Колин Маккалоу - Слишком много убийств

— Нет, он ничего не говорил, только испускал омерзительные звуки.

— А бумажная упаковка из-под пакетика? Вы сказали, декан бросил ее на столик. Кто-нибудь к ней прикасался?

— Пока я был в кабинете, нет, сэр. То есть до прихода криминалистов.

— Он ее сразу бросил или сначала смял?

— Просто разорвал, вынул пакетик и швырнул ее на столик.

Больше никакой полезной информации из Теренса Эрроусмита вытянуть не удалось. Как, впрочем, и из остальных студентов. Даже мистер Уильям Партридж, самый рациональный, не смог ничего прибавить к удивительно бесстрастному рассказу Теренса. Похоже, Партриджа волновал только цианистый калий. Покончив со всеми четырьмя, Кармайн облегченно вздохнул и направился в кабинет жены декана.

Как и декан, она входила в совет колледжа; это Кармайн выяснил, еще сидя за столом в полицейском управлении. К чему он был не готов, так к ее совершенной невозмутимости. Доктор Полина Денби — высокая женщина с роскошными огненно-золотыми волосами, собранными в мягкий пучок на затылке, безупречной кремовой кожей, не позволявшей заключить о ее возрасте, и янтарными глазами — скульптурными чертами лица напомнила Кармайну актрису Грейс Келли, только без впечатления ранимости. Львица, настоящая львица. Наверняка многие мужчины сходят по ней с ума.

Пожав Кармайну руку — ладонь сухая, уверенная, — доктор Денби предложила ему удобный стул, а сама села напротив — вероятно, на свое обычное место, когда не было нужды работать за столом.

— Искренне соболезную вашей утрате, доктор Денби.

Она медленно прикрыла веки, будто задумавшись. Потом произнесла спокойным, отчетливым голосом:

— Да, полагаю, это утрата. К счастью, у меня штатная должность, и смерть Джона не повлияет на мою карьеру. Придется съехать из деканской квартиры, но не беда — через три года, когда откроется Лисистрата-колледж, я надеюсь стать его деканом, а пока мне выделят комнату наверху, среди студенток.

— Там, наверное, будет не так удобно, — сказал Кармайн, удивляясь направлению, которое принял разговор.

— Отнюдь, — ответила она все так же невозмутимо. — Четыре пятых площади квартиры занимал Джон. Я в основном жила здесь, в этом кабинете.

Кабинет был точной копией декановского во всем, включая размеры. Кармайн скользнул взглядом по рядам книг, большинство из которых были на немецком.

— Вы, кажется, большой специалист по поэзии Райнера Марии Рильке, — сказал он.

Она посмотрела на него удивленно, словно никак не ожидала, что городскому полицейскому известно это имя.

— Да.

— Как бы мне хотелось побеседовать с вами об этом. Я, знаете ли, обожаю Рильке. Увы, сегодня меня целиком занимает смерть вашего мужа. — Он нахмурился. — Прошу меня извинить, доктор Денби, судя по вашей реакции, ваши брачные отношения были довольно прохладными, не так ли?

— Да, вы не ошиблись. Не вижу повода отрицать. Любой в Данте-колледже скажет вам то же самое. Это был брак по расчету. Деканом может стать только женатый мужчина, а если жена — тоже научный работник, тем лучше. Говоря прямо, я фригидна. Джон был к этому готов. Его интересовали молоденькие девушки, хотя он был очень осторожен. Еще бы! Он собирался стать президентом престижнейшего университета, и у него для этого было все необходимое, включая предка из первых поселенцев-англичан. Мои собственные амбиции нисколько этому не противоречили. — Ее поразительные глаза скрылись за тяжелыми, безупречно подведенными веками. — Мы прекрасно ладили друг с другом, и я желала ему успехов.

— Вы заметили что-нибудь необычное в его внешности или поведении сегодня утром?

— Нет, пожалуй, ничего. Разве что он был несколько жизнерадостнее, чем обычно. Прямо светился. Я сказала ему об этом за завтраком, в общей столовой. Он засмеялся и ответил, что у него хорошие новости.

— Он не сказал, какие именно?

Янтарные глаза удивленно расширились.

— Кто? Джон? Скорее свиньи научатся летать, капитан. Честно говоря, я думаю, ему доставляло удовольствие меня дурачить.

— Что вы почувствовали, когда узнали о случившемся?

— Я была поражена. Точнее не скажешь. Джон не из тех, кого Убивают, — по крайней мере, вот так, в своем кабинете, причем столь… интеллигентным способом. Если так можно сказать про агонию от Цианида.

А какой способ вы бы сочли более естественным?

— Ну, какой-нибудь пожестче: выстрел, избиение до смерти, нож в сердце. Что ни говори, крутить с молодыми девчонками небезопасно. У них ведь есть отцы, старшие братья, друзья. Хотя последствия Джона никогда не беспокоили. Он считал, что у него особый талант в таких интрижках. И был прав. Каждая любовная история длилась от трех до шести месяцев, в зависимости оттого, насколько привлекательность пассии перевешивала ее тупость — выбирал он их, как понимаете, не по уму. Как только девчонка начинала ему надоедать, он сразу же становился чересчур придирчивым, ворчал по каждому поводу. Недели через две они расставались, и девушка была уверена, что это причиняет ему страдания.

— Другими словами, он тешил ее самолюбие.

— Именно. Джон делал это гениально. Играл этими дурочками, как виртуоз на скрипке. Когда девушка его бросала, она сама страшно боялась, чтобы о ее приключеньице не стало известно.

— А на собственных угодьях он охотился, доктор Денби?

— Никогда. Девушки из Данте-колледжа были в полной безопасности, да они у нас и появились только в этом году. Нет, добычу он выслеживал в ресторанчике «У Джоуи». Его, по-моему, облюбовали студентки муниципального колледжа Восточного Холломена и будущие секретарши из школы Бекворта. Джон снимал небольшую квартирку там неподалеку, на Малвери-стрит, и представлялся Гэри Хопкинсом, ему казалось, что это звучит по-пролетарски. Насколько я знаю, никто не догадывался, кто он на самом деле.

— Рано или поздно это бы случилось.

— В таком случае я рада, что его отравили, капитан.

«Вот так так!» — подумал Кармайн, выходя из Данте-колледжа некоторое время спустя. Декан Джон Керкбрайд Денби, оказывается, тот еще типчик. Однако до убийства фортуна ему улыбалась, ничего не скажешь. Жена — красавица аристократка, образованная не меньше его самого, к тому же фригидна, что позволяло ему вовсю предаваться своей рискованной страсти к студенткам. Разумеется, если его жена говорит правду. С другой стороны, врать ей незачем: жив декан или нет, для нее не имеет никакого значения; ее карьера, так или иначе, в безопасности. Но надо же, какая холодная рыбина! Неужели ее муж был такой же сухарь? Нет, вряд ли. Во всяком случае, академической славой его аппетиты не исчерпывались. Сколько ему было? Тридцать шесть. Вдоволь времени, чтобы вскарабкаться по карьерной лестнице и до профессорства, и до поста в руководстве университета. ММ будет президентствовать еще лет десять, зато Генри Говард, вице-президент Чабба, уходит через четыре года. Странно, кстати, почему это Моусона Макинтоша все с давних пор называют ММ, а Генри Говард в ГГ так и не