Колин Декстер - Тайна Пристройки 3

— Это так важно?

— Одиннадцатое, — врач не обратил внимания на вопрос, — его голубая рубашка на шести пуговицах, спереди застегнуты все, кроме последней, с длинными рукавами. Она выглядит совсем новой и вероятно впервые одета им, — Морс ничего не сказал. — Двенадцатое: его белые брюки сшиты из какой-то дешевой летней ткани, кое-где поизносившейся.

— И ничего в карманах, — сказал Морс, но не в форме вопроса.

— Тринадцатое: на шее у него три цепочки — бижутерия, которую можно купить по случаю повсюду.

Морс начал выказывать признаки нетерпения.

— Четырнадцатое: на полу, точно около кровати, нашли солнцезащитные очки.

— Хотите сказать, что они упали с его ушей?

— Они действительно упали с его ушей.

— Понимаю.

— Пятнадцатое: фальшивые усы, приклеенные очень крепким клеем — все еще держатся. Шестнадцатое: пара высоких до колен сапог на высоких каблуках из искусственной кожи, уже залоснившихся.

— Макс, вы уверены, что в постели не было женщины?

— Семнадцатое: время смерти — трудно определить.

— Этого можно было ожидать.

— Предположительно от шестнадцати до двадцати четырех часов перед обнаружением трупа. Но температура в комнате была около точки замерзания, что всегда спутывает вычисления.

— То есть?

Впервые врач не выглядел особо довольным собой:

— Как уже сказал, Морс, это очень трудно.

— Но вы никогда не даете точное предположение когда…

— Мне платят за факты.

— А мне платят за поиск убийцы этого несчастного, Макс, — Но, похоже, Морс не произвел особого впечатления на грустного врача, который прикурил новую сигарету, прежде чем продолжить.

— Восемнадцатое: причина смерти? Сильный удар, вероятно, всего один, в лоб, кость треснула над правым глазом от выступа носа до левой скулы.

Морс молчал.

— Девятнадцатое: он был рабочим, судя по его ногтям.

— Ну вот, дошли до сути.

— Нет, Морс. Почти заканчиваю.

— Неужели скажете мне кто он?

— Двадцатое: у него было плоскостопие.

— Хотите сказать, что у него были плоские ступни?

Врач печально улыбнулся.

— Да, Морс, при жизни у него были плоские ступни, такими остались и после его смерти.

— О чем это говорит, Макс?

— Может, он был полицейским, Морс, — Врач встал, и пепел с сигареты посыпался ему на жилет. — Я передам вам доклад в письменном виде как можно быстрее. Но не сегодня вечером, — Он посмотрел на часы. — У нас есть еще полчаса, можем заскочить в «Гарденс». Я на машине.

На минуту Льюис подумал, что Морс устоит перед искушением.

— Джин с кампари для меня, Морс, то же самое возьмите и себе. Мой интерн непрерывно мне твердит, что человек должен воздерживаться от употребления алкоголя.

Вскоре двое старых приятелей сидели друг против друга в баре, врач подпирал рукой свою продолговатую голову.

— Время смерти! — сказал Морс. — Поехали!

— Приятная выпивка, а, Морс?

— Наука о смерти не продвинулась и на миллиметр за это время, а?

— Ага! Подкалываете меня за мое классическое образование!

— Но, Макс, в нынешнее время можно с космического спутника увидеть, как муха потирает лапки, усевшись на кусок пудинга в каком-нибудь магазине деликатесов — знаешь об этом? И, несмотря на это, Вы не можете…

— В комнате стояла холодрыга, как в церкви, Морс. Как можно ожидать…

— Что вы знаете о церквах?

— Дело ваше.

Они помолчали некоторое время, а Морс смотрел на огонь, где одно полено внезапно упало и от него плеснуло искрами на решетку, у которой были сложены четвертушки бревен.

— Вы обратили внимание, что за пристройкой обрезали деревья, Макс?

— Нет.

Морс отпил джина.

— Кажется, я пристрастился к этому.

— Думаете, что воспользовались веткой или чем-то подобным?.. Полагаю, это возможно. Около полуметра длинной, удобная, толщиной сантиметров десять.

— Вы не видели щепок?

— Нет.

— А бутылка?

— На его лице не было разбитого стекла, насколько я мог видеть.

— Трудная работа, трудная. Для тех, кто разбивает бутылки шампанского при спуске военных кораблей на воду. Им, наверное, очень трудно.

— Может, еще отыщется что-нибудь, Морс.

— Когда можете прислать мне доклад?

— Не этим вечером.

— Вероятно, было много крови?

— Достаточно. Несмотря на то, что не было сильных брызг.

— Не очень уместно было расспрашивать гостей, видел ли кто-то разгуливающих с пятнами крови на праздничной одежде?

— А что, если это была жена , Морс? С кровью на элегантном корсаже?

— Возможно все, полагаю.

Врач покачал недоверчиво головой и посмотрел на огонь: — Несчастный человек… Вы когда-нибудь думаете о смерти? Mors, mortis [8] Смерть — (лат.) — женского рода, помните?

— Неужели думаете, что я могу забыть подобное слово? Оно почти как мое имя…

Врач усмехнулся этой констатации и осушил свой бокал.

— Давайте допьем бутылку, Морс. А после вернемся и снова осмотрим место преступления.

— Уже без тела?

— А вам вроде очень не нравится вид крови?

— Нет. Не надо было мне идти в полицию.

— Кровь всегда меня возбуждала — еще подростком.

— Но это ненормально!

— Почему это? — спросил врач, взяв еще два бокала. — А вас что возбуждает?

— На прошлой неделе меня о том же спросили в « Оксфорд таймс», Макс. Трудно это, знаете ли, когда вам задают подобные вопросы просто так.

— А что вы ответили?

— Сказал им, что меня всегда возбуждало слово «расстегивать».

— Умно.

— Не особенно. Это из одного стихотворения Ларкина [9] Филлип Ларкин (1922–1985) — английский поэт и критик. . Мы, в сущности, очень мало знаем о прелестях жизни…

Но врач, очевидно, его не слышал, так как уже стоял возле бара и нетерпеливо постукивал пустым бокалом по стойке.

Под надзором врача санитары с замерзшими носами, наконец, отвезли прикрытый белым покрывалом труп в морг на Олд-Редклиф — это было в 23:30, и Льюис порадовался, что предварительная работа закончена. Двое мужчин, снимавших отпечатки, уехали сразу после одиннадцати, а десятью минутами позже двинулся и молодой фотограф. Сам врач уехал на своем черном «форде» без четверти двенадцать. Отель выглядел странно притихшим, когда Льюис проследовал за Морсом по слякотному и почерневшему снегу в комнату, называемую Пристройкой 3. Оба были в ней во второй раз за этот вечер, но теперь пытались глубже вникнуть в ситуацию.