Рекс Стаут - Убей сейчас – заплатишь потом

— Проклятие? Принеси чего-нибудь… Виски, бренди…

— Я не смогла бы ничего проглотить, — покачала она головой, — так вы не знали?

— Нет… Когда? Как? Вы в состоянии говорить?

— Полагаю, что да.

Но ответ прозвучал не слишком уверенно.

— Я должна… Какие-то мальчишки нашли его у подножия скалы… Я ездила посмотреть на него… не туда, а в морг.

Она прикусила нижнюю губу зубами, но от этого выражение ее лица не изменилось.

Справившись с минутной слабостью, Эльма продолжала:

— Они воображают, что он убил себя, сам спрыгнул вниз со скалы. Но это не так… Я знаю, что он этого не сделал.

Вульф отодвинул назад свое кресло.

— Выражаю вам свое глубочайшее сочувствие, мисс Вассоз.

Это было сказано еще ворчливее.

Он поднялся:

— Оставляю вас с мистером Гудвиным, сообщите ему подробности.

И он пошел к дверям, захватив с собой книжку.

Ну как вам это нравится? Он решил, что Эльма вот-вот закатит истерику, а женщина, не умеющая владеть собой, по его мнению не только не достойна сожаления, она просто не имела права появиться на свет Божий.

Но девушка схватила его за рукав и остановила:

— Постойте… Я должна вам сказать… Для моего отца вы были величайшим авторитетом, самым великим в мире. И я должна рассказать все лично вам!

«Черт возьми, совсем неплохо», — подумал я.

Едва ли найдется такой человек, которому не понравилось бы услышать, что его считают величайшим авторитетом в мире, и Вульф не был исключением. Он секунд пять внимательно присматривался к девушке, затем вернулся на свое место, уселся, взял со стола закладку и сунул ее между страницами книги, после чего отложил ее в сторону, потом требовательно спросил у Эльмы:

— Когда вы ели?

— Я не… Я не в состоянии есть.

— Фи. Когда вы ели?

— Немножко сегодня утром. Пат не вернулся домой, и я не знала…

Вульф повернулся, чтобы нажать на кнопку звонка, откинулся назад, закрыл глаза и открыл их лишь тогда, когда услышал шаги Фрица.

— Крепкий чай с медом, Фриц. Тосты, плавленный сыр и ликер. Для мисс Вассоз.

Фриц неслышно удалился.

— Честное слово, я не могу…

— Сможете, если хотите, чтобы я вас выслушал. Где эта скала?

— Где-то за городом… Вроде бы они мне сказали, но я…

— Когда его нашли?

— Сегодня днем.

— Вы видели его в морге. Где? За городом?

— Нет, его привезли сюда. Недалеко отсюда. После того, как я… как я подтвердила, что это папа, я сразу же поехала сюда.

— Кто был с вами?

— Двое детективов. Они назвали себя, но я не запомнила их имен.

— Я имею в виду — вместе с вами? Сестра, брат, мать?

— У меня нет ни брата, ни сестры, а мама умерла десять лет назад.

— Когда вы в последний раз видели в живых отца?

— Вчера, когда я возвратилась домой с работы, его еще не было. Он пришел около шести, пожаловался, что его продержали в прокуратуре целых три часа, задавали кучу вопросов относительно мистера Эшби. Вы знаете, что случилось с мистером Эшби, папа сказал, что он все вам рассказал, когда приходил сюда. Конечно, я тоже про это знала, потому что там работаю. Работала.

— Где?

— В офисе компании «Мерсерз Боббинз».

— Понятно. В какой должности?

— Я стенографистка. Не чей-то секретарь, просто стенографистка. Большей частью печатаю на машинке, иногда сочиняю письма для мистера Буша. Отец получил для меня это место через мистера Мерсера.

— Давно?

— Два года назад. После того, как я закончила среднюю школу.

— Значит, вы знали мистера Эшби?

— Да, немного знала. Да.

— Вернемся ко вчерашнему вечеру. Ваш отец вернулся домой около шести. Затем?

— Я уже почти полностью приготовила нам обед, мы поговорили, поели, опять поговорили. Папа сказал, что кое о чем не рассказал ни полиции, ни вам, но пораздумав, собирается утром отправиться к вам за советом, как ему следует поступить. Он сказал, что вы такой великий человек, что люди платят вам по 50 тысяч долларов за то, чтобы вы их научили, что им делать, но он уверен, что ему вы это скажете даром, так что было бы непростительной глупостью не обратиться к вам за советом. Он не пожелал мне объяснять, в чем дело. Затем пришла моя приятельница, мы договаривались с ней пойти в кино, ну и пошли. Когда я вернулась, папы не было дома, на столе лежала записка, что он уходит и может возвратиться поздно. Один из детективов пытался забрать у меня эту записку, но я ее не отдала. Она у меня с собой в сумочке, если вы хотите на нее взглянуть.

Вульф покачал головой:

— Не обязательно. До того, как вы пошли в кино, упоминал ли ваш отец о своем намерении вечером куда-то отправиться?

— Нет, а вообще-то он всегда меня предупреждал. Мы непременно заранее говорили друг другу о своих планах.

— Так, на этот раз он ничего не сказал. Ага, Фриц!

Фриц приблизился к красному кожаному креслу, осторожно опустил поднос на маленький полированный столик, который всегда стоит там, чтобы посетителям было удобно выписывать чеки, и предложил Эльме салфетку. Та взяла ее, вежливо поблагодарив Фрица «за внимание».

Вульф пробурчал.

— Я выслушаю остальное только после того, как вы поедите, мисс Вассоз.

Он взял книгу, раскрыл ее на соответствующей странице и повернул свое кресло спиной к девушке. Она разложила на коленях салфетку. Фриц вернулся к себе.

Я тоже мог бы повернуться к своему столу и притвориться, будто чем-то занят, но тогда бы Эльма видела мое отражение в зеркале, висевшем у меня за спиной, чтобы мне была видна дверь в холл, поэтому я поднялся и ушел на кухню. Фриц стоял у бокового стола, закрывая крышкой тостер.

Доставая себе молоко из холодильника, я ему сказал:

— Эта девушка — дочка Пита Вассоза. Мне придется где-то раздобыть нового чистильщика сапог. Пит умер.

— Он умер?

Фриц повернулся ко мне:

— Спаси и помилуй нас, Боже!

И покачал скорбно головой:

— Слишком рано ушел из жизни… Выходит, она не клиентка…

— Во всяком случае, не из тех, кому можно послать большой счет.

Я налил молока.

— Впрочем, ты ведь знаешь, он не взял бы сейчас платного клиента, если бы таковой даже встал на колени у нас на крыльце. Декабрь, его налоговая рубрика почти на пределе. Если она хочет, чтобы он ей помог, а ему этого совсем не хочется, придется мне брать отпуск и заняться ее делом. Ты видел ее лицо?

Фриц фыркнул:

— Ее следует предупредить. В отношении тебя.

— Конечно. Я сам это сделаю.

Когда стакан был до половины опустошен, я подошел на цыпочках к дверям кабинета.

Вульф по-прежнему сидел спиной ко мне, а Эльма намазывала варенье на кусочек подсушенного хлеба. Я не спеша допил молоко и снова подошел к двери. Вульф уже занимал почти нормальное положение, книга была отложена в сторону, а девушка ему что-то говорила.