П. Никитин - Похождение Шерлока Холмса в России

С трудом различали мы фигуры Гаврюшки и Фомки, шедших молча впереди.

Но вот, наконец, они остановились и тихо стали спускаться с берега к самой реке.

— Ползите! — шепнул Холмс.

Распластавшись на земле, мы, словно змеи, неслышно сползли вниз и подползли к ним шагов на двадцать пять.

Ночная тьма способствовала нам. Гаврюшка о чем–то говорил Фомке, и до нас долетали лишь отрывки тихо произносимых фраз.

— Завтра… не упущу проклятого… вот–вот… «Петергоф»… ты подделай руку под Ефимова…

Иногда он яростно рычал, и видно было, что он не на шутку беснуется.

Фомка отвечал коротко и односложно, совершенно хладнокровным тоном.

— Значит, завтра в три часа в «Петергофе»… — донеслось до нас.

Затем они снова заговорили очень тихо, и мы услышали лишь конец их разговора:

— Все разбежались… ну, да это и хорошо! Пущай ищут свидетелей!

Пошептавшись еще о чем–то, они поднялись на берег.

— Итак, дорогой Ватсон, до завтра. В три часа дня мы, вероятно, увидим в ресторане «Петергоф» что–нибудь любопытное.

Противники наши скрылись, и мы не преследовали их дальше.

Возвратившись в город, мы прямо направились к Клюкину.

— Вероятно, принесли что–нибудь новенькое? — спросил он, встречая нас.

— Я не хочу предупреждать события, — ответил Холмс, улыбаясь, — и пришел только для того, чтобы попросить вас кое о чем.

— Я вас слушаю.

— Завтра вы, вероятно, получите, в том или другом виде, какое–нибудь известие, относящееся к ресторану «Петергоф». Кто бы вам ни говорил или ни писал про него, будьте настороже и ничего не предпринимайте и никуда не уходите, не предупредив меня тотчас же.

— Это все? — спросил Максим Васильевич, улыбаясь.

— Пока да. Относительно же Гаврюшки и Семенова, я рекомендую вам сейчас же распорядиться, чтобы все грузы, посланные ими куда бы то ни было, были задержаны в дороге.

— Я это уже сделал, — ответил Максим Васильевич.

— Вот это прекрасно. Это будет только лишним доказательством против них. Впрочем, вряд ли после завтрашнего дня потребуется большего.

Поговорив еще несколько минут, мы простились с Максимом Васильевичем и удалились домой.

Швейцар, видевший нас уже раньше в таком виде, пропустил нас беспрепятственно.

Войдя в номер, Холмс стал быстро переодеваться в приличный костюм, посоветовав мне сделать то же самое.

Ничего не понимая, я исполнил все, что он ни говорил мне, и вскоре мы были совершенно готовы.

Снова вышли мы из гостиницы, и, подозвав извозчика, Холмс приказал везти нас в ресторан «Петергоф».

Зал был полон, так как было уже немного за полночь, и мы едва отыскали свободный столик.

Заказав легкий ужин, мы принялись за еду, но по глазам Холмса я видел прекрасно, что еда служила ему лишь предлогом.

Прошло около получаса, как вдруг я увидел в двери, ведущей в коридор с кабинетами, промелькнувшую фигуру Гаврюшки.

В тот же момент Холмс кинулся за ним.

Возвратясь через минуту, он спокойно сел за стол, тихо проговорив:

— Ну, теперь не уйдут от нас.

Ресторан уже закрывался, и мы, не дождавшись ничего, вместе с остальными ужинавшими вышли на подъезд.

Одновременно с нами вышли и Гаврюшка с Фомкой.

Мы видели, как они сели на извозчика и быстро умчались.

Позвонив снова в ресторан и подождав, пока швейцар отворит дверь, Холмс что–то шепнул ему, и нас впустили обратно.

Сунув в руку швейцара 10–рублевую бумажку, мы в сопровождении его прошли коридор и вошли в один из кабинетов.

Включив электричество, Холмс стал пристально разглядывать пол и стены комнаты.

В этом занятии он провел около получаса.

Затем, поблагодарив швейцара, он взял меня под руку, и мы, выйдя из ресторана, возвратились домой, где прекрасным образом заснули.

В час дня к нам в номер постучали.

Это оказался посыльный, принесший нам письмо.

Развернув его, Холмс прочел: «Получил приглашение от Ефимова явиться к 3 час. дня в ресторан «Петергоф». Сообщаю это вам согласно вашей просьбе. Клюкин».

Быстро накинув пальто, мы выбежали на улицу и, вскочив в первую попавшуюся пролетку, поехали на Моховую.

— В чем тут дело, я никак не могу понять, — встретил нас, улыбаясь, Максим Васильевич.

— Вы это узнаете очень скоро, — ответил Шерлок Холмс, — предупреждаю только вас, что, входя в кабинет, будьте очень осторожны… не сразу ступайте внутрь его.

— Что за мистификация! — удивленно воскликнул Максим Васильевич.

— За эту мистификацию вам скоро придется поблагодарить меня, — серьезно ответил Холмс. — Надеюсь, и ваша супруга мне будет очень благодарна.

— Ничего не понимаю.

— Пока и не надо.

Взглянув на часы, Холмс заметил, что пора отправляться в ресторан, прибавив при этом, что Клюкин должен ехать на отдельном извозчике и ни единым жестом не подавать вида, что мы следуем за ним.

Так мы и сделали.

Минут через 20 извозчик Клюкина остановился у подъезда ресторана, и почти следом за ним мы вошли в подъезд как совершенно незнакомые друг другу люди.

— В какой кабинет просили Клюкина? — спросил Максим Васильевич.

— Пожалуйте–с, я проведу, — ответил швейцар.

Вслед за швейцаром Максим Васильевич направился в кабинет, а мы, словно совершенно посторонние посетители, пошли следом за ним.

— Вот здесь, пожалуйте, — проговорил швейцар, указывая на одну из дверей и удаляясь.

Отворив дверь, Клюкин перешагнул порог и в недоумении остановился.

В тот же момент два человека, которые оказались Гаврюшкой и Фомкой, схватили его за руки, стараясь быстро захлопнуть дверь.

Но не тут–то было.

Словно разъяренный зверь, Шерлок Холмс бросился в комнату.

Оторопевшие от неожиданности Гаврюшка и Фомка выпустили из рук Максима Васильевича и замерли в неподвижных позах.

Подскочив к Гаврюшке, Холмс нанес ему страшный удар по голове и, схватив за плечи, бросил к дивану.

Каково же было мое удивление, когда я увидел, что брошенный на землю Гаврюшка вдруг исчез, провалившись в отверстие, неожиданно образовавшееся в полу.

Не дав опомниться Фомке, Холмс бросился на него.

Нашими общими усилиями негодяй был быстро скручен по рукам и ногам, и только тогда Холмс крикнул:

— Зовите полицию!

Через четверть часа весь ресторан наводнен был городовыми, околоточными и агентами сыскного отделения, которых, как оказалось, Холмс предупредил заранее.

Подведя их к открывшемуся люку, Холмс произнес:

— Разбойник попался сам в ту западню, которую готовил здесь вчера ночью для Максима Васильевича. По сведениям, полученным мною от швейцара, он совместно с Фомкой целый день занимал кабинет, запершись в нем на ключ. Конечно, пропилить доски пола не представляло большого труда. По окончании работы они закрепили отверстие клиньями и тщательно замазали щели припасенным воском, приказав никому не отдавать на другой день этого кабинета. Одних чаевых за это Гаврюшка роздал более десяти рублей. В этом подземелье, образовавшемся между полом и землей, они без труда придушили бы вас. Я только удивляюсь той степени ненависти, до которой дошел этот молодец, решившийся из мести на такое ужасное преступление. На мое счастье, я выследил его, и мне удалось заметить его работу, иначе бы вам, Максим Васильевич, пришлось бы очень круто. Поздравляю вас с избавлением от рук двух бандитов, надеюсь, мы с вами увидимся сегодня вечером, а пока вы мне разрешите уйти для того, чтобы сделать еще кое–какие распоряжения, касающиеся розыска вашего товара в провинции, обратясь к чинам полиции, он добавил: