Гилберт Честертон - Исчезновение принца. Комната № 13

– Китаунская – самая страшная тюрьма в Англии, – промолвил он, глядя не на своего благодетеля, а прямо перед собой. – Настоящий ад… Запомни это, Грей. Китаунская тюрьма – худшая яма в Англии. Ну, а коли окажешься там, сделай все, чтобы поскорее убраться оттуда. Пока!

Коротая дни в Дартмуре, Джонни все свое свободное время наблюдал за преступниками, изучал особенности их поведения и мышления. Продолжив путь по Риджент-стрит, он обдумывал слова Феннера. Старый вор дал ему совет, к которому сам никогда не прислушивался. Нравственная отстраненность преступников старой закалки не была для Джонни чем-то новым. В тюрьме он часами выслушивал мудрые наставления и увещевания заключенных, которые, еще не выйдя на свободу, уже замышляли новые преступные планы, гарантировавшие их возвращение в затхлые камеры.

О Китаунской тюрьме он слышал впервые, но ничего удивительного в том, что Феннер питал какую-то особую неприязнь именно к ней, не было. Уголовные преступники часто имеют свои пристрастия и предубеждения. Они презирают Уондзуорт и уважают Пентонвилл. Бывают такие, кто боготворит расположенный на острове Уайт Паркхерст, другие же считают Дартмур домом родным и горько жалуются на судьбу, если их переводят в островную тюрьму.

Предаваясь подобным размышлениям, он едва не налетел на Крейга. Встреча не была случайной, потому что Крейг специально встал на пути погруженного в свои мысли молодого человека.

– О чем так задумался, Джонни?.. Похищение драгоценностей? Или планируешь подмену фаворита на дерби?

Джонни усмехнулся.

– Ни то, ни другое. Я как раз думал о том, чем так уж страшна Китаунская тюрьма. Кстати, а где она находится?

– Китаунская? Не помню… Ах да! Рядом с Оксфордом. А что?

– Мне сказали, что это худшая тюрьма во всей Англии.

– Они все худшие, Джонни, – сказал Крейг. – Если ты решаешь, где отдохнуть летом, ни одну из них я тебе не посоветую. Но в Китауне в самом деле жизнь была не сахар. Это маленькая сельская тюрьма, но она уже не подчиняется тюремной комиссии. После войны, когда начали закрывать маленькие тюрьмы, ее продали. Сейчас ведь политика такая, что надо расширять большие тюрьмы и избавляться от мелких, на содержание которых уходит прорва денег. Так же точно они закрыли Херефордскую и еще, наверное, дюжину других тюрем. Так что насчет Китауна можешь не волноваться, – усмехнулся сыщик. – Это тебя кто-то из друзей-уголовничков предупреждает?

– Правильно угадали, – кивнул Джонни, но больше ничего объяснять не стал, понимая, что, если Крейг пойдет дальше, он рано или поздно увидит торговца игрушками.

– Мистер Джеффри Лег быстро идет на поправку, – сменил тему сыщик. – В Скотленд-Ярде все радуются, потому что если и есть человек, который нужен нам живым до того, как его повесят с соблюдением всех законов и в соответствии со всеми правилами медицины, то это мистер Джеффри Лег. Я знаю, что ты хочешь сказать: у нас на него ничего нет. Верно. Джеффри оказался крепким орешком для нас. Своему папаше он в этом отношении сто очков вперед даст. Он не допускает ошибок (редкое качество для фальшивомонетчика), «туфту» при себе не носит и дома у себя не хранит. Я это точно знаю, потому что мы дважды брали его по подозрению и обыскивали от occiput [45]до tendo Achillis [46]. Прошу прощения за такие термины, но я увлекаюсь анатомией. Ба!

Он смотрел через улицу на человека, которого Джонни тоже узнал. На мистере Ридере был потрепанный старенький сюртук и довольно грязный шелковый котелок, съехавший на затылок. Под мышкой он нес сложенный зонтик. Руки в серых матерчатых перчатках (издалека Джонни показалось, что перчатки были замшевыми), он держал за спиной. Пенсне, как обычно, сидело на самом кончике носа – того и гляди свалится.

– Вам знаком этот господин?

– Это Ридер, не так ли? Он деловой.

Губы Крейга скривились.

– Да уж, деловой, это точно, – сухо произнес он. – Только не нашего поля ягода.

– Он на банки работает, верно? – спросил Джонни, наблюдая за медленным и нескладным продвижением мистера Ридера.

– Да, некоторым образом, – сказал сыщик. – И он не такой дурак, каким кажется. Вчера он встречался с младшим Легом. Меня это настолько заинтересовало, что я приставил к нему человека. По всему, о младшем Леге ему известно больше, чем я думал.

Когда Джонни попрощался с полицейским, мистера Ридера было уже не видно. Но, перейдя Пиккадилли-серкус, он снова увидел престарелого мужчину на автобусной остановке в очереди пассажиров. Заинтересовавшись, он остановился и дождался, пока приедет автобус и мистер Ридер вместе с остальными пассажирами скроется во чреве большой машины. Когда автобус отъезжал, Джонни поднял глаза на табличку, на которой был указан конечный пункт маршрута, и прочитал: «Вокзал “Виктория”».

– Интересно, – подумал вслух Джонни.

С вокзала «Виктория» отправлялись поезда до Хоршема.

Мистер Ридер вышел из автобуса у вокзала «Виктория», купил билет третьего класса до Хоршема и обратно, после чего в газетном киоске приобрел последний номер «Мира птицеводства» и «Экономиста». Снарядив себя таким образом к поездке, он прошел через турникет, нашел свободное место и уютно пристроился в углу у окна. И с этой минуты до тех пор, пока поезд не въехал на хоршемский вокзал, полностью сосредоточил внимание на особенностях поведения виандотов и колебаниях курса марки.

На выходе из вокзала его обступили мрачные водители такси и извозчики, которые стали наперебой предлагать доставить господина «куда скажете» почти задаром, но мистер Ридер, словно не замечая сверкающих стальных коней и тощих понурых лошадок, опираясь на зонтик, как на трость, отправился к дому Питера Кейна пешком.

Питер рассеянно курил сигарету в своем маленьком уютном кабинете, когда Барни явился к нему с известием.

– Вас хочет видеть какой-то старикашка, Питер. Не знаю, кто это, но он назвался Ридером.

Брови Питера сомкнулись.

– Ридер? – быстро произнес он. – Как он выглядит?

– Немолодой мужчина, – сказал Барни. – Для фараона слишком субтильный. Похож на тех, кто собирает пожертвования на восстановление старого органа в церкви.

Описание довольно точно совпадало с тем, что было известно Питеру, поэтому он сказал:

– Веди его сюда, Барни, и держи рот на замке. Помни, что это самый деловой из всех деловых, которых ты увидишь в жизни.

– Он фараон? – недоверчиво переспросил Барни.

Питер кивнул.

– Где Марни? – быстро спросил он.

– Наверху, в своем… будваре, – со смаком произнес незнакомое слово Барни. – Письма пишет. Одно Джонни. Оно начинается так: «Милый…»

– А ты откуда знаешь? – сердито спросил Питер.

– Я его прочитал, – без тени стыда ответил слуга. – Я вообще на чтении собаку съел. Могу даже читать вверх ногами, я научился этому, еще когда совсем мальцом был и в типографии работал.