Х. Джефферс - Проклятие мумии

Х. Пол Джефферс — автор многих художественных и документальных книг, последняя из которых — «Taking Command» — на данный момент является единственной биографией генерала Второй мировой войны Дж. Лоутона Коллинза. Перу Джефферса принадлежит и ряд других жизнеописаний, в том числе несколько томов, посвященных президенту США Теодору Рузвельту. Диапазон его прочих нехудожественных работ широк — от книг типа «Freemasons: Inside the World’s Oldest Secret Society» до «With an Axe: 16 Horrific Accounts of Real-Life Axe Murderers» и «The Complete Idiot’s Guide to the Great Depression». В мире холмсианы, кроме следующего рассказа, он является автором романов «The Adventure of the Stalwart Companions» и «Murder Most Irregular», а также «The Forgotten Adventures of Sherlock Holmes» — сборника рассказов, основанных на оригинальных радиопьесах Энтони Бучера и Дениса Грина.

«Крылья смерти опустятся на любого, нарушившего покой фараона» — такую надпись, высеченную на каменной табличке, якобы нашли британские исследователи Говард Картер и Джордж Герберт, вскрывшие гробницу египетского царя Тутанхамона. Говорят, когда люди туда вошли, в Каире погасли все огни, а трехногая собака Герберта упала замертво. Вскоре за ней последовал и хозяин, умерший от укуса комара. От яда кобры погибла канарейка Картера, а вскоре два десятка членов экспедиции умерли при странных обстоятельствах, став жертвами проклятия мумии. По крайней мере, такова молва. Предлагались самые разные объяснения несчастий, обрушившихся на экспедицию. В 1986 году доктор Каролина Штенгер-Филлип предложила интригующую версию о том, что причиной болезни исследователей стали плесень и бактерии, сохранившиеся в герметично закрытой гробнице. Однако статистический анализ, проведенный в 2002 году «Британским медицинским журналом», показал, что на самом деле члены экспедиции умерли незначительно быстрее остальных. «Проклятие» стало распространенным в прессе мифом и вдохновило писателей на создание многих произведений, в том числе этого рассказа.

За три года, прошедшие с тех пор, как в химической лаборатории больницы Святого Барта меня познакомил с Шерлоком Холмсом наш общий друг Стэмфорд, после чего мы с Холмсом вместе поселились на Бейкер-стрит, я постепенно привык к расследованиям. Обычно они начинались с того, что приходила телеграмма или письмо, наша квартирная хозяйка объявляла о неожиданном посетителе или на лестнице раздавались тяжелые шаги детектива из Скотланд-Ярда. Пару раз источником того, что мой друг, по обыкновению, именовал «проблемами», становился я сам. Так случилось и теплым апрельским вечером 1883 года. Мы едва успели устроиться в креслах гостиной дома 221б по Бейкер-стрит на второй вечер после возвращения из графства Суррей, от очередного злодея, доктора Гримсби Ройлотта, как вдруг Холмс вскочил с кресла и объявил:

— Ватсон, предпринятые нами в Сток-Мороне усилия вполне заслуживают награды в виде превосходного ужина!

Спустя полчаса мы уже сидели в ресторане «Симпсонс-ин-зе-Стрэнд». Как и всякий раз, когда мы посещали это почтенное заведение, наш столик располагался наверху, возле большого окна, выходившего на оживленную улицу.

— Глядя на этот парад человечества, — изрек здесь однажды великий сыщик, — на город с населением в четыре миллиона человек, постоянно сталкивающихся друг с другом, невозможно сказать, какое стечение обстоятельств или мелкая случайность может повлечь за собой цепь событий, ведущих к катастрофе или просто к некоему происшествию, внешне кажущемуся безобидным, но изобилующему тяжкими последствиями для тех, кто имеет к нему непосредственное отношение.

То и дело поглядывая на постоянно меняющуюся картину за окном, Холмс ковырялся в ростбифе, нарезанном на одной из огромных серебряных тележек, известных под названием «обеденные повозки» и являвшихся фирменным знаком ресторана «Симпсонс» со дня его открытия в 1848 году. Я же отдавал должное стейку, почкам и грибному пудингу, которыми ресторан славился ничуть не меньше. Бросив взгляд на заполненный веселой публикой зал, я с преизрядным удивлением обнаружил своего старого армейского приятеля, бесстрашно шагавшего к нашему столику.

Коренастый, в мундире Пятого Нортумберлендского стрелкового полка, с вечно неухоженной копной рыжих волос, из-за которой сослуживцы прозвали его Рыжим, майор Джеймс Макэндрю привлек бы к себе внимание где угодно. Пересекая большой обеденный зал, он был особенно заметен из-за похожей на лавровый венок повязки на голове. Подойдя, майор раскинул могучие руки и взревел:

— Ба, неужели это ты, Ватсон?

— Рыжий, дружище! — ответил я, поднимаясь и сжимая его большую пятерню. — Вот это сюрприз! А я и знать не знал, что ты в Англии. Рад встрече. Позволь представить тебе моего друга Шерлока…

— Представлять его излишне, Джон. Для меня большая честь познакомиться с вами, мистер Холмс. У рассказов, которые Ватсон печатает в «Стрэнде», едва ли найдется более преданный поклонник. Полагаю, ваш проницательный взгляд меня уже оценил, а пытливый разум узнал историю всей моей жизни.

— Я бы не стал утверждать, что знаю о вашей жизни все, майор, — ответил Холмс, обмениваясь с ним рукопожатием, — но татуировка в виде корабля под крестом на левом запястье и другая, с русалкой, на правом свидетельствует о том, что в ранней юности вы ушли в море. Это легко узнаваемый стиль некоего мастера телесных украшений, работавшего в доках Портсмута тридцать лет назад.

— Совершенно верно!

— Однако я не возьмусь угадать, как давно вы предпочли мореплаванию армейскую службу.

— Поскольку мой отец был морским капитаном и считал, что у меня есть задатки офицера, я отправился в море тринадцатилетним. Это было в тысяча восемьсот сорок пятом году, а пять лет спустя я решил пойти в армию. Чтобы дослужиться до майора, потребовалось двадцать лет. А еще что можете обо мне сказать?

— Вы исключительно способный, отважный и надежный человек, к тому же настоящий патриот. Обо всех этих качествах свидетельствует ваша жизнь, посвященная воинской службе. Вам также свойственны любовь к риску и импульсивность. На основании этого можно сделать вывод, что вы сменили флот на армию в поисках новых приключений.

— Это было во время восстания сипаев. У меня кипела кровь от желания наказать моголов и мусульман за их вероломство после всего, что Британия сделала ради блага Индии. Потрясающе, мистер Холмс! Продолжайте, пожалуйста.

— Судя по безымянному пальцу левой руки, вы не женаты, — сказал мой друг, — но я уверен, что у такого человека, как вы, не обошлось без любовных романов. Вы испытывали достаточно серьезные чувства к женщине по имени Элизабет, так как ее имя помещено под татуировкой в виде русалки.