Михаил Михеев - Неожиданная встреча

Поднимающийся самолет пролетел где-то над нами, затих надсадный рев реактивных моторов. Полковник повернулся вполоборота ко мне.

— Полетел ваш бухгалтер. Павлов — теперь его фамилия. Василий Васильевич Павлов. Достал-таки паспорт, как я и предполагал.

— А если он там спрячется?— предположила я.

— Если спрячется… Придется тогда нам с тобой, Борис Борисович, на пенсию идти. Заведем лодку, будем на море ездить, рыбку ловить.

— Рыбку?…— вздохнул Борис Борисович.— Забыл уже, за какой конец удилище держат.

— А ты Евгении Сергеевне наши новости рассказал?

— Новости рассказал.

— А про планы наши?

— Планы? А какие у вас планы? Нет, про планы ничего не говорил.

— Тогда я сам расскажу. Евгения Сергеевна, подвиньтесь поближе и дайте мне вашу руку… Борис Борисович, ты не на меня смотри, ты на дорогу смотри, а то как раз «Ладе» в «вау! вау!» въедешь… Это какая у вас рука, правая? А кольца на какой носят?

— Смотря какие.

— Ну, не обручальные же.

— Кажется, на левой.

— Кажется… Вы что, никогда колец не носили?

— Терпеть их не могу.

— И обручальное?

— Обручальное тем более.

— Ну-ну! Смотри, какая… Ладно, давайте вашу левую руку.

Полковник Приходько достал из кармана кителя бумажный пакетик, развернул осторожно… и надел мне на средний палец кольцо.

— Вот, носите на здоровье.

Совсем уже ничего не понимая, я присмотрелась к кольцу. Повертела его на пальце и так и этак. Оно было золотое и составлено из четырех тонких отдельных колечек, которые не были спаяны, а, хитро изогнутые, держались одно за другое.

Я пригляделась внимательнее.

— Интересно… где-то я его уже видела.

— Так-так…

— Конечно! Это же Аллаховой кольцо.

— Точно!

— Тогда…

— Почему оно появилось и зачем оно вам? А для представительства. Как пароль. Вроде: «У вас не продается славянский шкаф с шишечками?» Не догадываетесь?… Слава богу, хоть чем-то ее удивил. А то у нас с тобой, Борис Борисович, такой пронзительный оперативник, даже что-то и рассказывать ей неинтересно — все уже знает! А вот тут не знает. Ты про уборщицу ей ничего не говорил?

— Так я и сам еще ничего не знаю. Выпустили вы ее или нет?

— Выпустили, выпустили. А то как бы я это кольцо достал. Не снимать же его было у Аллаховой… Тут такое дело, Евгения Сергеевна. Аллахова в следственном изоляторе, как положено, отдельно от своей компании сидит. А мы с ее склада еще и уборщицу забрали — помогала она Аллаховой, по мелочи. И решили мы уборщицу пока выпустить. Сказали ей об этом, а пока документы оформляли, сунули ее, как бы по ошибке, в ту камеру, где Аллахова сидит. Та сразу к уборщице, а дежурная все это заметила. Вызвали мы уборщицу в следственный кабинет. Расплакалась она и достала вот это кольцо. Оказывается, Аллахова просила ее слетать в Сочи…

— К Щуркину?— догадалась я.

— Конечно! Показать ему кольцо — записку, мол, писать некогда было,— и пусть он срочно везет сюда пятнадцать тысяч, свою бывшую жену выручать. А кольцо признает, говорят, он его сам Аллаховой на день рождения подарил. И даже если он денег не привезет, то встревожится, конечно. Может, и с места стронется. Словом, проиграть нам нужно эту версию.

— Понятно,— уже сообразила я.— А когда лететь?

Тут полковник Приходько замолчал и вполне натурально вздохнул:

— Совестно мне, по правде сказать, посылать вас, Евгения Сергеевна. Только из одной передряги выпуталась, бюллетень еще не закрыт… врач узнает — меня живьем съест.

— Да что вы!— заторопилась я.— Сочи — это же юг, курорт! Одно удовольствие. А здесь я от безделья только хуже раскисну. Когда лететь?

— Ну, что нам торопиться…

— Нет, серьезно.

— А если серьезно, то чем скорее, тем лучше. Вот завтра и полетите. Успеете собраться?

— Чего мне собираться?

— Ну, там, платья — тряпочки. Курорт, все-таки. Чемодан-то у вас есть?

— Куплю я чемодан, долго ли.

— А зачем покупать. Борис Борисович, лежит у тебя в багажнике чемодан?

— Лежит. Я думал, вы себе купили.

— А мне зачем, я же на курорт не лечу. Чемодан, Евгения Сергеевна, видите, уже есть. Хороший чемодан, легкий, модный — в клеточку. С другими не спутаете.

— А билет?

— А билет… билет вот он. Место — возле окошка, специально просил. Жаль, сезон поздний, холодно. А то покупались бы там. Позагорали бы. Если повезет, своего Ромео встретите — совсем весело будет. Только вот что, Евгения Сергеевна, нас там рядом с вами не будет, так я очень прошу…

Петр Иваныч, узнав о поездке, заметно расстроился.

— Господи, опять!

— Что значит, опять?

— На бюллетене еще.

— Так я и еду отдыхать. Курорт, бесплатный проезд.

— Это за что же бесплатный?

— Как, за что?… За ударную работу. Посмотрю на море. Давно не видела.

— Море вы уже видели, положим.

— Это где же? Ах, здесь. Так здесь — не настоящее. А там — Черное! Есть разница?

— Может быть. Если с нашего ненастоящего моря вас привезли еле живой…

— Ну, не нужно, Петр Иваныч. Я больше не буду.

— Чего не будете?

— Кататься в лодке с посторонним мужчиной. Я прежде выйду за него замуж.

— Болтуша несчастная… Завтра обещал приехать Максим.

— Максим?—я чуть задумалась.— Что ж, Максим… Скажите ему «до свиданья!» и поцелуйте за меня.

— Она еще кокетничает… Где вы достали такой чемодан?

— Мне его подарили.

— Гм… сколько ему лет? Полтораста?

— Что вы, современный чемодан, на молниях, видите?

— Вижу. В клеточку. Как штаны у мистера Пиквика… Положите в него свитер.

— Зачем мне свитер. Я же еду не в Антарктиду, а в Сочи.

— Я бы меньше беспокоился, если бы вы ехали в Антарктиду. На море сейчас время штормов. Где вы будете жить?

— Я буду ездить. Загляну к вашей жене.

— К моей жене? Это еще зачем?

— Так просто, в гости. Она же меня приглашала, когда здесь была. А Краснодар — это рядом. У вас, конечно, есть ее адрес?…

Я летела в Сочи в гражданской одежде. Полковник Приходько на этот раз выдал мне служебное удостоверение — все же я направлялась в другой город, в другое Управление, где меня никто не знал. Но регистрацию в порту прошла, конечно, по паспорту.

Кольцо Аллаховой я так и оставила надетым на палец. Когда сняла его, оно рассыпалось на отдельные колечки, цепочку тонких, причудливо изогнутых звеньев — я кое-как собрала их опять в целое кольцо. Даже не могла запомнить, как мне удалось это сделать, поэтому решила больше кольцо не снимать. Кольцо — как кольцо. Только приглядевшись, можно было заметить необычность его конструкции.

Вчера, вечером же, мы перебрали с полковником Приходько несколько легенд для сочинского варианта. Поразмышляли над темой будущего разговора с бывшим мужем Аллаховой. Конечно, все это были приблизительные прикидки, все должно определиться на месте, все зависит от того, как меня встретит, как поведет себя Всеволод Витальевич Щуркин. Мы мало знали о нем,— смутные воспоминания бывших сослуживцев да фотография шестилетней давности. Щуркин был снят за городом, на фоне травки и березовых кустиков. Полный, лысоватый, с тонкими губами, тонким и острым носом и маленькими острыми глазками — внешность его была весьма несимпатичная.