КниГАзета . - Дедушка

- Это не мог быть дедушка! - воскликнула Елена, в глазах у нее стояли слезы и — неуверенность. - Он не мог, он не такой человек, чтобы донести!

- Я этого не сказала, - Люда примирительно погладила ее по плечу. - Ваш дедушка... Это мог быть кто угодно, любой, кому не нравился Снегирев. Но, скорее всего, то, что такая необходимая квартира досталась другому, выбило Снегирева из колеи. Сами понимаете — ему было под пятьдесят, он воевал, был ранен, - с внутренним волнением и чувством говорила Людмила, - у него тоже был ребенок, а вместо хоть чего-либо своего этот человек, который был ничем не хуже других, имел только угол в коммуналке... Я думаю, даже если он и не подал виду, в глубине души он затаил обиду на своего друга — вашего дедушку. Возможно, он говорил об этом с вашим отцом.

Елена усилием воли гасила в себе накипающие слезы.

- Затем были годы, когда Дмитрий Анатольевич и его мать зависели от Степана Николаевича, - продолжила Горская. - Как вы правильно подметили, иногда люди вместо благодарности начинают испытывать неприязнь к тем, кто был свидетелем черных дней их жизни. И, возможно, это только мое предположение, - она постаралась как можно сильнее смягчить удар, - что ваш отец с каких-то пор начал вынашивать идею мести за то, что случайное богатство досталось именно вашему дедушке. Думаю, он хотел завладеть квартирой. Пока была жива ваша мама, у него была надежда хотя бы косвенно получить на нее права, но затем наследниками становились либо вы, либо ваш дядя.

- Я не понимаю, - с отчаянием замотала головой Елена, кривясь лицом, - зачем ему это нужно? Ведь у папы достаточно денег на все, что ему хотелось бы! У него есть своя квартира...

- Месть не всегда бывает логичной, - вздохнула Людмила.

- И... и что вы еще узнали? - она не сердилась, в ее голосе было больше горечи и досады от того, что речь идет о столь близком человеке, чем от того, что его обличают. - Вы считаете, он отравил дедушку?

- Полгода назад, - заговорила Люда, - в банк, где работает ваш отец, пришла Кондратьева Ирина Осиповна, мать Леши. Она хотела взять крупный кредит.

- Да, - опомнившись, прошептала Елена, поднимая взволнованное лицо. - Они хотели купить небольшой домик за городом для Леши...

- Чтобы получить такой большой кредит, - продолжала Люда, - Кондратьевой нужен был поручитель и залог, которым стала квартира Татьяны Ивановны.

- Леша говорил об этом, - быстро заговорила Елена, вспыхивая. - Они собирались перезаложить домик, сразу после его оформления в кадастре. Тогда Татьяна Ивановна была бы ни при чем, или как лучше сказать?

- Да, они могли бы и так поступить, - согласилась Люда. - Банк подтвердил возможность получения кредита Кондратьевой, ей оставалось только прийти и получить деньги.

- Ирина Осиповна выбрала дом и договорилась обо всем, - подхватила, в свою очередь, Елена. - Но продавец хотел получить деньги только наличными...

- Я думаю, она понимала, как опасно везти такую крупную сумму денег, а может быть, решила еще раз увидеть дом, - предположила Людмила. - Как бы то ни было, Кондратьева, скорее всего, была в банке, удостоверилась в том, что ей могут выдать деньги в любое время, но не взяла их.

- Как - не взяла? - глаза Елены расширились от удивления.

- Она не брала денег, - повторила Людмила. - И, когда она погибла, с банком ее ничего не связывало. Органы милиции обратились с запросом в банк на следующий день, и тогда ваш отец подделал бумаги, датировав их прошлым числом, а сам снял деньги со счета.

- Боже мой, - прошептала в ужасе Елена, - но зачем?

- Думаю, он уже к тому моменту знал, что Степан Николаевич завязал отношения с Варламовой, чья фамилия стояла в кредитном договоре Кондратьевой. И он решил использовать женщину, которая сама ни за что бы не докопалась до истины, - заключила Людмила. - Мы не можем знать это наверняка, но, вероятно, условием погашения несуществующего кредита была последующая передача квартиры Татьяной Ивановной вашему отцу.

- Боже, - Елена закрыла лицо руками, затем вскочила — щеки ее пылали. - Едем к ней! Она сейчас у Леши, она должна знать!

- Погодите, я рассказала вам не все, - остановила ее Людмила. - Все эти сведения касались вашего отца и Татьяны Ивановны, которую он шантажировал и обманывал все это время, названивая ей с угрозами и запугиваниями. Нам в руки попала запись с камер наружного наблюдения, установленных на доме Степана Николаевича, - Елена замерла, с ужасом ожидая того, к чему, она подсознательно понимала, ее ведет Людмила. - Вы с Татьяной Ивановной поехали за продуктами с утра, в полдень Степан Николаевич отправился в аэропорт встречать Павла Степановича, который приехал навестить отца. А в три часа дня к дому подошел ваш отец, - Елена побелела и закрыла глаза. - Он пробыл всего десять минут в доме. Это достаточное время как для того, чтобы понять, что хозяев нет дома и уйти, или же...

- Подсыпать лекарство, - убитым голосом закончила за нее Елена. - На кухне всегда было чисто, а термос стоял на самом виду... А у отца есть копии ключей от всех наших домов.

- Мы не знаем этого наверняка, - приободрила ее, сама себе не веря, Людмила. - И подтвердить или опровергнуть это может только он. В любом случае, нам нужно расспросить Татьяну Ивановну, чем угрожал ей Дмитрий Анатольевич, и объяснить, что она не обязана возвращать что-либо банку. А потом, - и она улыбкой поддержала Елену, - мы решим, что делать.

- Я представлю вас как сотрудника полиции, - сказала Елена, когда они остановились у дома Татьяны Ивановны. - Ей и в самом деле не стоит знать, что я нанимала вас следить за ней. Это испортит наши отношения, а у меня осталось слишком мало людей, которыми я могу дорожить, - упавшим голосом прибавила она, выходя из машины.

Они поднялись по узкой лесенке, где на этот раз пахло свежей выпечкой, к квартире Татьяны. Как дежавю, тренькнул птичьим голоском дверной звонок, и снова пришлось ждать какое-то время, пока хозяин подкатит, поспешно убирая с пути обувь и мелкие предметы. Елена уже хорошо знала эту черту Лешиного характера — несмотря на то, что в доме была Татьяна Ивановна или другой здоровый человек, парень всегда отправлялся открывать дверь сам. Его очень раздражало, если кто-то виновато торопился ему «помочь» и считал это бестактностью, напоминавшей о его недееспособности.

- Здравствуй, Леш, - поздоровалась она с юношей, который открыл им дверь. «На самом деле он намного симпатичнее, чем через объектив камеры», - подумала Людмила, несколько теряясь в крохотной прихожей, где одна только коляска занимала слишком много места. Им навстречу вышла Татьяна, несколько подавленная, но при виде Елены сразу посветлела лицом.

- Здравствуйте, проходите! - пригласила она. - Твоя подруга?