Семён Клебанов - Спроси себя

Обо всем этом ему с тоской думалось всю дорогу, пока он ехал в Сосновку. Сейчас, когда он сидел в конторе Щербака и слушал рассказ о случившейся беде, эти мысли забеспокоили снова. Временами Бурцев бросал беглый взгляд на график горизонта воды, где острые пики взметнулись над ровной синей чертой нормального режима. Бурцев с досадой отводил взгляд от графика, заставляя себя слушать Шербака и вникать в суть разыгравшейся драмы.

Щербак обстоятельно рассказал о последних днях сплава. Говорил он спокойно, за его словами Бурцев угадывал бродившую в нем злость и ясно чувствовал, что капризы норовистой реки и характер хлынувших ливней Щербак хорошо знал и трезво оценивал. Потом, развернув на столе схему запани, он рассказал о возможных мерах, которые могут предотвратить угрозу аварии.

Бурцев ни разу не перебил Щербака, мысленно подвергал анализу и сомнению каждое его предложение. Ему становилось страшно, едва только он представлял, что случится, если они проиграют схватку с природой.

Потом говорил Каныгин. Хрипловатый голос выдавал волнение технорука.

— Что предлагаете, Федор Степанович? — спросил Бурцев.

— Раз в Загорье ливень — нам в заостровье запань-времянку надо ставить. Тогда перехитрим! — ответил Каныгин.

— А что мастера думают? — главный инженер поднял глаза на Щербака.

— Многие поддерживают это предложение, другие толкуют, что ливень скоро утихнет и запань устоит, — ответил Алексей. — Мое мнение — срочно ставить в заостровье запань-времянку. Другого выхода нет.

— Слушал я вас и думал — все вроде правильно говорите, а беда-то за окном. Кто виноват? — и Бурцев выразительно подчеркнул: — Кто? — Загибая длинные пальцы на левой руке, стал перечислять: — К началу подъема воды ворота запани не закрыли. Раз. Алексей Фомич покинул запань и улетел в Осокино. Два. Вы не сообщили в трест об угрожаемом положении. Три. Да это же прямая безответственность! Я понимаю, — помолчав, добавил Бурцев, — признать себя виноватым трудно. Но надо.

— Юрий Павлович, я в Осокино не к теще на блины ездил. В трест сегодня утром телеграмму отправили. Без паники, а в порядке информации. Думали, что и ваш приезд — ответ на нашу телеграмму. Теперь, почему не закрыли ворота запани? Когда их закрывать? Вчера было триста семьдесят, а одиннадцатого июля, когда обнаружили приток воды, закрыть не удалось. Виноватых ищете? Дело ваше. Через неделю тоже не поздно будет. Если есть у вас что по делу — говорите, будем обсуждать.

Бурцев слушал, склонив голову. Слова Щербака задели его, но не время было сейчас выяснять отношения.

— Вы, Алексей Фомич, верите в свою непогрешимость. Убежденность — хорошее качество, но ваши доказательства внушают серьезные опасения.

— В чем именно?

— Вы и технорук предлагаете в заостровье поставить запань-времянку. А где расчеты? Где план необходимых работ? Все поспешно и мало обоснованно.

— Юрий Палыч, — вмешался Каныгин, — вы ставили запань-времянку? Бывало такое или нет?

— Не приходилось…

— А мне приходилось. — И, протянув свои натруженные руки, Федор Степанович заключил: — Им ничего не страшно!

— Будет, Федор, — попытался успокоить его Алексей. — А вы, Юрий Павлович, не торопитесь с выводами. Расчеты можете проверить. Мы уже в заостровье технику направили. Что вы предлагаете?

— Надо подумать. — Бурцев посмотрел на чертеж и расчеты, переданные Щербаком, и добавил: — Надо серьезно подумать.

— Ладно, думайте. А мы пойдем, нас люди ждут.

Когда Бурцев остался один, он понял, что приезд его в Сосновку стал ненужным и бессмысленным. Из-за того что он не смог взять инициативу в свои руки. И неуверенность, охватившая его, вдруг выплеснулась наружу, привела в замешательство. «Сегодня не только они, но и я сдаю экзамен, — подумал Юрий Павлович. — И мой экзамен куда посложней, чем у них. А зачет нам поставит стихия».

Бурцев постоял у окна, вглядываясь в мятежную реку; потом решил пойти к запани. Он очень хотел предотвратить беду.

В высоких бахилах, тяжело переставляя ноги, по берегу шел Щербак. Бахилы матово поблескивали от воды. Только что мастера снова пытались закрыть ворота. Но и на этот раз не смогли преодолеть натиск бревен и напор поднявшейся реки.

Увидев Бурцева, Щербак сказал:

— В Загорье горизонт уже шестьсот сорок сантиметров. И ливень хлещет, — Алексей протянул сводку.

Бурцев задумчиво прочитал ее.

— Сын у меня сегодня родился, — словно про себя, сказал он неожиданно. — Из родильного дома зашел в трест, а оттуда — прямо к вам. — В голосе Юрия Павловича радость была смешана с горечью, и весть о рождении сына прозвучала словно оправдание. — Пойдемте в контору, помозгуем, — предложил Бурцев.

Войдя в кабинет Щербака, он снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и, вспомнив про сводку, сказал:

— Водяной вал скоро домчится сюда…

В это время скрипнула дверь, вошел Каныгин:

— Что делать-то будем?

— Садитесь. Вместе и решим, — Бурцев настороженно посмотрел на технорука и, стараясь сдержать волнение, сказал: — Есть три предложения. Разберем их по порядку. Так вот — надо еще поставить по две-три засоры на каждом берегу. Это не кардинальное решение, но хуже от этого не будет. Согласны?

— Тут спору нет, — одобрительно сказал Щербак. — Для этого и трос найдется.

— Теперь по поводу запани-времянки. Соорудить дополнительную преграду в заостровье — придумка заманчивая. Но для этого потребуется минимум три дня. Есть у вас гарантия, что стихия подарит нам семьдесят два часа? Нет! Нынешний горизонт — плохой предвестник. Теперь другое. Для сооружения времянки нужен трос.

— Есть тысяча метров. И диаметр подходящий, — сердито пояснил Каныгин.

— Ну хорошо. А где взять время? — с печальным хладнокровием спросил Бурцев.

За окном сначала глуховато, потом все звонче и раскатистей заухал, заволновался гром.

— Сами видите, что времени нет, — продолжал Бурцев. — Есть одно решение, которое может уберечь запань от беды. Надо ставить перетягу.

— Перетягу, значит? — уточнил Каныгин.

— Для этого потребуется один трос. Он у нас есть. Перетягу поставим в пятистах метрах от запани.

— Что это даст? — спросил Алексей.

— Она примет на себя первый натиск бревен и ослабит их давление на запань. Соорудить ее можно часов за пять-шесть. В этом я вижу наше единственное спасение, — заключил Бурцев.

— Что вам сказать? — неодобрительно начал Каныгин. — На словах вроде все складно получается. И трос есть, и времени хватает. А вот пользы не будет. В этом я уверен.

— Почему?

— Не выдержит!

— Ты поясни, Федор, — попросил Алексей.

— Река широкая. Двести семьдесят метров. Горизонт высокий. А трос один. Откуда ему взять силы, чтоб пыж удержать? — Каныгин удивленно пожал плечами и закурил. — Пока мы тут разговариваем, вода из Загорья мчится к нам.