Сирил Хейр - Жилец. Смерть играет

— Модель и номер автомобиля? — автоматическим уточнил сержант Тейт.

— «Коллингвуд-12». Что касается номера, понятия не имею, я плохо запоминаю цифры.

— Зед-Кью-Эм 592,- ответил за нее Диксон.

— Спасибо.

— Причина, по которой мне крайне нужны ваши объяснения, миссис Диксон, продолжал инспектор, — заключается в следующем: в течение дня и вечера, которые, как вы сказали, вы провели дома, находился ли в доме еще кто-нибудь?

Диксон с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы и изо всех сил вцепился в спинку кресла, но сама Никола не подавала никаких признаков волнения.

— Нет, не думаю, — все так же медленно, красивым грудным голосом ответила она. — Помню, у прислуги был выходной, потому что мне пришлось самой готовить чай.

— Вы совершенно в этом уверены, миссис Диксон? — Глаза инспектора устремились на застывшее лицо Диксона, и у него заколотилось сердце. Но долг есть долг, и он заставил себя продолжать: — Должен попросить вас постараться вспомнить, потому что у нас есть основания предполагать иное.

Диксон все еще молчал, тяжело дыша и словно зачарованный глядя на затылок жены.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду. — Она говорила по-прежнему с ленцой, но голос ее слегка дрогнул.

— В тот вечер между шестью и семью часами на подъездной дорожке у вашего дома была замечена машина, которая принадлежит не вам. У меня есть основания предполагать, что она принадлежит одному человеку, поведение которого мы пытаемся проследить. Это был «хэнкок», а номер…

— Господи, Вентри! — слова сорвались с уст Диксона как взрыв.

Никола повернулась в кресле и взглянула ему в лицо. Детективы не могли видеть выражения ее лица, но его лицо исказилось от бешеной ярости.

— Мистер Диксон! — умоляюще воскликнул Тримбл. — Я только что просил вас…

— Замолчите, идиот! — последовал презрительный возглас. — Я сам могу с этим разобраться. И сколько же он провел здесь времени? — потребовал он ответа от женщины, которая жалко скорчилась в кресле и чье лицо находилось так близко от его лица. — Он рано ушел с репетиции — и не вернулся, чтобы участвовать в концерте. Что вы делали здесь все это время?!

Никола молчала. Она медленно отодвинулась от перекошенного злобой мужа, затем встала и взглянула прямо на инспектора.

— Что вы хотите знать? — сказала она, нарочито подчеркнув слово «вы».

— Я хочу знать, когда именно мистер Вентри покинул этот дом.

Никола смотрела в пол, мыском туфельки водя по узору ковра.

— Точно не знаю, — пробормотала она. — Мои часы плохо идут… опаздывают минут на двадцать… поэтому я чуть не опоздала на концерт…

— Часы в твоей спальне, шлюха! — раздался из-за ее спины яростный комментарий.

Никола не отвечала. Она даже не повернула головы и продолжала стоять в центре комнаты, прекрасная и обреченная.

Тримбл с усилием заставил себя продолжать расспрос:

— Если вы вышли в последнюю минуту, чтобы успеть к началу концерта, значит, будет легко вычислить, во сколько это было. Мистер Вентри ушел в это же время?

— Нет… он не ушел со мной… нет, конечно… у него была своя машина.

— Но из дома вы вышли вместе?

— Да… Нет… Не могу вспомнить… Я…

— Очень важно, миссис Диксон, чтобы вы вспомнили.

Никола дважды сглотнула, затем слабым голосом сказала:

— Он вышел первым, я вспомнила.

— За сколько времени до вас?

— Чуть пораньше, точно не знаю. Я…

В этот момент ноги у нее подкосились, и она упала бы, если бы не Диксон. Он бросился вперед и подхватил ее. Когда он уложил ее на кресло, она была в обмороке. Он неторопливо повернулся к ней спиной и посмотрел на инспектора.

— Моя жена находится в деликатном положении. — И в его голосе слышались нотки нечеловеческого напряжения. — Я не могу ей позволить продолжать отвечать на ваши вопросы. У меня у самого имеются к ней вопросы, но я задам их позднее. Прошу вас, будьте любезны, оставьте нас.

Лишь когда детективы добрались до участка, сержант Тейт разразился первым замечанием по поводу недавней сцены:

— Никогда не думал, что у нас тут столько ревнивых мужей. Вы понимаете, сэр, что это уже третий муж, с которым нам пришлось иметь дело только за одно расследование? Сефтон, Кларксон, а теперь еще Диксон. Как подумаешь, просто поразительно! Конечно, — задумчиво добавил он, — по-своему, это комплимент дамам.

— Если бы мне нужно было что-то сказать о миссис Диксон, это было бы что угодно, только не комплимент! — сурово отрубил Тримбл.

Когда на следующее утро инспектор появился в кабинете, он был встречен неожиданной новостью.

— Вам только что звонил по телефону мистер Вентри, — доложил ему дежурный.

— Что он сказал?

— Он только спросил, может ли он зайти к вам в половине одиннадцатого по поводу дела Карлесс, сэр. Я сказал, что можно.

— И были правы. — Тримбл уселся за стол переварить новое развитие событий.

С начала расследования, размышлял он, в первый раз кто-то по своей инициативе предлагает помощь полиции. Была некая ирония в том, что человек, который собирался это сделать, был тот самый, что числился в его списке следующим для допроса. А допрос предстоял весьма неловкий. Ну что ж, это только к лучшему, поскольку освобождало его от необходимости ехать на другой конец города, и он чувствовал, что ему будет гораздо легче выжимать правду из уклончивого клиента на собственной территории, в чистом воздухе полицейского участка, чем в пропахшей дымом сигар атмосфере музыкальной комнаты Вентри.

Но Вентри ухитрился принести с собой собственную атмосферу, и аромат душистой гаванской сигары предшествовал его появлению на узкой лестнице, которая вела к кабинету Тримбла. Инспектор с отвращением втянул воздух, а сержант Тейт, который не разделял ненависти своего шефа к табаку, вдохнул его с благоговением, как только благородный аромат коснулся его ноздрей.

— Доброе утро, инспектор. — Вентри слегка задыхался. — Ваши ступеньки слишком крутые для человека моей комплекции. Я знаю… не говорите мне, что курение вредно, но нельзя же иметь все. Я не задержу вас надолго, но подумал, что вы должны это увидеть. Мне нужно было показать вам это раньше, но вчера мне нужно было съездить в Лондон, и я решил, что это может подождать.

«Это» оказалось картонной коробкой, около восемнадцати дюймов в длину, шести дюймов в ширину и столько же глубиной, коробка была пуста, если не считать бумажной упаковки — коричневой бумаги с адресом Вентри и с дешевой почтовой маркой — и обрывка толстой веревки.

— Это пришло позавчера дневной почтой, — объяснил Вентри. — Без письма и без записки. А внутри был…

— Ваш кларнет си-бемоль, — не удержался и подсказал Тримбл.

— Как вы догадались! — с наивным восхищением воскликнул Вентри. — Во всяком случае, я подумал, это может вам помочь, если вы захотите выследить парня, который его украл, поэтому я…