Марвин Кей - Секретный архив Шерлока Холмса

— Ну, я могу кое-что сказать в защиту миссис Пейдж, — промолвил инспектор. — Она не отрицала свое преступление и не пыталась его оправдать, сама вызвала полицию, сразу во всем созналась и приняла наказание, как…

— Как мужчина? — улыбнулся Холмс.

— Не могу не испытывать к ней сострадание, — мрачно признался Лестрейд. — Особенно теперь, когда она сошла с ума.

— Господи! — воскликнул я. — Вы имеете в виду, что она потеряла рассудок?

— Ее перевели в заведение для умалишенных преступников. Я узнал об этом лишь недавно. Но когда мне описали ее симптомы, моей первой мыслью было, что они могут заинтересовать мистера Шерлока Холмса.

Пустая трубка выпала изо рта Холмса, а его взгляд прояснился.

— По какой причине, инспектор?

— Ну, вы любите необычные истории, мистер Холмс, а эта как раз для вашего архива. Миссис Пейдж страдает навязчивой идеей, что ее настоящее имя Эмма Джейн Дарлингтон, более известное как леди Дарлингтон.

— Разве это так уж необычно? — осведомился я. — Сколько сейчас в Бедламе [4] Психиатрическая лечебница в Лондоне, первоначально носившая имя Марии Вифлеемской (другое название древнеиудейского города Вифлеема – Бедлам). ( Примеч. ред .) Наполеонов и лордов Нельсонов?

— Вы упустили главное, Ватсон, — заметил Холмс. — Можно понять безумца, воображающего себя знаменитой личностью или даже Богом. Но почему она вообразила себя неизвестной женой сравнительно неизвестного аристократа?

— Могу это объяснить, — сказал Лестрейд. — Она похожа на эту женщину.

— Вы имеете в виду внешнее сходство?

— Откуда она может о нем знать, — вмешался я, — пробыв целый год за решеткой?

— Благодаря ротогравюре, — ответил инспектор.

Вынув из кармана сложенную газетную вырезку, свидетельствовавшую о его глубоком интересе к этому делу, он передал ее Холмсу, а я заглянул ему через плечо.

— Это свадебное фото, — заметил Холмс.

— Теперь я припоминаю! — воскликнул я. — Этот лорд Дарлингтон был изрядным повесой, но в конце концов решил жениться. Возможно, потому что отец угрожал лишить его наследства, если он не остепенится и не произведет на свет одного или двух наследников. — Я усмехнулся, но мои собеседники не разделяли моего веселья.

Взяв у Холмса вырезку, я посмотрел на простое приятное лицо новобрачной. Газета была датирована 1 октября.

— Этот брак вызвал немало шума, — сказал Лестрейд. — Не то чтобы я читал колонки сплетен… Дело в том, что отец невесты занимался импортом чая и кофе и едва ли отличался голубой кровью.

— По крайней мере она приятная девушка, — заметил я в ее защиту.

— Да, — согласился Холмс. — Миссис Пейдж увидела эту приятную девушку в газете, подметила сходство и решила, что она и есть счастливая новобрачная.

— Вот именно, — кивнул Лестрейд. — Тогда и начались все неприятности. Она стала вопить днем и ночью, что ее муж, лорд Дарлингтон, засадил ее в тюрьму, чтобы продолжать свою беспутную жизнь. Несчастная умоляла тюремщиков помочь ей, связаться с ее семьей, с друзьями, даже с самим Дарлингтоном. Она полностью обезумела, мистер Холмс.

— Ужасно, — промолвил я. — Очевидно, жизнь казалась ей невыносимой, и она изобрела себе другую.

— Браво! — Холмс улыбнулся мне, на сей раз без всякой иронии. — Доктор Ватсон поставил точный диагноз. Вы согласны, инспектор?

— По-видимому, так оно и есть, — неохотно согласился Лестрейд. Вынув из кармана большие часы с репетиром, он покачал головой. — Почти полночь. Пожалуй, мне пора домой.

— Еще один тост за новый год, — предложил я, наливая ему бренди. Он поднял стакан, и мы пожелали друг другу счастливого 1895 года.

Стакан Лестрейда был почти пуст, когда он вспомнил:

— Но я ведь еще не рассказал вам о визите лорда Дарлингтона в заведение, где содержится миссис Пейдж.

Холмс снова оживился.

— Говорите, лорд Дарлингтон посетил эту женщину?

— Да, — кивнул Лестрейд. — История навязчивой идеи миссис Пейдж каким-то образом достигла его ушей, он связался с одним из наблюдающих ее врачей и поинтересовался, не может ли ей помочь личный визит Дарлингтона и его жены.

— Разумная мысль, — одобрил я. — Если, конечно, женщина в состоянии поверить собственным глазам…

— Весьма любезное предложение, — заявил Холмс, скривив губы в циничной усмешке. — Но не то, которого следовало бы ожидать от человека с репутацией Дарлингтона. Он едва ли обладает альтруистическими наклонностями.

— По-моему, это была идея его жены. Она убедила его, что такой поступок явился бы актом милосердия. Они вместе отправились повидать несчастную женщину, но с печальными последствиями. Им не только не удалось убедить миссис Пейдж, но она в отместку попыталась сжечь всю лечебницу!

— Господи! — воскликнул я.

— Расскажите подробно, что произошло! — попросил Холмс. Его взгляд стал напряженным и внимательным, как у орла.

— Подробности по-прежнему довольно туманны. Когда супруги прибыли, директор, естественно, хотел обеспечить их безопасность и велел охраннику наблюдать за встречей. Но миссис Пейдж стала возражать и заявила, что будет разговаривать с Дарлингтонами только наедине. Руфус Дарлингтон убедил директора согласиться на нарушение правил. Он был уверен, что сможет держать ситуацию под контролем.

Я снова посмотрел на свадебную фотографию.

— Он выглядит способным на это. У него внешность атлета.

— Университетский чемпион по боксу, — проворчал Лестрейд. — Очевидно, безумная не внушала ему страха. Но он оказался не прав. Когда они остались наедине с миссис Пейдж в ее комнате, Дарлингтон сделал оплошность – зажег трубку. Внезапно она выхватила у него спички и тут же подожгла матрас. Когда подоспела помощь, комната была в огне!

— Да, — кивнул я. — Теперь припоминаю, что газеты писали об этом.

— История не удостоилась крупных заголовков, — продолжал Лестрейд. — Но она имела трагические последствия. Миссис Пейдж получила многочисленные ожоги верхней части тела. А самое худшее, визит не смог избавить ее от навязчивой идеи. Скорее ее состояние ухудшилось.

Несколько минут Холмс не произносил ни слова. Его глаза были закрыты, а дыхание участилось. Я встревожился, помня о неладах с его здоровьем, и коснулся его плеча. Он открыл глаза, казавшиеся узкими щелочками.

— Думаю, мистеру Холмсу следует лечь в постель, — строго сказал я инспектору. — Последние три дня он неважно себя чувствовал, и боюсь, что ваш визит сильно его утомил.

Лестрейд быстро поднялся.

— Простите, — сказал он. — Я понятия не имел…

— Конечно, не имели! — отозвался я. — Потому что мистер Холмс предавался одному из своих любимых развлечений – притворяться кем-то другим. В данном случае здоровым человеком!