Николас Блейк - Голова путешественника. Минута на убийство (сборник)

– Алиса, если ты будешь рассуждать об этом с такой холодной рациональностью, то скоро обвинишь меня в преступлении на сексуальной почве.

– Знаешь, Джимми, я бы, кажется, почувствовала что-то вроде облегчения, если бы это было так. Уж очень спокойно ты отнесся к смерти бедной девушки.

– Почему тебе хочется, чтобы я впал в истерику? Ведь тебе это вовсе бы не понравилось.

– Нет, но… – Она закусила губу. – Мистеру Стрейнджуэйзу все это, вероятно, кажется весьма подозрительным… Конечно, я знаю, что ты не делал этого, Джимми… – Лицо мужа просветлело, но вся патетика вмиг исчезла с него, когда она продолжила: – Потому что я видела эту пилюлю – или как ее? – на твоем столе, и ты не имел возможности воспользоваться ею. Ведь мисс Принс забрала свою чашку до того, как ты вернулся к столу.

– Было бы гораздо приятнее, – пробормотал Джимми, – если бы ты сама верила в мою невиновность, а не потому, что тебе это доказала полиция.

Найджел почувствовал значительно сильнее, чем когда-либо, какая пропасть разделяет эту супружескую пару. Через эту пропасть муж протягивал руку мира, подавая знаки нежности, обращался с мольбой, но на той, другой стороне маячила фигура, которая или вовсе не замечала его, или все замечала и все взвешивала холодным разумом. В этот момент Найджел от всего сердца пожалел Джимми Лейка. Он сказал:

– Боюсь, все не так просто, миссис Лейк. Если теория Блаунта правильна, Ниту Принс отравили не с помощью капсулы вашего брата. Так что теперь снова под подозрением все.

– О Боже, – произнес Джимми, и Найджел расслышал в его голосе страх. – Я так и думал, что все эти разговоры о пилюле с ядом неспроста. Но почему? Безумие какое-то. Зачем было кому-то приносить собственный яд, если яд был там, так сказать, в розлив?

– Я этого тоже не понимаю, – ответил Найджел, подумав, как быстро и легко, по крайней мере в его случае, одна ложь тянет за собой другую. – Но Блаунт – человек удивительно умный и настойчивый, а если он…

– Я думаю, – сказала Алиса, которая теперь еще сильнее стиснула руки на коленях, – я думаю, если ты, Джимми, не возражаешь, нам нужно переговорить с мистером Стрейнджуэйзом наедине. Поднимемся ко мне наверх? – обратилась она к Найджелу, вставая со стула.

Обернувшись у двери, Найджел поймал на лице директора необычное выражение. Что это было: досада? Разочарование? Испуг? Воспоминание об утраченных иллюзиях? Может быть, всего понемножку?..

– Боюсь, придется подняться до самого верха, – сказала Алиса Лейк, ставя ногу на первую ступеньку лестницы.

– Какой чудесный у вас дом! Хотя зимой, наверное, его не протопишь.

– О, у нас прекрасный котел центрального отопления.

– Наверное, сейчас не найти ни топлива, ни истопников.

– Джимми сам разжигает его вечером. Это когда мы топим. Мы ограничиваем себя тремя ваннами в неделю.

Преодолев два или три лестничных пролета, где все комнаты были закрыты – как объяснила миссис Лейк, на время войны, – они добрались до ее цитадели, кабинета, получившегося после соединения двух или трех комнат для прислуги. Отсюда, с самого верха, открывался красивейший вид на Риджент-парк. Этот вид из окна был, казалось, единственной уступкой эстетическому излишеству, поскольку сама комната была обставлена почти пуритански. Большой кухонный стол, заваленный записями и осьмушками бумаги, к которым автоматически обратились глаза Алисы; электрический камин; видавшее виды плетеное кресло и несколько жестких стульев; встроенные книжные полки. На стенах, выкрашенных в кремовый цвет, не было ни одной картины.

– Это и в самом деле рабочая комната, – заметил Найджел.

– Вам она, думаю, покажется неуютной. Так было задумано. Это помогает мне избавляться от гостей – приятелей мужа. Вы не представляете, как люди уверены, что могут располагать вашим временем, если вы писатель, а особенно писательница. Приходится отбиваться руками и ногами… Вы, конечно, не в счет. Садитесь, пожалуйста. Сигареты на каминной полке.

Алиса Лейк присела на жесткий стул возле кухонного стола. Ее глаза еще раз невольно обратились к лежавшим на столе бумагам, но она тут же решительно отвернулась, чтобы не поддаться соблазну.

– Скажите мне, Стрейнджуэйз… полиция подозревает моего мужа?

– Я не знаю, кто в настоящее время главный подозреваемый. Честно.

Алиса сложила руки на коленях и повернулась к нему.

– Вы спрашивали про моего брата. Мне не хотелось говорить о нем в присутствии Джимми. В то утро, когда он заехал за мной, он сказал кое-что о Ните Принс.

– Что же именно?

– У нас было мало времени для разговора, он провел здесь десять минут, а потом мы взяли такси и поехали в министерство. Но он действительно меня спрашивал, намерена ли я требовать развода. Я не собиралась, как вам известно.

– Он разговаривал с Нитой?

– Да. Накануне вечером. Так он мне сказал.

– Я имею в виду: он сказал вам тогда, что накануне вечером они говорили с Нитой?

– А, понимаю. Да, он сказал, что встречался с ней, но деталей не сообщил.

– Каких деталей?

– Про это ребячество с переодеванием.

– У вас не сложилось впечатление, что Нита пыталась заручиться его помощью в вопросе о разводе?

Алиса Лейк сидела с таким видом, словно размышляла над его словами как над возможным сюжетным поворотом, который можно было бы использовать в одном из новых романов.

– Нет. Не совсем, – ответила она, помолчав. – Я думала, он спрашивал меня об этом просто так, для себя.

– Получается, он все еще не оставил планов насчет Ниты?

– Наверное, можно сказать и так. Да, конечно, не оставил. Но я уверена, у него и в мыслях не было принуждать ее выйти за него.

– Если бы Джимми ее оставил, то женился бы на ней Чарльз, как вы думаете?

– Это гадание на кофейной гуще, – сказала она едва ли не с укором своим обычным высоким и чистым голосом. – Трудно представить его женатым. Я хочу сказать, мне это трудно представить. Но я, наверное, слишком близка к нему…

Найджел зашел с другой стороны.

– Чарльз, конечно, пойдет на все, чтобы сохранить ваш брак?

– Если будет считать, что его стоит сохранять? Да, пойдет.

– Он сказал вам в то утро, что накануне дал Ните последний шанс порвать с Джимми? Или хотя бы намекнул, что сделал это?

Впервые за все время по лицу Алисы пробежала тень озабоченности и страха.

– Нет, – сказала она, – нет, что вы! Это звучит так зловеще. – Потом спокойнее: – Ведь когда он встретился с Нитой, он мог узнать только ее точку зрения. Он тогда не видел еще ни меня, ни Джимми. И не мог составить мнение о нашем браке, о том, стоит ли его сохранять.

– Вы ему не писали об этом?

– Нет, я вообще давно ему не писала. Считалось, что он погиб, вы же помните.