Куинн Фосетт - Братство страха: Роман о Майкрофте Холмсе

— К тому времени, когда вы закончите ланч, я приготовлю кое-какие заметки. Хорошенько запомните их содержание, и вы сможете обосновать причины своих действий. — Он постоял минуту посреди кабинета, покачиваясь с носков на пятки. — А теперь оставьте меня наедине с этими шифрами. Я разобрался с одним, но второй более сложен.

Я немедленно ретировался и отправился переписывать заметки, сделанные мистером Холмсом предыдущей ночью. Я ежедневно занимался этим, но сегодня мое внимание то и дело отвлекалось от привычного занятия: я пытался представить, что же являет собой предприятие, в которое я оказался вовлечен.

Вскоре вернулся Тьерс и приготовил в гостиной легкий полдник из холодного ростбифа и корнуэльской похлебки. На его лице застыло мрачное выражение, двигался он скованно. Когда он раскладывал на столе серебряные приборы, я, к своему удивлению, заметил, что его руки дрожали. Когда Тьерс подал мне свежезаваренный чай, я осведомился о здоровье его матери и заметил, что он вздрогнул.

— Она угасает, мистер Гатри. — У него перехватило горло, но он справился с собой. — Говорят, ей долго не протянуть, несмотря на все, что для нее делают. Спасибо за заботу.

— Вам удается ежедневно проводить с ней какое-то время? — спросил я, наливая себе чай.

— Я провожу с ней все свое свободное время, — чуть слышно ответил он, словно надеялся, что тишина поможет продлить дни его матери. — Когда конец уже так близок… Мистер Холмс очень великодушен. Он знает, что это долго не протянется.

— Э-э… — Я пытался найти наиболее тактичные слова, но в это время Тьерс сам ответил на мой невысказанный вопрос.

— Я говорил с ее врачом не больше часа тому назад. Он сказал, что она проживет самое большее восемь-десять дней.

— Мне очень жаль, Тьерс. Остается надеяться лишь на то, что она избавится от земных страданий. — Я не мог найти слов, которые дали бы истинное утешение в этот момент, и говорил фразы, предписанные обычаем.

— Аминь, мистер Гатри, — заключил Тьерс и оставил меня наедине с чаем.

Я почти закончил работу с записками Майкрофта Холмса, когда он собственной персоной явился в гостиную и позвал Тьерса, чтобы тот подал ему еду. Усаживаясь за стол, он окинул беглым взглядом вошедшего слугу.

— Жаль, что вашей матери приходится принимать лауданум.

— Спасибо, сэр. Благодаря этому она спит, — сказал Тьерс, нимало не удивившись сказанному.

Но я еще не привык в полной мере к способностям моего патрона и, как только Тьерс вышел из комнаты, довольно резко спросил:

— Откуда вы узнали о лаудануме?

Холмс взглянул на меня с легким нетерпением.

— Неужели вы не заметили у него в кармане ложку, обернутую в промасленную салфетку?

— Нет, — признался я. — Но почему я должен был обратить на нее внимание? И какое отношение она может иметь к лаудануму?

— Тьерс — очень осторожный и методичный человек, если он порой ошибается, то из-за перестраховки. Он никогда не оставит ложку, в которой содержался опасный препарат, но аккуратно заберет ее с собой. О чем должен думать такой предусмотрительный человек, с тех пор как его мать узнала, что скоро умрет? — Он махнул рукой, обрывая разговор, и мрачно добавил: — Должен сказать вам, что опиаты — ужасная вещь. Когда я был совсем молодым, моя собственная мать пыталась преодолеть свои несчастья с помощью этого проклятого зелья, а потом оно продолжило свою разрушительную работу в моем младшем брате. — Холмс потряс головой и резко сменил тему. — Похоже, что мне в конце концов удалось разгадать второй шифр. — Бросив на стол небольшой бювар, он оперся на него локтем и принялся крутить в пальцах цепочку от часов. — Это было чертовски ловко сделано, и мне пришлось очень тщательно подбирать слова. Автор документа — человек больших и недобрых знаний. Помяните мое слово: обнаружить его будет все равно что заглянуть в преисподнюю.

Этот стиль был настолько необычен для Майкрофта Холмса, что я был обескуражен. Мне было трудно задать ему вопрос в том же духе. Наконец я решил ограничиться простейшими словами:

— Почему вы так сказали?

— Совершенно ясно, что составитель этих документов, кем бы он ни был, собирает наиболее предосудительные в человеческой культуре знания, для того чтобы использовать их в самых недостойных целях, — он произнес эти слова не повышая голоса, но его серые глаза сверкнули стальным блеском. — Нам придется соблюдать крайнюю осторожность во всех действиях, направленных против этого человека и его союзников. Один неверный шаг — и, возможно, нам обоим придется расплатиться чем-то значительно более дорогим, чем наши жизни. — При этих словах он обхватил ладонью свою шею сзади и, как мне показалось, быстрым движением погладил шрам. Затем он дважды тряхнул головой, как будто отрешаясь от подспудных воспоминаний. — Вы будете вооружены, Гатри. Достаточно взять пистолет и нож.

— Я вам уже не раз говорил, мистер Холмс, что не люблю пистолеты. — Я знал, что спорить с ним бесполезно, но что поделать, мне действительно не хотелось иметь при себе огнестрельное оружие. Я считал, что одно лишь наличие пистолета может спровоцировать насилие по отношению к его владельцу.

— Гатри, в целом я согласен с вами. Но позвольте мне сегодня настоять: в кармане у вас должен лежать заряженный пистолет, а за голенищем спрятан нож. Мы разыскиваем не просто преступников, а людей с ужасными, подлыми намерениями, совершенно лишенных совести и подчиняющихся лишь собственным амбициям. Вам нужно быть готовым столкнуться с их худшими качествами, хотя я искренне надеюсь, что до этого не дойдет. Люди, с которыми вам предстоит иметь дело, будут ожидать встречи именно с таким проходимцем, какого вы должны изображать, и, конечно, запасутся кое-какими средствами защиты.

— Но ведь они наверняка не захотят привлекать к себе внимание, — сказал я, втайне надеясь на утвердительный ответ.

Холмс метнул в меня сердитый взгляд.

— Они будут изучать вас. Вы же не хотите, чтобы эти злодеи поняли, что вы чуждый им человек, ведь в таком случае они могут попытаться захватить вас. Гатри, чтобы избежать подобной неприятности, — он перегнулся через стол и взял меня за правую руку, — я приму меры предосторожности.

Прежде чем я смог возразить, он задрал кверху мой рукав, обнажив запястье. Я с удивлением увидел, что в его руке появился шприц, наполненный темно-зеленой жидкостью.

— Какого черта… — воскликнул было я, но Майкрофт Холмс уже успел ввести мне под кожу несколько капель содержимого шприца.

— Это имитация татуировки, но, в отличие от большинства известных способов, эту можно удалить только с помощью определенных химикатов, — пояснил он, продолжая тем временем разукрашивать мою кожу, поглядывая время от времени на шрам на своем правом запястье.