с геранями на окнах?

Мирри внимательно посмотрела на него:

— У тети Грейс была герань. Она так гордилась ею. Мне приходилось протирать ее листья.

— И ты страстно любила ее?

— Нет! Я ее ненавидела!

— Милая, как хорошо! Потому что, если мне придется делить с ней свое жилище, то я приму однозначное решение, займу твердую позицию, а моя воля — закон. Не желаю делить свою квартиру с геранью!

Мирри ответила ему взрывом смеха:

— О Джонни, ты такой забавный!

Они не любовались пейзажем, выбранным мистером Сефтоном. Общинные земли были расположены на возвышенности, и отсюда открывался широкий обзор. Из Дипинга доносился звон колоколов, приятно нарушавший обступившую их тишину. Облако, которое позднее могло пролиться дождем, пока еще лежало темным клубком на горизонте, а все небо было испещрено красочными серо-голубыми пятнами. Воздух потеплел, и два передних стекла в машине были опущены.

Мирри и Джонни посмотрели друг на друга. На ней был не ее новый черный костюм, а серая твидовая юбка и белый шерстяной джемпер, поверх которого она накинула старый бесформенный жакет Джорджины, который Джонни выудил из гардероба под лестницей. Она была без шляпки, только обвязала шею черно-белым шарфом. Деревенская одежда не производит впечатления, зато она очень удобная и теплая. Впрочем, Мирри думала, что выглядит в ней очень мило. Джонни придерживался такого же мнения. Он поцеловал ее несколько раз, затем заговорил:

— Милочка, я привез тебя сюда не для этого.

— Вот как?

— Конечно нет. Мы находимся здесь по той причине, что я хочу поговорить с тобой, а в этом месте нам никто не помешает.

— О чем ты хочешь поговорить?

— О тебе… обо мне… о Сиде Тернере.

При упоминании имени Сида Мирри отшатнулась:

— Не хочу, Джонни. Не хочу.

— Извини, дорогая, но придется. Если бы ты не хотела, чтобы возник разговор о Сиде, тебе не следовало приглашать его на похороны.

— Джонни, я не приглашала… и не хотела. Он сам приехал.

— И ты просто увела его в маленькую столовую.

— Я не делала этого! Это он увел меня. Я не хотела разговаривать с ним.

— Тогда почему же ты разговаривала?

— Он заставил меня.

— Почему ты позволила ему?

— Я… я ничего не могла сделать.