Роберт Голдсборо - Смерть в редакции

— Неужели это необходимо? — взорвался он.

— Прошу прошения. Я просто решил немного поработать.

— Ничего подобного, — ответил он. — Вы просто решили заставить меня что-то делать. Итак, чего же вы хотите?

— Позвольте мне поговорить со всей бандой. Час индивидуальной беседы, и — ставлю девять к пяти, впрочем, нет, семь к двум — что один из них расколется.

Вульф отмахнулся от меня как от мухи.

— Идея не сработает, и вы сами прекрасно это знаете. Как писала Дороти Сайерс, героизм, не приносящий результатов, подобен бурлеску. А то, что вы предлагаете, — чистый бурлеск.

— Хорошо. А как насчет секретаря?

— Так куда же она уехала?

— На остров у побережья Южной Каролины. В первоклассное курортное место.

— Как туда можно добраться?

Я извлек с книжной полки большой атлас и, отыскав в нем нужную карту, ответил;

— Видимо, так: самолетом до Атланты и оттуда другим рейсом до Саванны. Из Саванны на арендованной машине до острова. Примерно час езды.

Вульф содрогнулся. Его психику травмировало десятиминутное путешествие на автомобиле. Сама мысль о том, что кто-то может добровольно лететь на двух аэропланах, а потом целый час вести машину, ввергала его в трепет.

— Ну хорошо, — наконец произнес он, втянув в себя не менее бушеля воздуха. — Найдите Сола. Узнайте, не мог бы он проехаться завтра туда и обратно. Прежде чем он уедет, мне хотелось бы с ним поговорить.

— Как быть, если он не сможет завтра собраться и отбыть?

— Попросите его сделать это на следующий день. — Вульф вздохнул с таким видом, словно беседовал с первоклашкой.

Я был доволен и огорчен одновременно. Доволен тем, что производятся хоть какие-то действия, а огорчен потому, что сам с удовольствием бы отвлекся, слетав на денек в Джорджию и Южную Каролину. Но я знал, что Вульф сердит на меня за то, что я постоянно подвигаю его на труды, и, оставляя меня дома, желает таким образом это недовольство продемонстрировать.

Я приготовился набрать номер телефона Сола, но, подумав, не стал этого делать. Побеседовать с Солом можно и после ленча, сказал я себе. Приняв столь мудрое решение, я вернулся за свой стол и начал шуршать газетными страницами.

Сол оказался свободен, и в три пятнадцать он уже сидел в кресле из красной кожи, Вульф в это время приканчивал вторую после ленча бутылку пива. По телефону я сказал Солу только о том, что Вульф хотел бы его увидеть, рассудив, что босс, будучи гением, вполне способен самостоятельно обрисовать ситуацию.

— Некая женщина по имени Энн Барвелл в течение двадцати лет являлась секретарем Хэрриет Хаверхилл, — начал он. — После кончины своей работодательницы она, по-видимому, впала в депрессию и попросила предоставить ей отпуск, чтобы прийти в себя. В настоящее время она остановилась в доме своих родственников в… — он вопросительно посмотрел на меня.

— На острове Хилтон-Хед, — подсказал я.

— Южная Каролина, — добавил Сол. — Классное местечко, насколько мне известно.

— Надеюсь, вам удастся убедиться в этом собственными глазами. Я хотел бы попросить вас, когда вам позволит время, встретиться с мисс Барвелл. Мне необходимо прояснить всего лишь один вопрос: сообщала ли ей миссис Хаверхилл в устной или письменной форме о своем намерении предоставить своему племяннику пост издателя «Газетт». Любые другие подробности, само собой, также пойдут нам на пользу.

— Я смогу отправиться завтра утром, — кивая ответил Сол.

— Удовлетворительно. Арчи снабдит вас средствами на расходы, передаст адрес женщины и объяснит, как туда добраться.

— В последнем нет нужды. Вполне достаточно названия улицы и номера дома. Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я вернулся завтра к вечеру?

— Острой необходимости в этом нет, — ответил, скривившись, Вульф. — В любом случае, о результате вы сможете сообщить по телефону.

Я понимал, почему Вульф не настаивает на немедленном возвращении. Он не хотел, чтобы Сол проделал столь утомительное путешествие в один день; ему казалось ужасным, что за столь короткий срок человеку придется четыре раза лететь на аэроплане и дважды вести автомобиль. По мнению Вульфа, четыре полета можно пережить лишь за годы и годы. Сол, зная Вульфа почти так же хорошо, как и я, ответил, что решит о времени возвращения на месте, но в любом случае найдет способ завтра с нами связаться.

Если вас интересует, почему Вульф, вместо того чтобы тратить сотни долларов на поездку детектива, просто не поднял телефонную трубку и напрямую не спросил Энн Барвелл, то вам следует знать следующее: у нас телефонные аппараты поставлены на письменных столах, в спальнях, кухне и в оранжерее; Вульф воспринимает их как полезные инструменты, но при этом недолюбливает и пользуется ими только в том случае, когда личный контакт нецелесообразен или невозможен. Он задает вопросы по телефону так же неохотно, как я преследую подозреваемого без своего «марли» в наплечной кобуре.

— Выражение лица и глаз, движения корпуса и рук — все то, что можно назвать языком тела, — сказал он мне однажды, — незаменимы в ходе допроса. Лишиться возможности наблюдать за собеседником — значит оказаться мореплавателем без руля и ветрил, без компаса и секстанта.

После окончания беседы, пообещав Солу поскорей раздобыть для него адрес, я открыл сейф и отмусолил тысячу в потертых бумажках по пятьдесят и двадцать баксов.

— Приятного путешествия, — сказал я, провожая его к дверям. — Веди машину аккуратнее, ты же знаешь, что люди говорят об этих копах с юга.

Он хмыкнул, показал мне большой палец и удалился, шагая через две ступеньки. Я закрыл дверь и смотрел ему вслед, думая, что помирал бы сейчас от зависти, если бы не знал, что менее чем через месяц мне предстоит провести целую неделю на Виргинских островах с Лили Роуэн.

После того как Вульф вознесся в оранжерею, я позвонил Лону, который, даже без большой ругани, сообщил мне адрес Энн Барвелл в Южной Каролине. Я заверил, что дама не будет подвергнута запугиванию или иным видам насилия, и пообещал, что в том случае, если она пожалуется на плохое обращение, я отдам весь мой выигрыш за пять последующих четвергов. В ответ Лон заржал и напомнил о моих последних результатах в покере. Одним словом, он смягчился, попросил подождать и через пару минут выдал требуемые сведения, которые я и передал Солу.

— Вылетаю завтра первым рейсом на Атланту, — сказал тот.

Я пожелал ему счастливого пути, не забыв еще раз напомнить о нравах южных дорожных фараонов.

Остаток дня прошел без событий, если не считать разгоревшегося во время ужина спора между мной и Вульфом. Мы разошлись во взглядах на то, следует ли платить студентам-спортсменам. Я считал, что надо платить в открытую, чтобы положить конец очковтирательству. Вульф же настаивал на применении более жестких санкций за нарушение любительского статуса. Я посчитал себя победителем по очкам, так как вообще не верил в возможность вернуть университетскому спорту любительский статус.