Марджери Эллингем - Спрячь меня

Аннабел подошла к торцевой стене зала, где у чуть приоткрытого окна находилась большая стеклянная витрина. Очевидно, хранившийся в ней экспонат был изъят. В семифутовом кубе осталась только черная ткань, на которой были изображены синее море, маяк и стая чаек. Спереди стояло небольшое двухместное сиденье с обзорной панорамой на нарисованный пирс. Несколько железных шестерен, закрепленных на боковых стенках витрины, предполагали, что здесь размещалась какая-то механическая модель. Аннабел, безумно любившая подобные вещи, зашла за стенд в надежде найти пусковой рычаг. Она действительно отыскала его и была готова запустить модель, как вдруг услышала приятный мужской голос, донесшийся к ней из окна над головой.

— Готово, Полли, — сказал он. — Все мило развешано на веревках. Но я не понимаю, почему вы должны стирать их сами.

— Потому что, мой мальчик, я хочу, чтобы мои одеяла были чистыми.

Второй голос тоже был приятным, но упрямым.

— Спасибо, дорогой. Мне нравятся мужчины, которые готовы помогать бедным женщинам со стиркой. Ты уверен, что тебе действительно нужно уезжать? Если никто не напросится ко мне на ланч, я буду настаивать, чтобы ты остался.

— Милая Полли! Я хотел бы остаться, но в час меня будут ждать на Лестницах, а к шести мне позарез нужно оказаться в Ридинге. Конечно, я мог бы просто позвонить. Но вы ведь знаете, что я не могу проехать через Лондон, не заглянув к вам на часок-другой.

Он немного помолчал и тихо спросил:

— Ведь все нормально, верно?

— Нормально?

Вероятно, его вопрос шокировал женщину.

— Конечно, нормально. А как еще может быть?

— Я не знаю.

У мужчины был приятный смех.

— Я просто хочу увериться, что вы рады меня видеть.

— Конечно, я рада.

Старческий голос звучал немного взволнованно.

— Ты хороший мальчик, Джерри.

— Что бы обо мне ни говорили?

— Перестань дразнить меня! Когда ты снова навестишь свою старую Полли? Ничего не буду обещать, но в следующий раз я, возможно, покажу тебе что-то очень интересное.

Аннабел не расслышала ответа мужчины, потому что ее эксперименты с пусковым рычагом привели к неожиданному результату. Старые шестеренки начали крутиться, черная ткань пришла в движение, и небольшая сирена, спрятанная наверху витрины, громко затрубила, имитируя гудок парохода.

Шум казался невероятным, и девушка не знала, как остановить его. Однако демонстрационное шоу, каким бы оно ни было, быстро закончилось. На черной материи, скользившей вдоль задней стенки, промелькнула нарисованная пристань, за ней пронесся по волнам дельфин, и все это время пыльный воздух зала сотрясали громкие гудки парохода.

Аннабел упорно сражалась с пусковым рычагом, когда боковая дверь, ведущая в сад, распахнулась и по проходу быстро прошел мужчина среднего возраста. Он засмеялся, увидев испуг на ее лице, затем ловко пригнулся и дернул рычаг, скрытый под нижней панелью витрины. Черная ткань вздрогнула и остановилась. Пароходные гудки прекратились.

— Так уже лучше, правда?

Аннабел узнала голос, который слышала из окна.

— Миссис Тэсси подумала, что это балуются дети. Они забираются в музей и валяют тут дурака.

Мужчина вытер руки пятнистым платком, который вытащил из кармана. Затем он передал его девушке.

— Вот, возьмите. Наверное, перепачкались? Этот хлам невозможно держать в чистоте.

Он вел себя так, как будто знал ее долгое время. Аннабел была восхищена таким новым для нее подходом. Она с интересом рассматривала незнакомца. Хотя мужчина, с ее точки зрения, выглядел немного староватым — пожалуй, тридцать, если не больше, — она нашла его довольно симпатичным. Его жесткие волосы были коротко пострижены. Рельефные черты лица и впалые щеки могли бы принадлежать актеру или художнику. К сожалению, все портили мощные мышцы шеи. Карие круглые глаза тревожили ее своей выразительностью. Светлая полушинель цвета хаки, плотно облегавшая его долговязую фигуру, была туго подвязана поясом.

Аннабел с улыбкой вернула платок.

— Огромное спасибо. Мне ужасно жаль, что я дотронулась до вашего механизма. Что это такое?

Мужчина промолчал, поэтому она смущенно добавила:

— Я хотела спросить о другом. Что находилось в этой витрине? Кто занимал это сиденье?

Он продолжал смотреть на нее. Ей показалось, что она чем-то обидела его, затронув неудачную тему. Его лицо ничуть не изменилось, но она почувствовала разрыв контакта — такой же ощутимый, как трещина на звуковой дорожке пластинки. Однако через миг он снова улыбался.

— Там были шимпанзе, — ответил он. — Насколько я помню, две обезьяны, одетые яхтсменами. Их сильно поела моль, и чучела недавно выбросили на свалку. Это изумительная коллекция. Старик, создавший ее, был очаровательным человеком, но, боюсь, он имел свои странности. Вы уже видели остальное? Мой любимый экспонат находится где-то здесь — за камином. Шляпа лошади, сделанная из рыбьих костей. Ее слепил какой-то островитянин, ничего не знавший о санитарии. А вот и мадам.

Он, извинившись, кивнул и зашагал навстречу женщине, которая вошла в боковую дверь. Увидев ее, Аннабел с облегчением вздохнула. Это была обычная пожилая дама с широким доброжелательным лицом. Подобные леди встречались по всей стране. Постаревшие матушки с гладкими прическами, седыми волосами и розовыми лицами. Рукава ее темного шерстяного платья были закатаны до локтей. На аккуратном переднике красовались вышитые незабудки — такие же невинные и голубые, как ее глаза.

Когда мужчина подошел к ней, пожилая женщина опустила руку на его плечо.

— Спасибо, дорогой. Я не выношу этих громких звуков. Тебе уже пора идти? Тогда беги, мой мальчик. Когда покончишь со своими делами, приезжай навестить меня снова. Если хочешь, можешь взять с собой какую-нибудь вещь.

— Может быть, медведя? — со смехом сказал он, указав на гризли. — Спасибо, Полли. Я был счастлив повидаться с вами.

Мужчина обнял ее, и она похлопала его по спине, а затем потерла плечи забавным жестом, который показался девушке проявлением чистой привязанности. Эта сцена удивила и слегка расстроила Аннабел. До сих пор она считала себя единственной родственницей миссис Полли Тэсси. Но сейчас она поняла, что эти два человека, стоявшие перед ней, относились друг к другу с платонической любовью.

— Я отдам тебе медведя, — с улыбкой сказала женщина. — Но сначала верни мне назад тех, других. Ступай. Тебе уже пора. Возвращайся, когда сможешь. Ты знаешь, что я всегда рада видеть тебя. Прощай, мой мальчик.

— Прощай, моя старушка!

Он прикоснулся пальцами к ее щеке, переступил порог и зашагал по остекленному проходу к выходу на улицу. Покрой полушинели придавал его длинной фигуре некий оттенок щегольства. Перед тем как исчезнуть из виду, он поднял руку и помахал на прощание девушке, которая все еще стояла у пустой витрины в конце комнаты.