Голи Смарт - Фотографическая карточка

Девушка казалась очень милой, когда, покраснев, выражала свою признательность мистеру Моранту.

— Ах! Я так рада, что вы пришли к нам. Надеюсь, мама поможет мне сказать вам все то, что я хотела бы…

Хотя мистер Герберт Морант был довольно самоуверенным молодым человеком, но даже он несколько растерялся от искренних благодарностей Нид. Голос ее задрожал, а на глаза выступили слезы, когда она протянула руку своему герою. Нервы девушки были на пределе, и, как часто случается, она почувствовала это сильнее на следующий день. Она говорила матери, что ее спасителя не назовешь красавцем, но он все-таки был ее героем. Ее девическое воображение сильно преувеличило значение его поступка. Невелико дело — поквитаться с трусливым негодяем, но женщины обычно испытывают большую признательность к человеку, который делает это для них. Самому Моранту, лучшему игроку в мяч в университете и мастеру драться на рапирах, его поступок казался сущей безделицей, но Нид смотрела на все это иначе.

— Вы преувеличиваете, — мягко сказал он наконец. — Вы не знаете, как приятно порой задать хорошую трепку наглецу и дать волю сдерживаемой энергии.

— Вам, конечно, покажется странным, что мы обедаем так рано, мистер Морант, — вмешалась миссис Фоксборо. — Одно время это было необходимо из-за моей работы, а теперь превратилось в привычку. Мы будем очень рады, если вы отобедаете с нами, а потом мы все вместе поедем в «Сирингу». Мне надо присутствовать там сегодня вечером.

Простота этого приглашения заставила Герберта Моранта согласиться. Миссис Фоксборо отлично вела хозяйство, и никто не посмел бы плохо отозваться об обеде, приготовленном ее кухаркой. Мистер Морант остался доволен последствиями своего приключения. Миссис Фоксборо умела произвести впечатление, тем более что этот самоуверенный молодой человек, не склонный, однако, к аффектации, [4] Аффектация — неестественность, натянутость в обращении и речи, кривлянье. нравился ей. Действительно, Герберт Морант умел держать себя в обществе с той бесцеремонностью, которая могла бы даже показаться дерзкой, но ее обычно списывали на его эксцентричность. Мистер Морант не злоупотреблял таким преимуществом, и бесцеремонность его никогда не заходила слишком далеко. Он был очень популярен, и его приглашали всюду наперебой.

Молодой человек и теперь не стал скрывать своего положения, запросто признавшись в том, что его средства довольно умеренны и что он поступает глупо, не избрав никакой профессии. Но затем он серьезно добавил, что никак не может решить, из чего ему лучше извлекать выгоду: из склонности людей к сутяжничеству, из их недугов, духовных потребностей или из их легковерия. В результате он никак не мог определиться и все еще размышлял, как бы приобрести богатство, которое можно будет тратить не задумываясь.

— А как вы считаете, миссис Фоксборо, на что мне обратить внимание? Я твердо верю в свои способности во всем, а это всегда внушает веру и публике.

— Честное слово, не могу сказать, — ответила миссис Фоксборо, рассмеявшись. — Если бы это было так, то много известных мне дам заняли бы совсем иное положение на сцене, так же как и многие мужчины. Вера в себя не всегда находит отклик у публики, а тщеславие не есть отличительная особенность вашего пола.

— С этим я согласен. Однако женщины склонны гордиться только своей внешностью, а нашей гордости нет конца во всем. Я знаю одного человека, который постоянно выставлял напоказ свои воротнички, а другой — ботинки… А вы намерены выступать на сцене, мисс Фоксборо? — спросил Морант Нидию, переменив тему разговора.

— О! Этот вопрос из той же категории, что и выбор вашей профессии, мистер Морант: он еще не решен.

— Нид сделает так, как пожелает, — вмешалась мать. — Выступать на сцене у нее нет надобности, да и вряд ли она появится. А теперь, мистер Морант, мы оставим вас за вашим кофе и сигарой минут на десять, чтобы надеть шляпки, а после вместе отправимся в «Сирингу». Идем, Нид.

«Сколько лет я выбирал себе занятие, — рассуждал сам с собой Герберт, лениво покуривая сигару, — но так ничего и не придумал, а теперь мне кажется, что лучше сцены ничего и быть не может. Чертовски вкусный обед! И какая очаровательная женщина эта миссис Фоксборо, а ее дочка просто прелесть!»

Скоро горничная пришла доложить, что карета подана. Дамы в шляпках и накидках уже ожидали Моранта в передней.

— Я оставлю вас с Нид в моей ложе, — сказала миссис Фоксборо, — развлеките друг друга, пока я буду занята.

Сидя в прекрасно убранной ложе с хорошенькой собеседницей, Герберт Морант порой посматривал на сцену. Там шел балет. Молодой человек не переставал радоваться тому, что, защитив оскорбленную добродетель, получил столь щедрую награду.

— Если рыцарей Круглого стола награждали за подвиги так же, как вы и ваша матушка наградили меня сегодня, — сказал Герберт, — то немудрено, что они только и делали, что разъезжали по свету, чтобы защищать несчастных дев.

— Наверно, девы угощали их за это, — ответила Нидия, — хотя, может быть, в это угощение не входили сигары и ложа в балете. Жаль, что я вчера так сильно испугалась, а то подарила бы вам свою перчатку — вы бы прикололи ее к шлему, то есть шляпе, если бы вы, конечно, попросили.

— А если я попрошу теперь?

— О, вы не попросите — взгляните, она на восьми пуговицах, а королева Гвиневера и ее дамы наверняка давали рыцарям коротенькие перчатки, да еще шерстяные. Я не испытываю благоговейного трепета перед стариной.

— Ваше мнение в обществе не разделяют. Мы трепетно относимся к старинным картинам, мебели, старым книгам, фарфору, — словом, ко всему, что называется стариной. Так есть у вас желание играть на сцене?

— Да, мне хотелось бы попробовать себя в этой профессии. Какая девушка, воспитанная так, как я, и не лишенная честолюбия, не пожелала бы этого? Какая еще женщина, кроме талантливой актрисы, может лицезреть всю публику у своих ног? Стать королевой на сцене для женщины даже приятнее, чем быть королевой на троне.

— Это не ваши собственные мысли, мисс Фоксборо, — заявил Герберт Морант, изумленный глубиной рассуждений шестнадцатилетней девушки, — вы повторяете слова матери, так ведь?

— Вовсе нет. Но отчасти вы правы: это идеи моего отца, а не мои. Он так часто говорит об этом, что я не могу забыть его доводов. Я знаю, что ему были бы приятны мои успехи на сцене, однако знаю и то, что могу поступить как захочу.

— И вы намерены попытаться?

— Может быть, я еще не знаю. Конечно, образование позволяет мне сделать это, но мне жаль так распоряжаться хорошим воспитанием.

— Не мне давать вам советы такого рода, но мне показалось, что миссис Фоксборо не очень-то желает, чтобы вы пошли в актрисы, — заметил Морант. — Вам кто-то кланяется, — прибавил он, указывая Нид на господина в кресле, который явно старался привлечь ее внимание.