Адольф Бело - Любовники-убийцы

— Я положила сахар.

Поблагодарив ее любезной улыбкой, он маленькими глотками стал отхлебывать ароматный напиток, затем, обращаясь к Вальбро, вымолвил:

— Вы, конечно, не забыли, матушка, похищение Марго Риваро?

— Без сомнения, ведь ты сам помогал мне в этом деле и честно сохранил тайну, за что и получил тогда изрядный куш. На Рождество будет два года, как это произошло.

— Вы, надеюсь, помните, сударыня, как заметили тогда, что эта дичь не для меня?

— Конечно, помню.

— Ну, так мне кажется теперь, что вы ошибались.

Вальбро вскрикнула от удивления, скрестила руки, сделала два шага к Фурбису и сказала:

— Неужели это правда, пустомеля?

— Совершенная. Судите сами.

Он описал ей с мельчайшими подробностями ужин на ферме, останавливая ее внимание на схваченных деталях, которые тотчас показали ему, что Марго заинтересовалась им.

— Бедный Паскуаль! — проговорила Вальбро, грустно покачивая головой.

— Не печальтесь за него, матушка. Если то, что я предвижу, случится, я окажу ему немалую услугу. Он вылечится и будет обязан этим одному мне.

— Да, за эти несколько месяцев его ужасно скрутило, бедненького мальчика.

— Теперь, когда вы знаете мою тайну, намерены ли вы служить моим интересам? — спросил Фурбис.

Вальбро молчала, а он продолжал:

— Мне надо действовать крайне осторожно, чтобы не возбудить подозрений мужа. До сих пор я довольно редко бывал на ферме. Но и теперь не хочу, чтобы меня встречали там чаще. Без сомнения, я буду писать Марго записки, извещать о себе и получать ответы. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Свое вы получите…

— Что за самоуверенность! — весело воскликнула Вальбро, оживившись перспективой наживы. — Он говорит о своих планах так, как будто они уже удались.

— Это будет так, — ответил он, ухмыльнувшись, и затем прибавил: — Ступайте сегодня на ферму. Марго, верно, будет говорить с вами обо мне.

С этими словами он вышел и направился в Кавальон, где в этот день должны были происходить торги.

Марго в это время действительно думала о нем с увлечением, свойственным страстным натурам. Ночь еще сильнее разожгла ее воображение. Мысль ее ни разу не остановилась на таких вопросах, как честь имени, собственное достоинство и честь мужа. Она даже не попыталась поставить какую-нибудь преграду той новой страсти, которая охватила ее.

Приход Вальбро очень обрадовал Марго. Она могла говорить с ней о Фурбисе.

— Так вы знаете его? — спросила она.

— Еще бы не знать, давно уже знаю. Это мой сосед и прелюбезный мужчина.

— Его жена хороша собой?

«Вот уж и ревность разыгрывается», — сказала про себя Вальбро и затем добавила вслух:

— Красива, как всякая крестьянка. В сравнении с вами, мой ангел, это сорная трава перед цветущей розой.

Сознание превосходства своей красоты вызвало улыбку на устах Марго. Затем она стала расспрашивать Вальбро о характере Фурбиса. Старая нищенка не задумываясь обрисовала его портрет самыми пленительными красками. Молодая женщина жадно внимала ее словам. Сделав нетерпеливое движение, она вдруг воскликнула:

— Ах! И почему я замужем?

— Разве вы не довольны Паскуалем?

— Нет, да и могу ли я быть довольна, живя с таким тщедушным мужем?

— Однако он был очень милым мужчиной, когда женился на вас.

— Да, милым! Как юная девица.

Слова эти были сказаны с таким непритворным огорчением, что Вальбро не ошиблась в их значении. Она хорошо знала сердце Марго, потому что пользовалась ее полным доверием, когда та была еще девушкой; теперь она приобрела доверие женщины. Одно объясняется другим.

Она выслушала Марго до конца и ни одним намеком не выдала того, что Фурбис был у нее утром. Уходя, она ясно видела, что наблюдения торговца оказались верны.

— Я вся к вашим услугам, моя красавица, но, ради бога, будьте осторожны.

Она произнесла этот совет вкрадчивым голосом и отправилась домой, щедро наделенная всякими подарками.

«Если ты искусно поведешь это дело, — говорила она сама себе, — заживешь куда как хорошо! Об этом уж позаботятся два влюбленных олуха».

Едва Вальбро ушла, Марго отправилась гулять в поле. Она чувствовала необходимость освежиться. Паскуаля не было на ферме, и она могла свободно располагать временем.

Вместо того чтобы идти к Горду, она повернулась к деревне спиной и, не желая ни с кем встречаться, скоро вышла на дорогу в Кавальон. Было около пяти часов, день стоял невыносимо удушливый. Изредка блистала молния. Вдали раздавались глухие раскаты грома: приближалась гроза. Марго ничего не слышала и не видела. Она шла вперед по безмолвным полям, всецело погружаясь в свои преступные мечты. Обольстительные образы быстро проносились перед ее глазами; ее ноздри широко раздувались и, казалось, жадно втягивали из раскаленного воздуха нежные благоухания, сладострастным огнем разливавшиеcя по телу. Вдруг на нее упало несколько тяжелых дождевых капель, и это вывело ее из мечтаний. Она хотела вернуться, но было уже поздно — Марго слишком далеко отошла от фермы. Ей некуда было спрятаться в чистом поле. Поспешно открыв свой маленький зонтик, она быстро пошла вперед. Вскоре она нашла себе убежище. По обе стороны дороги стояли две высокие скалы. Одна из этих скал узким основанием и расширенным верхом горделиво выдвинулась над дорогой, наподобие полуотсеченной арки моста. Туда-то, под этот широкий каменный мост, поспешила укрыться Марго, плотно закутавшись в накидку.

Дождь падал крупными каплями, поднялся ужасный ветер, молния блистала беспрерывно. Ужасные раскаты грома казались еще оглушительнее в ее убежище. Сквозь этот разгул стихии Марго вдруг показалось, что она слышит топот лошади и шум приближающегося экипажа. Она прислушалась с бо`льшим напряжением и убедилась, что не обманулась. В ее сторону быстро двигалась карета; через несколько минут она остановилась под скалой. Притаившись в своем убежище и не смея поднять головы, Марго не могла видеть проезжего, он также не сразу заметил ее. Полагая, что он тут один, незнакомец легко соскочил на землю, крепко выругал непогоду и, поспешно достав из кареты ковер, покрыл им взмокшую лошадь.

Марго тщетно выглядывала из своего убежища, чтобы рассмотреть товарища по несчастью, но ей мешала лошадь, закрывавшая собой ездока. Двухколесный крытый экипаж, обитый внутри ситцевой материей, показался ей очень знакомым. Внезапно она вспомнила, что именно в этом экипаже Паскуаль увез ее в ту памятную ночь из Нового Бастида в Авиньон. Не это ли воспоминание заставило вдруг забиться ее сердце? Нет, она узнала повозку Фурбиса.

— Боже! — проговорила она. — Неужели это он?!

В эту минуту незнакомец вышел из-за лошади, и она увидела его лицо: это действительно был Фурбис. Он также заметил Марго и, в свою очередь пораженный неожиданной встречей, стремительно направился к ней.