Рекс Стаут - Острие копья

В этом Денбери все сразу пошло наперекосяк. После неудачного обеда я сразу же отправился на местный аэродром. Там никто ничего мне не мог сказать. Я пошатался вокруг, пока наконец, когда уже стемнело, не появился какой-то тип, который поверг меня в полное отчаяние. Он вел журнал полетов, но мог бы и не делать этого, заявил он, потому что с точностью до минуты помнит, начиная с Пасхи, когда садилось солнце в тот или иной день. Уезжая из Денбери, я был уверен, что Мануэль Кимболл никогда там не бывал. И хотя ночь была великолепной, возвращаясь в Нью-Йорк, я почти не замечал этого.

Конечно, Вильямсоны давно уехали, а Вульф лег уже спать.

На комоде меня ждала записка:

Арчи, если ты ничего не узнал, попробуй утром связаться с газетой, где печаталось объявление о квалифицированном мастере по металлу. А если твоя вежливость и обаяние все еще действуют на мисс Фиоре, привези ее к нам завтра к одиннадцати утра.

Я не люблю есть на ночь и позволяю себе это лишь в крайних случаях. Но я все же пошел на кухню за стаканом молока. Я с грустью посмотрел на остатки пиршества, как смотрит, должно быть, какой-нибудь бедняга на могилу рано ушедшей возлюбленной. Затем я поднялся к себе и лег спать.

Я проснулся поздно. За завтраком Фриц рассказывал мне, как прошел обед, на который я не успел, но я проявил к этому слабый интерес. Вчерашние обеды мало меня интересовали. Просматривая газеты, я искал объявление, которое поместил накануне. Оно было напечатано и смотрелось совсем неплохо. Прежде чем уйти из дома, я заглянул в кабинет и навел там порядок, хотя в этот день мы никого не ждали. Когда я думал о Мануэле Кимболле, среди прочих деталей меня смущала одна: свое объявление о мастере по металлу он передал в одну из рекламных контор газеты «Таймс» в деловой части города. Не удобней ли было бы — а замышляющий убийство тоже думает об удобствах — отнести его в контору газеты где-нибудь в районе Таймс-сквера или на Сто двадцать пятой улице. Но не это главное, это была всего лишь деталь, о которой размышляешь так, на всякий случай, если больше зацепиться не за что.

Вот какую задачу мне предстояло выполнить: зайти в указанную рекламную контору в деловой части города и попытаться выяснить, какая из девушек оформляла заказ на объявление два месяца назад, кто подал объявление, как он выглядел и кому затем направлялись ответы. Это примерно похоже на попытку выяснить у спасателя на пляже Кони-Айленд, не купался ли там четвертого июля, в день Независимости, лысый мужчина. Я зашел по пути в прокуратуру и уговорил Перли Стеббинса с его бляхой составить мне компанию, для пущей солидности. В выигрыше от этого визита остался, пожалуй, лишь он, поскольку мне пришлось угостить его порцией виски. Просматривая подшивки за два месяца, я узнал лишь, что объявление появилось в газете шестнадцатого апреля; это вполне совпадало по времени. Но эта информация не стоила даже рюмки виски.

Я отвез Перли обратно во дворец правосудия, а сам отправился на Салливан-стрит.

Миссис Риччи наотрез отказалась впустить меня в дом. Она сама открыла дверь и недовольно поморщилась, увидев меня. Я улыбнулся и сказал, что хочу пригласить Анну Фиоре на прогулку. Я вел себя, как истый джентльмен, и выслушал все ее обвинения в мой адрес, но когда она попыталась захлопнуть дверь, чуть не прищемив мне нос, я перешел к делу.

— Позвольте, миссис Риччи, одну минуту, переведите дух и выслушайте то, что я вам скажу. У Анны неприятности, не с вами, а с полицией, понимаете, с полицией. Она рассказала нам кое-что, что может для нее плохо кончиться, если полиция узнает. Они пока не знают, и мы не хотим, чтобы они узнали, но у полиции есть подозрения. Мой хозяин хочет научить Анну, как себя вести с ними. Он должен это сделать. Неужели вам хочется, чтобы Анна попала в тюрьму? А теперь забудьте все ваши женские обиды.

Она враждебно смотрела на меня.

— Вы лжете!

— Нет, никогда. Спросите Анну. Позовите ее сюда.

— Оставайтесь на крыльце и не вздумайте входить в дом.

— Хорошо.

Она захлопнула дверь. Я сел на верхнюю ступеньку лестницы и закурил. Была суббота, и на улице — толчея, шум и гам, как в тот первый раз. В меня угодил чей-то мяч, уши лопались от крика ребятни, а во всем остальном было даже интересно наблюдать. Когда я загасил окурок, за спиной послышался звук отворяемой двери, и я встал.

Вышла Анна в жакете и шляпке. За нею на пороге стояла миссис Риччи.

— Я позвонила мисс Маффеи, — сказала она. — Она говорит, что вам можно доверять, но я все равно не верю. Если с Анной что-нибудь случится, мой муж убьет вас. У нее нет ни отца, ни матери, девушка она хорошая, хотя и ветер в голове.

— Не беспокойтесь, миссис Риччи. — Я с улыбкой посмотрел на Анну. — Ты хочешь прогуляться?

Она кивнула, и я повел ее к машине.

Если мне когда-либо придется кого-нибудь убить, то моей жертвой будет непременно женщина. Я встречал немало упрямых мужчин, людей, которые знали то, что мне было нужно, но отказывались говорить, и в ряде случаев я не мог их заставить, как ни старался. Но, несмотря на это упрямство, в них все же сохранялось что-то человеческое. Они всегда давали мне надежду, что надо только найти ключик к ним, и они откроются. Но при встречах с некоторыми из женщин я сразу понимал, что все усилия заставить их разговориться будут напрасными. Лица их тут же принимали выражение, способное довести хоть кого до бешенства. Я уверен, многие делали это просто назло. На лицах мужчин ты читал, что он умрет, но не скажет, а ты все же думал, что откроешь этот замок. А женщина прямо давала понять, что могла бы сказать, да не скажет, и все тут.

Я сидел и наблюдал в течение часа, как Ниро Вульф пробовал все, что он знал, в разговоре с Анной Фиоре. И если она вышла из этой передряги живой, то только благодаря мне. Я знал, что нельзя убивать курицу, несущую золотые яйца, даже если эта курица не желает нестись. Конечно, я не был уверен, что именно Анна Фиоре есть та самая курица, которая осчастливит нас золотым яйцом. Думаю, не был уверен в этом и Вульф, но других несушек у нас не было.

Когда мы с Анной прибыли на Тридцать пятую улицу, не было еще одиннадцати, и нам пришлось ждать, когда спустится из оранжереи Вульф. Свою беседу с ней он начал просто и непринужденно, будто сам собирался рассказать ей что-то, а от нее ему ничего и не нужно. Он просто хотел ее кое о чем предупредить. Человек, приславший ей сто долларов, это и есть убийца Карло Маффеи. Он коварен и опасен, и он знает, что ей известно то, что он хотел бы сохранить в тайне. Поэтому он захочет избавиться от нее тоже. Он говорил Анне, что мисс Маффеи хорошая женщина, а ее брат Карло тоже хороший человек и не заслужил смерти от руки убийцы. Поэтому убийца должен быть пойман и наказан.