Артур Дойл - Приключения Шерлока Холмса. Мой друг, убийца (сборник)

– Ну, пепельно-серая широкополая соломенная шляпа с кирпично-красным пером. Жакет у нее черный, украшенный черным бисером, по краю вышитый орнамент, тоже черный. Платье темно-коричневое, даже темнее кофейного оттенка, с небольшой пурпурной плисовой отделкой у шеи и на рукавах. Перчатки сероватые, протертые на указательном пальце правой руки. Обуви ее я не заметил. Да, у нее небольшие круглые свисающие серьги. В общем она производит впечатление простой девушки без особого вкуса, привыкшей жить небогато, но и ни в чем не нуждающейся.

Шерлок Холмс захлопал в ладоши и засмеялся.

– Браво, Ватсон. Вы просто молодец. Правда, все важные детали вы пропустили, но основы моего методы все же усвоили, к тому же у вас изумительно развито чувство цвета. Друг мой, никогда не доверяйте общему впечатлению, сосредоточьте внимание на мелочах. Я всегда в первую очередь обращаю внимание на рукава женщины. У мужчин лучше сначала смотреть на колени. Вы заметили, что у нашей посетительницы рукава отделаны плисом. Этот материал прекрасно сохраняет любые отпечатки. Двойная линия чуть выше запястья, в том месте, которым машинистки опираются на край стола, видна превосходно. Ручная швейная машина оставляет похожий след, но только на левом рукаве на наружной стороне запястья, а не прямо посередине, как было в данном случае. Глядя на ее лицо, я заметил на переносице следы от пенсне. Тогда-то я и сказал о близорукости и печатанье на машинке, чем немало удивил ее.

– Меня, признаться, тоже.

– Но это же было очевидно! Я удивился, заметив, что у нее разные ботинки. У одного носок был гладкий, у другого – с небольшим узором. Более того, один был застегнут всего на две нижние пуговицы из пяти, а другой – на первую, третью и пятую. То есть, если вполне прилично одетая девушка выходит из дому в разных, к тому же не до конца застегнутых ботинках, не нужно быть великим детективом, чтобы понять, как она спешила.

– А что еще вы заметили? – спросил я, как всегда, с огромным интересом слушая рассказ своего друга и восхищаясь его проницательностью.

– Случайно я заметил, что, уже полностью одевшись, но еще не выйдя из дому, она писала записку. Вы обратили внимание на то, что на указательном пальце правой руки ее перчатка была порвана, но не заметили, что и на перчатке, и на самом пальце были следы фиолетовых чернил. Она писала в спешке и слишком глубоко макала перо в чернильницу. Наверняка эти следы появились сегодня утром, иначе они бы успели потускнеть. Все эти наблюдения, конечно, интересны, но довольно примитивны. Ватсон, давайте вернемся к делу. Вы не могли бы прочитать мне из объявления описание внешности мистера Госмера Эйнджела?

Я поднес небольшую газетную вырезку к свету.

«Утром четырнадцатого числа, – говорилось в заметке, – пропал джентльмен по имени Госмер Эйнджел. Рост – пять футов семь дюймов, крепкого телосложения, желтоватый цвет лица; волосы черные, на макушке редкие; кустистые черные бакенбарды и усы; носит темные очки; разговаривает тихо. Одет в черный фрак на шелковой подкладке, черный камзол с золотой цепочкой, серые твидовые брюки и коричневые гетры поверх штиблет с резиновыми вставками. Известно, что работал в конторе на Леднхолл-стрит. Тому, кто предоставит…

– Достаточно, – оборвал меня Холмс. – Теперь займемся письмами. – Он стал один за другим просматривать листы. – Ничего примечательного. Никаких зацепок, кроме того, что в одном месте он цитирует Бальзака {35}. Однако кое-что должно вас удивить.

– Все они напечатаны на машинке.

– Более того, напечатана даже подпись. Видите эти аккуратные строчки внизу: «Госмер Эйнджел»? Дата стоит, но адреса нет, указана только улица – «Леднхолл-стрит», что довольно странно. Отсутствие подписи – очень важный пункт… Можно даже сказать, решающий.

– И о чем же это говорит?

– Друг мой, неужели вы действительно не понимаете, какое огромное значение это обстоятельство имеет для данного дела?

– Если честно, не очень. Может быть, он таким образом хотел обеспечить себе возможность отвертеться, если бы его обвинили в нарушении обещания?

– Нет, дело не в этом, – вздохнул Холмс. – Ну да ладно. Мне нужно написать два письма, которые решат этот вопрос: одно – в контору в Сити, другое – отчиму девушки, мистеру Уиндибенку, я попрошу его зайти к нам завтра в шесть вечера. Нужно поговорить и с мужской частью этого семейства. Что ж, доктор, до тех пор пока не придут ответы на мои письма, мы ничего не можем сделать, так что пока отложим это небольшое дело.

Я никогда не сомневался в незаурядности ума и готовности к действиям своего друга и поэтому посчитал, что у него достаточно оснований с такой легкостью и некоторым пренебрежением отнестись к этой загадке. До сих пор мне было известно лишь об одной его неудаче – это случай с королем Богемии и фотографией Ирен Адлер. Однако, когда я оглядываюсь назад и вспоминаю таинственное дело о «Знаке четырех» и удивительные обстоятельства, связанные с «Этюдом в багровых тонах», то чувствую, что лишь действительно неразрешимая загадка окажется ему не по силам.

Я оставил его сосредоточенно курящим черную глиняную трубку в полной уверенности, что, когда я вернусь завтра вечером, у него в руках уже будут все необходимые нити, ведущие к установлению личности пропавшего жениха мисс Мэри Сазерленд.

Однако на следующий день мне пришлось заняться другим очень важным делом, связанным с моей профессией: я весь день просидел у постели тяжело больного пациента. Было уже почти шесть вечера, когда я наконец освободился и смог вскочить в кеб, чтобы помчаться на Бейкер-стрит, опасаясь пропустить развязку этой истории. Однако, когда я вбежал в гостиную своего друга, моим глазам предстала совсем не та картина, которую я ожидал увидеть. Холмс был один, более того, он дремал, уютно свернувшись калачиком в своем любимом кресле. Ряды разносортных склянок и пробирок на столе, распространяющие по комнате резкий запах соляной кислоты, подсказали мне, что он весь день занимался столь милыми его сердцу химическими опытами.

– Ну что, нашли ответ? – спросил я с порога.

– Да. Это был бисульфат окиси бария.

– Нет-нет, я о той загадке! – вскричал я.

– Ах, об этом! А я подумал, вы спрашиваете о соли, над которой я работал… Там никакой загадки и не было. Как я вчера говорил, интерес представляют лишь некоторые детали. Единственное, что меня смущает, это отсутствие закона, по которому можно было бы покарать этого подлеца.

– Так кто же он? И зачем ему понадобилось обманывать мисс Сазерленд?

Но когда вопрос уже слетел с моих губ, а Холмс еще не успел открыть рот, чтобы ответить, в коридоре послышались тяжелые шаги и в дверь постучали.