Филипп Думенк - Расследование смерти мадам Бовари

Между тем стало известно, что дʼЭрвиль покинул полицейскую службу ради частной клиентуры. Ходили слухи, что он купил дорожную карету и особняк профессора Ларивьера.

Господин префект стал сенатором Империи, а затем и Республики. Позднее Реми пару раз сталкивался с ним в официальной обстановке, однако не считал нужным напоминать о себе.

Состоя на королевской службе, господин Лонгвиль был назначен супрефектом, а затем и префектом. К несчастью для него, он был обличен в связях с орлеаниста ми и надоел принцу-президенту, когда тот собрался взять власть под именем Наполеона III. Нет справедливости в этом мире!

Через несколько месяцев после смерти жены Шарль был найден мертвым на скамейке в своем саду. Он заснул и больше не проснулся — чудесная смерть, которую Бог в своей великой милости, вероятно, посылает слабым духом или дуракам.

Малышка Омэ сразу после отъезда Реми пустилась в разгул. Она решила стать содержанкой Леона, руанского красавчика и обладателя прекрасных золотистых кудрей, которые так нравились Эмме. Этим двум голубкам можно было бы предсказать прекрасное будущее, если бы он не искал девушку с приданым, чтобы купить нотариальную контору мэтра Гильомена, желавшего отойти от дел. Так что Леон наверняка недолго пробыл со своей юной подругой. Однако Мари этого как раз остерегалась и поэтому заранее подобрала для себя другую партию.

Родольф продал усадьбу Юшет и переехал в Париж. Пожираемый сифилисом и обремененный долгами, он застрелился там на Больших бульварах. Как ни странно, это случилось в двух шагах от дома, где в те годы жил Флобер. [14] В 1852 г. Родольф Буланже действительно покончил с собой на парижских Больших бульварах, недалеко от того места, где Флобер писал роман «Госпожа Бовари» (б-р Тампль, 42; квартира Флобера находится там на третьем этаже). — Примеч. авт.

Могила Эммы укрыта в тени трех небольших елей, высаженных позади хоров ионвильской церкви. Рядом находятся могилы первой жены Шарля, а также женщины, которая несколько лет спустя покончила с собой по того же рода причинам, что и Эмма. Ее звали Дельфина Деламар, и на основе ее истории Флобер создал свой роман.

Надгробие Эммы украшено статуей несущего факел крылатого гения, которую, согласно завещанию Шарля, выбрал сам Омэ. Она столь отвратительна, что аббат Бурнизьен, проходя мимо нее, отказывался читать молитвы.

Жюстен уехал из городка и устроился в Руане помощником бакалейщика: какая разница, где начинять бумажные кульки.

Лерё продолжал копить свои денежки — вернее, чужие. Кто-то говорил, что он пытался пустить еще один дилижанс, чтобы создать конкуренцию «Ласточке» и таким образом разорить славного Ивера.

Омэ так и остался аптекарем Ионвиля. Как и раньше, его жена обеспечивала ему вкусную еду, сладкий сон и чистые сорочки. Он имел огромную клиентуру и пользовался авторитетом, а общественное мнение ему покровительствовало.

Как известно, он получил орден Почетного легиона.

Однако мы забыли рассказать об отъезде Реми из городка, когда он наконец получил приказ отбыть в Руан. Итак, мы снова на ионвильской дороге.

Старая «Ласточка» уже ждала возле «Золотого льва», и желтый саквояж Реми был прикреплен к оси двух огромных колес. Кроме Ивера, в нетерпении размахивающего хлыстом, никто не присутствовал при отъезде молодого полицейского, да это было и к лучшему. Только Мари Омэ не забыла своего кавалера. Как только Реми потянул на себя заднюю дверцу дилижанса, она появилась у окна.

— Подождите меня, подождите меня! — прокричала девушка и выбежала на улицу.

Дилижанс тронулся.

— Что ты еще хочешь, глупышка?

— Куда вы едете?

— В Руан. Потом, может быть, в Париж.

— Возьмите меня с собой, вы же обещали! — Подобрав свои юбки, она бежала за экипажем.

— Ты с ума сошла! Что ты будешь делать в Париже?

— Стойте, остановитесь! — кричала она на бегу, глотая слезы. — Я не хочу оставаться в Ионвиле, я хорошенькая и веселая. Заберите меня отсюда, я здесь погибну! Помогите мне, помогите мне! Полюбите меня, женитесь на мне, не будьте злым! Я вас люблю, возьмите меня с собой!

Но он безучастно сидел на неудобной скамье «Ласточки» и не отвечал на ее мольбы. Он думал о Париже, который наверняка его ждал, о его бульварах, театрах, маскарадах, кафе, где говорят о литературе, о болтовне гризеток и беседах с друзьями. Он мечтал о свободе.

— Кому ты обычно исповедуешься? — крикнул он, когда дилижанс уже набирал скорость.

— Я не исповедуюсь.

— Так вот, когда понадобится исповедаться, сходи к аббату Бурнизьену. У него был случай, похожий на твой. Он тебе поможет. Прощай, я тебе напишу!

— Прощайте, месье! Я вам обязательно отвечу!

Разумеется, он так никогда и не написал. Дилижанс удалялся, раскачиваясь из стороны в сторону, и маленькая фигурка девушки постепенно исчезла из виду. Он вдруг подумал об Эмме. Бедная Эмма! Бедная Мари! Бедная мадам Омэ!

Все осталось позади. Потом он будет находить этот городок в глубине своей памяти, как старую картину, которую вешают на стену, чтобы удостовериться, что не совсем потеряли воспоминания о ком-то или чем-то. Тогда он снова увидит старые фахверковые дома, стоящих у своих дверей крестьян в синих блузах, кур во дворах ферм. Эмму.

Повсюду таял снег. По небу проносились стрижи, от реки поднимался пар, пели петухи. Из труб городка выходили тонкие струйки дыма, солнце освещало соломенные крыши, где наконец-то свободно расцвели желтые и сиреневые ирисы. Безумная зима закончилась.

Некоторое время спустя Реми уехал в Париж.

Была ли случайной его встреча с Мари Омэ? Даже спустя годы он все равно продолжал о ней вспоминать. В его жизни было много женщин, но ни одна из них не стала по-настоящему близка ему. Каждый раз, когда он готов был влюбиться, его что-то удерживало. Возможно, он просто боялся.

Юношеская любовь похожа на прививку: она создает у вас иммунитет, но в то же время как бы передает крупицу болезни.

А что же Флобер со своим знаменитым произведением? Роман появился лишь в 1857 году, то есть более чем через десять лет после описанных там событий. Если бы его опубликовали Шарпантье или Леви, это была бы просто очередная литературная история. Он вышел также несколькими номерами в «Ревю де Пари» и имел большой успех, несмотря на отрицание Флобером того, что Эмма Бовари была убита. В один миг автор стал знаменитым писателем.

Используя свои смутные воспоминания о Шарле, а также случайно оказавшись (читатель, возможно, об этом помнит) на похоронах Эммы, он заинтересовался этим делом. Чтобы придать правдоподобность своему повествованию, он, к сожалению, включил в него сведения не из таких верных источников, как рассказы Делевуа или Реми, а из лживых статей папаши Омэ в «Руанском маяке», а также из первоначальной версии, распространенной властями, — безобидной и устраивающей всех: Эмма покончила с собой от отчаяния, что согрешила с Родольфом и Леонам и разорила своего мужа безмерными тратами.