Джон Харви - Грубая обработка

— А Грайс и Грабянский? Если они узнают, что мы взялись за их информаторов, они тут же исчезнут.

— Грайса мы возьмем, как только он выйдет из своей квартиры, — пояснил Резник.

— А другой? Грабянский?

— У нас, — впервые заговорил Норман Манн, — у вашего главного инспектора и у меня, есть определенные планы в отношении Грабянского.

Примерно в пятидесяти метрах от дома Фоссея по другую сторону дороги остановился автомобиль, не имеющий опознавательных знаков. Миллингтон откинулся на сиденье и включил радиосвязь.

— Заняли позицию?

— Готовы.

— Прикрытие?

— Трое полицейских в форме.

Миллингтон посмотрел на свои часы: без двадцати семь. Было известно, что Фоссей никогда не выходил из дома раньше восьми. Утренняя газета торчала из почтового ящика. На ступеньке стояло две пинты молока. «Одно из преимуществ жизни в таком районе, — подумал Миллингтон. — Нам доставляют молоко не в бутылках, а в картонных пакетах, причем не раньше одиннадцати часов».

Миллингтон взял рацию, чтобы уточнить, как дела у Дивайна, дежурившего около дома Саважа.

— Вы уверены, что он не выходил?

— Насколько нам известно, — Дивайн вытер локтем конденсат со стекла автомобиля, — его машина здесь.

— Свет в доме есть?

— Нигде нет.

— Боже, — вздохнул Миллингтон, — нам не нужен один Фоссей, нужны сразу оба. — Он снова взглянул на часы. — Если он не попытается выйти, подождите пару минут.

— Хорошо, сэр, — ответил Дивайн и отключил связь. У Саважа был домик в фешенебельном районе близ канала. Здесь в основном жили молодые чиновники со сверхмощными автомобилями и небольшими лодками и яхтами, которые стояли в маленькой гавани. Дивайн знал, что узкие кирпичные здания, расположенные здесь, рекламировались как дома, «построенные по индивидуальным планам с хорошей архитектурой».

— О чем вы думаете? — спросила Линн Келлог, сидевшая рядом с Дивайном.

— Не знаю, смогу ли я привыкнуть когда-нибудь но всем этим штучкам.

— Что?

— К этим кроватям на воде, к корабликам.

— Вы думаете, что Саваж там?

Дивайн снова протер запотевшее стекло. Еще шестьдесят секунд, и они выяснят это.

Грэхем Миллингтон дотронулся до плеча Нейлора и кивком головы указал на дом.

— Сэр?

— Поехали.

Нейлор развернулся и остановился в конце дороги, ведущей к парадной двери. Как только машина была поставлена на ручной тормоз, он и Миллингтон быстро вышли из автомобиля и направились к дому. Не прошли они и пяти метров, как дверь открылась и они увидели стоявшую в дверях жену Фоссея в халате поверх широкой шелковой пижамы. Она с трудом пыталась вытащить из почтового ящика засунутую туда газету. С первого взгляда она узнала Миллингтона и устремилась обратно в дом, крином извещая мужа.

Нейлор оказался более быстрым, чем сержант. Он просунул ногу в дверь, не давая миссис Фоссей захлопнуть ее.

— Ллойд, Ллойд! Это полиция!

Изнутри доносился шум по крайней мере двух радиоприемников, настроенных на разные волны, хлопание дверей и тяжелых шагов по лестнице.

Нейлор протянул свое удостоверение в щель.

— Я констебль-детектив Нейлор, — заявил он, — а это сержант Миллингтон. У нас ордер на…

— Осторожно! — закричал Миллингтон и ударил левым плечом в дверь, так что она распахнулась, отбросив молодую жену Фоссея к подножию лестницы.

Хозяин дома собирался выбраться наружу через створки окна, на ходу застегивая молнию на брюках. Под мышкой он зажал портфель, в другой руке держал ключи от машины. Ботинок на ногах не было.

— Ллойд Фоссей… — начал Миллингтон, но тот не слушал. Тем лучше. Сержант бегал теперь не так быстро, как пять лет назад, но на короткие дистанции его хватало. Одной рукой он схватил Фоссея за ворот и сильно дернул на себя (портфель и ключи полетели на зимнюю лужайку), другой крепко зажал, захватив «в замок», его голову.

Кевин Нейлор помог жене Фоссея подняться на ноги, усадил ее, затем двинулся на помощь напарнику, держа наготове наручники.

— Что вы предполагаете? — спросил Дивайн в третий раз, угрюмо глядя на Линн Келлог.

Она пожала плечами и посмотрела на окна второго этажа.

Дивайн резко постучал молотком по двери, затем забарабанил в нее кулаком. Попытки достучаться в заднюю дверь также оказались безрезультатными.

— Он не мог спать и не слышать всего этого, — зло произнес Дивайн.

— Это еще не значит, что его там нет, — отметила Линн. — Он может надеяться, что мы постучим-постучим, да и уйдем.

— Как же, дождется он этого!

Он уже всерьез подумывал взломать дверь, когда рядом с их машиной остановился черно-белый автомобиль такси и из него вылез Эндрю Саваж.

— Посмотрите-ка, кто появился, — спокойно сказал Дивайн с улыбкой, которая вновь вернулась на его лицо.

Саваж уже успел сделать по тротуару несколько шагов, когда до него дошло, что происходит. Такси начало уже отъезжать, и Саваж бросился к нему, размахивая руками и крича, чтобы оно остановилось. Он успел даже ударить по крыше машины, но водитель показал ему фигу и быстро укатил.

Саваж побежал за машиной, направляясь к мосту через канал. Фары автомобиля прочертили золотую и серебряную линии вдоль бульвара. Несмотря на ранний час, у кромки воды уже сидели, сгорбившись под зеленым брезентом, два рыболова с удочками. Дивайну представилось, что сегодня обычный субботний день, а Саваж — форвард команды противников, отчаянно пытающийся совершить победный рывок в игре в регби. Сержант широко раскрыл рот и, издав громкий возглас, поднырнул и отбросил Саважа на перила моста. Как только они оба очутились на земле, Дивайн быстро поднялся, уперся коленкой в пах противника, а другой ногой прижал его руку. Его пальцы были направлены прямо в лицо Саважа. Все, как положено в этом виде спорта.

Саваж успокоился.

Дивайн поднял его, повернул и прижал к перилам, заставив перегнуться через них. Удерживая руку на шее, он завел его локти за спину.

— Вас что-то задержало? — ухмыльнулся он, взглянув на Келлог через плечо.

Линн покачала головой. Лицо Дивайна светилось. Когда они вернулись в участок, он проглотил пару бутербродов с яйцом, колбасой и беконом и пересказал всю операцию так, что она стала похожа на боевик или сафари. В Кардиффе. Или в Южной Африке.

К десяти часам Грайсу стало скучно. По телевизору выступали сплошь мужчины в вельветовых пиджаках, рассказывающие с самым серьезным видом об амебах, или же повторяли документальные фильмы о пони в Нью-Форесте. Не было даже передачи «Плейскул» или чего-либо подобного, с молодыми женщинами в коротких юбках, которые демонстрировали коленки и вели детские разговоры. Пожалуй, прогулка пешком по городу прочистит его мозги. Он может зайти в магазин, где продают видеокассеты, и купить «Девять с половиной недель» или другую, где героиня выходит из оркестра в белой юбке, которая распахивается до трусов, и где она подталкивает своего любовника к убийству мужа.