Найо Марш - Убийца, ваш выход! Премьера

Инспектор Фокс давно привык к тому, что сам он называл «неаппетитными подробностями», но тут и он едва не грохнулся с железной лестницы.

— Бутафор, — заикаясь, пролепетал он. — Так вот он где!

— Скорее наверх! — приказал Аллейн.

Они достигли второго яруса колосников. Труп висел на той самой веревке, к которой крепилась люстра. Другой ее конец был намотан на балку под самой крышей. Фокс, перегнувшись через перила, коснулся рукой мертвеца.

— Еще теплый.

— Это случилось, пока Томпсон звонил в Скотланд-Ярд, — уверенно произнес Аллейн, сжимая перила. — Я мог это предотвратить, если бы не тянул с арестом.

— Вам не в чем себя укорять, — возразил Фокс. — Никто не мог предвидеть такого исхода.

— Такой неслыханной дерзости! — поправил Фокса Аллейн. — Бедняга Хиксон!

— Люди, подобные ему, довольно часто кончают с собой.

— Нет, Фокс, это не самоубийство, он жертва нового преступления. Лезем на самый верх.

Достигнув последнего яруса колосников, Аллейн, не ступая на дощатый настил, посветил с лестницы.

— Подметено! — воскликнул он едва ли не с триумфом. — Теперь, мой красавец, ты попался!

— Чему вы так обрадовались, сэр? — спросил стоявший на несколько ступеней ниже Фокс.

— Настил подметен, а самоубийце незачем прибираться там, где он решил свести счеты с жизнью. Чуть дальше — толстый слой пыли. Пишущая машинка была отполирована до блеска, и этот эшафот — в образцовом порядке. Никаких отпечатков пальцев, однако преступник все равно наследил — его почерк легко узнать. Я здесь еще немного побуду, а вы спускайте тело вниз.

Труп сначала затащили на первый ярус колосников, потом снесли по железной лестнице. Работенка не из легких, но в конце концов бутафора положили на сцену, на которой столпились полицейские. Томпсон весь побелел при виде трупа и не мог вымолвить ни слова.

— Увы, Томпсон, сегодня удача изменила нам, — обратился к нему Аллейн.

— Тут целиком моя вина, сэр.

— Нет, все дело в том, что этот мерзавец действовал слишком стремительно.

— До сих пор не понимаю, что произошло.

— Предположим, у нас с вами назначено в театре свидание, причем я убил человека, а вы об этом знаете. Я прихожу сюда заранее, поднимаюсь на колосники, делаю на конце веревки петлю, а другой ее конец надежно закрепляю. Потом спускаюсь вниз. Являетесь вы, в сильном возбуждении; говорите, что за вами слежка, однако вам удалось улизнуть от шпиков. Начинаем беседу, и вдруг я говорю, будто слышу чьи-то шаги в коридоре. «Это за нами! — восклицаю я. — Скорее наверх!» Я карабкаюсь по лестнице первый, вы — за мной. Добравшись до верхнего яруса, я жду с петлей наготове. Едва ваша голова показывается над краем настила, я накидываю на нее петлю и сильно дергаю за веревку. Вы разнимаете пальцы на перекладине, хватаетесь за горло, и тут я резко толкаю вас вниз. Вот как это произошло.

— Пресвятая Богородица! — ужаснулся Фокс.

— Убийца заранее приволок метлу наверх, зная, что оставит следы на толстом слое пыли. И пока Хиксон, корчась, болтается в петле, злодей тщательно метет настил. Трупа не видно ни со сцены, ни из зала, его надежно прикрывает парусина, и по меньшей мере до завтрашнего дня никто бутафора не хватится, а за сутки все снова покроется пылью. Кончив дело, негодяй спускается вниз, прихватив метлу, ставит ее в обычное место, потом бежит по переходам в чулан с окном на двор. Томпсон как раз отлучился звонить, это счастливый шанс убийцы, и он его не упускает. Когда Томпсон возвращается, пташка уже улетела.

— Так, — просипел Фокс. — Похоже, вы правы.

— Вот, полюбуйтесь, — Аллейн склонился над трупом. — Голова и плечи — в пыли, ее смахнули с колосников, когда бедняга бился в петле. Экспертиза это подтвердит.

— Итак, убийца — не Сэйнт, и тем более не Хиксон, — подытожил Фокс. — Что лишний раз доказывает правоту вашей теории, сэр.

— Верно.

— Я позвоню в Скотланд-Ярд.

— Да, Фокс, звоните. С особым нетерпением я жду вестей из Кембриджа.

— Понятно, сэр.

— И еще от этого бравого малого — сержанта Уоткинса. Если он сменился, пусть сразу явится ко мне.

— Будет исполнено, сэр.

— Свяжитесь также с Бейли. Бедняга, наверное, уже в постели, однако ничего не поделаешь — придется его поднять. И вновь нужен полицейский врач.

Фокс ушел звонить, а Аллейн побрел назад по каменным переходам к чулану с разбитым окном, зажег там свет, внимательно исследовал пол, стены, подоконник. Затем выбрался во двор, направил фонарик на ворота, залез на них и нашел крошечный лоскуток черной материи.

Вернувшись на сцену, он собрал в конверт немного пыли с пиджака Хиксона, потом вскарабкался по лестнице на верхний ярус колосников, чтобы и там взять пыль для экспертизы. При помощи лупы и фонарика он тщательно осмотрел веревку, уделив особое внимание петле. Затем настала очередь перил и половиц. Он также установил на глазок высоту падения тела. Спустившись вниз, Аллейн отыскал метлу под мостками электрика и с нее тоже собрал пыль. Тем временем в театр прибыли сержант Бейли и полицейский врач.

— Итак, вы уверены, что это убийство? — спросил врач у старшего инспектора после осмотра трупа. — Вам виднее. С медицинской точки зрения смерть наступила от удушья и перелома шейных позвонков. Никаких других следов насилия я не обнаружил, если не считать небольшой ссадины на плече.

— Мог этот синяк возникнуть от удара ногой сверху вниз? — спросил Аллейн.

— Да, мог, — ответил врач, окинув взглядом ведущую на колосники лестницу. — Теперь и мне ваша версия кажется достоверной.

Из фойе возвратился ходивший звонить Фокс.

— Что Уоткинс? Есть от него вести?

— Он ушел домой, но его привезут сюда.

— А Кембридж?

Слуга из Питерхауза дал пространные показания. Наш сотрудник, выезжавший на место, представит вам полный отчет. Фургон из морга уже здесь.

— Труп можно уносить.

Фокс сходил к служебному входу и вернулся с двумя санитарами, Хиксона положили на носилки, когда часы пробили полночь.

— Мне не по себе, как было Гамлету, заколовшему Полония, — признался Аллейн.

— Опять Шекспир! — вздохнул Фокс. — Я предпочитаю более развлекательное чтение.

Зато доктор, подхватив мысль Аллейна, негромко продекламировал:

— «Прощай, вертлявый, глупый хлопотун!» Полагаю, эти слова звучали здесь не раз, — добавил он, точно размышляя вслух.

— Однако при иных обстоятельствах, — уточнил Аллейн.

— А вот и Уоткинс.

Сержант Уоткинс был коренаст, с густой рыжеватой шевелюрой.

— Вы хотели меня видеть, сэр? — настороженно обратился он к Аллейну.

— Доложите, Уоткинс, что вы видели в течение дня.

Ничего примечательного, сэр. Мой подопечный с утра до вечера пробыл дома и на улицу не выходил.