Энн Перри - Призрак с Кейтер-стрит

— Позвольте мне позвать одну из ваших служанок? — предложил он.

Это рассердило Шарлотту. Она не была настолько слабой, чтобы быть не в состоянии вести себя достойно — даже перед лицом столь шокирующих новостей.

— Что такого вы должны делать, что не может подождать? — спросила она, сохраняя контроль над собой.

Инспектор медленно обошел комнату. Определенно, этот человек совсем не умел себя прилично вести. Ну еще бы, что можно ожидать от полицейского? Ему, наверное, негде было этому научиться.

— Ваш дворецкий сообщил нам вчера ночью, что она пошла прогуляться с мужчиной по имени Джек Броди, клерком. В котором часу вы требуете от нее быть дома?

— Думаю, в половине одиннадцатого. Впрочем, не уверена. Может быть, в десять. Мэддок может сказать вам.

— С вашего разрешения, я должен буду расспросить его. — Это прозвучало скорее как утверждение, чем как просьба. — Сколько времени она у вас работала?

Все это звучало так, словно было в далеком прошлом.

— Четыре года. Около того. Ей было только девятнадцать. — Шарлотта услышала, как ее голос сник, и почему-то с грустью вспомнила об Эмили. Вспомнила ее ребенком, как та училась ходить. Это было нелепо. Эмили не имела ничего общего с Лили, за исключением того, что им обеим по девятнадцать лет.

Этот ужасный полицейский продолжал рассматривать ее:

— Вы, должно быть, знали ее очень хорошо.

— Полагаю, что так. — Шарлотта вдруг поняла, как мало знала Лили. Та была просто лицом в доме, к которому она привыкла. Она не знала о девушке абсолютно ничего: что скрывалось за ее обликом, что ее беспокоило, чего она боялась…

— Она когда-нибудь оставалась на ночь вне дома?

— Что? — Шарлотта вдруг забыла об инспекторе.

Он повторил вопрос.

— Нет. Никогда, мистер… — Его имя она тоже забыла.

— Питт. Инспектор Питт.

— Инспектор Питт, была ли она… она была задушена, как другие?

— Удавлена, мисс Эллисон, прочной проволокой. Да, в точности как другие.

— И… была ли она, как другие… изувечена?

— Да. Я очень сожалею.

— О! — Шарлотта почувствовала ошеломляющую слабость, ужас и жалость.

Питт наблюдал за ней. Очевидно, он не видел ничего, кроме ее молчания.

— С вашего позволения, я пойду поговорю с другими слугами. Они, вероятно, знали ее лучше, чем вы. — Что-то в его словах намекало на то, что Шарлотте все было безразлично. Это заставило ее рассердиться и… почувствовать себя виноватой.

— Мы не вмешиваемся в жизнь наших слуг, мистер Питт! Но если вы думаете, что мы не заботимся о них, то это я послала Мэддока прошлой ночью за полицией. — Она покраснела от гнева, едва сказав это. С какой стати она пытается оправдаться перед этим человеком? — К сожалению, вы были не способны найти ее тогда! — закончила она на резкой ноте.

Питт принял ее упрек молча и через некоторое время ушел.

Шарлотта стояла, рассматривая мольберт. Картина, которая еще четверть часа назад казалась такой изящной, наводящей на приятные воспоминания, теперь показалась ей беспорядочным набором серых и коричневых мазков на бумаге. Ее голова была заполнена какими-то расплывающимися образами, темными улицами, звуками шагов, открытыми ртами, ищущими глотка воздуха, но больше всего — страхом и картинами ужасных, пугающих нападений.

Шарлотта все еще смотрела на мольберт, когда вошла мама. Голос Эмили доносился из гостиной:

— Если она оставит его таким же свободным, как оно есть сейчас, я уверена, это будет выглядеть ужасно. Я буду казаться в нем очень толстой! Это так немодно!

Кэролайн резко остановилась. Она смотрела на дочь:

— Шарлотта, дорогая моя, в чем дело?

Шарлотта вдруг обнаружила, что ее глаза заполнены слезами. В поисках утешения она бросилась к матери и чуть не уронила ее, крепко обняв и прижавшись.

— Лили… Мама, она была задушена, как и другие. Они нашли ее на Кейтер-стрит. Сюда приходил этот ужасный полицейский, только что! Он сейчас говорит с Мэддоком и со слугами.

Кэролайн осторожно притронулась к ее волосам. Этот жест очень успокаивал.

— Дорогая моя, — мягко сказала она. — Я так этого боялась. Ни одной минуты я не верила, что Лили убежала. Мне хотелось так думать, потому что это все-таки лучше. Ваш папа будет очень сердиться на то, что полицейские здесь. Сара знает?

— Нет. Она наверху.

Кэролайн мягко отстранила Шарлотту от себя:

— Тогда давайте приведем себя в порядок и приготовимся встретить невзгоды лицом к лицу. Я должна написать письмо родителям Лили. Будет правильным, если они узнают об этом от членов семьи, от тех, кто знал ее. Мы были ответственны за нее. Теперь иди наверх и умойся. И расскажи об этом Саре. Где, ты говоришь, этот полицейский?

Инспектор Питт вернулся вечером, когда Эдвард и Доминик были дома, и настоял на том, чтобы все члены семьи собрались вместе. Он был очень настойчив.

— Никогда не слышал о такой глупости! — рассерженно сказал Эдвард, когда Мэддок пришел, чтобы объявить ему об этом. — Парень ведет себя слишком нагло. Я поговорю с его начальством. Я не хочу вовлекать женщин в это грязное дело. Буду говорить с ним один на один. Кэролайн, девочки, пожалуйста, уйдите, пока я не пришлю за вами Мэддока.

Женщины послушно встали, но прежде чем они приблизились к двери, огромный, небрежно одетый Питт широким властным шагом вошел в комнату.

— Добрый вечер, мэм, — он поклонился Кэролайн. — Добрый вечер, — сказал он и поклонился каждому, задержав свой взгляд на Шарлотте, чем вызвал ее беспокойство. Сара повернулась и посмотрела на сестру с негодованием, как будто та ответственна за то, что это огромное создание вошло в их комнату.

— Леди сейчас уходят, — твердо сказал Эдвард. — Не будете ли вы так добры отойти в сторону, чтобы освободить проход?

— Как жалко, — приветливо улыбнулся Питт. — Я надеялся поговорить с ними в вашем присутствии… для моральной поддержки, если она понадобится. Но если вы предпочитаете иное, я поговорю с ними наедине. Потом, конечно…

— Я предпочитаю, чтобы вы не говорили с ними вообще! Все равно они не знают ничего об этом деле, и я не желаю их расстраивать.

— Конечно, мы будем благодарны за все, что вы расскажете об этом, сэр…

— Я тоже ничего не знаю. Меня совершенно не интересуют романтические дела наших служанок, — отмахнулся Эдвард. — Но я могу рассказать вам все, что семья знает о Лили. Я могу рассказать вам о ее работе, о людях, которые ее рекомендовали, где живет ее семья и тому подобное. Я полагаю, вы захотите узнать все это.

— Да, хотя это не обязательно будет иметь значение для расследования. Однако я все-таки требую вашего разрешения поговорить с вашей женой и дочерьми. Женщины очень наблюдательны, как вам известно. И женщины наблюдают за другими женщинами. Вы будете удивлены, узнав, как много событий и явлений проходят незамеченными мимо ваших или моих глаз — но не их.